Валерий Киселёв - Разведбат
Я находился на башне, и пули по нашей БРМ стучали, как горох, и по броне сыпались вниз. Прапорщик Шустов крикнул: «Падай!», я скатился за машину на землю, а потом в кювет. Первый погибший из моей группы был рядовой Станислав Куликов, срочник. — «Тащи его! — кто-то кричит. — У кого есть промедол?». Пока ему делали укол, ещё одна пуля попала в бок, между пластин бронежилета. Вторым ранили Ивана Кузнецова, в этот момент он сидел спиной рядом со мной за БРМ, пуля прошла мимо моей коленной чашечки ему в ногу. Когда грузили Кузнецова и Куликова, в нашу БМП выстрелили со стороны банды из РПГ. Граната попала в ребристый лист, перебило тяги, и машина пошла задом, через арык, проломила забор и упёрлась в дом. Слева от дороги был арык, мы перебежали туда, так как движение вперёд по дороге было невозможно, «БелАЗ» перегородил проезжую часть. Группа бандитов открыла сильный огонь, мы побежали по канаве, чтобы укрыться во дворе. Двух солдат из ремонтного взвода, которые бежали впереди, ранило, и Рому Балабанова, ему в спину, а мне по голове пуля скользнула.
«У него сзади фуфайка горела…»Евгений Липатов:
— Слышал, что попросили помощи у пехоты, но пехота нам помощи не дала, хотя она рядом стояла. Из полка Буданова приехали тягач, и танк. Танк подъехал и давай шмалять. Начал стволом водить, мы показали куда, и он метров с десяти от нас как даст — даже шифер с крыши дома полетел. Потом поехал вперёд. В танке лейтенант сидел, люк открыл. «Духи» притихли, увидев танк. По нему стали из «граника» стрелять, но выстрел разорвался перед танком. С помощью танка можно было домами пройти, но из командиров никто не повёл.
Мы хотели добраться до первых «бэх», которые подбили, забрать там убитых и раненых, кто остался. До них было метров двести. Первая Курбаналиева, вторая Адамова, а третью они не сожгли. Наводчик её, парень из Ставрополья, через верх не полез, его бы так «духи» сняли. У него было две «Мухи» с собой, он, не вылезая, через триплекс прицелился, высунул руку и, шлёпнул, вторую «Муху» взял — шлёпнул. И из автомата стрелял. А вылез через десантный отсек. Из водителей трёх машин он один остался живой. Наводчики все погибли, водителей Курбаналиева и Адамова снайперы сняли, когда они вылезали. Этот единственный оставшийся в живых водитель к нам прибежал, у него сзади фуфайка горела, с дырой.
«Страшно — глаза по пятаку…»Иван Кузнецов:
— Прошло не меньше 2–3 часов, как наши отбивались. Ни авиация наша не работала, ни артиллерия… Только «Шилка» работала, фонтанчики её снарядов разорвались впереди. Танкисты по два выстрела сделали по высоте, и всё. Кто-то из наших подбежал к механику-водителю: «Где командир танка?». Автоматом постучали по броне: «Помогите, вы же видите, что творится!» — «У меня боеприпасов больше нет!». И танки ушли. И батальон остался голый…
Что заставляло убивать в себе чувство страха: солдаты сзади смотрели. Нельзя было показать им свой страх. Стрельба шла не из какого-то одного сектора, был сплошной огонь. У «духов» против нас действовала то ли ЗУшка, то ли «Шилка». Раненый заползает под БМП, снайпер его там не достаёт, так бьёт в асфальт, под углом, и все равно попадает в раненого, рикошетом от асфальта. Солдаты в этом бою показали себя все отлично — ни одного отказника не было. Видно, что страшно ему, глаза по пятаку, но идёт и воюет.
«У меня уже младшая дочь стояла перед глазами…»Сергей Поляков:
— Как только очухались, подполковник Куклев бросил две гранаты в тройку бандитов. Обстрел по нам был такой сильный, что у меня уже младшая дочь стояла перед глазами, ну, думаю — последние секунды живу. Мне Куклев на бегу говорит: «Ты нормальный?» — «Нормальный». — «Не ранен?» — «Нет». Я подумал, что вспотел, провёл ладонью по шее — она вся в крови. Раненых бойцов к ещё целой БРМ потащили огородами. Когда мы подбежали к БРМ, которая находилась перед «БелАЗом», то увидели два трупа боевиков (это Петрович Куклев гранатами уничтожил их), и рядом с БРМ лежали убитые механик-водитель Курбаналиев и наводчик Володя Щетинин из ремвзвода. Он сам вызвался наводчиком, так как не хватало экипажей, служил по этой специальности на срочной. Они погибли, скорей всего от снайпера, когда вылезали контуженные из машины, по которой был произведён выстрел из РПГ. Ранили в эти же минуты и арткорректиковщика 160-го танкового полка, подполковника (звали его Дмитрий), который был с нами. Он давал координаты для артиллерии и вертолётов, огонь вели по сопкам, не в том направлении.
Ситуация была критическая. Практически помощи от артиллерии и авиации не было. Единственное, что нам помогло — это танкисты Буданова. Потом подошла БМП из будановского полка, я подбежал, открыл кормовые двери, кричу лейтенанту: «Подожди, не уезжай, забери раненых и убитых!». Помню, как в подбитой БРМ сидит солдат, водитель взвода матобеспечения, и плачет: «Товарищ майор, заберите меня отсюда, я в ногу ранен». — «Сейчас, подожди!». Быстро закидал валявшиеся неподалёку автоматы раненых и убитых в «бэху», рядом бандит убитый валялся с гранатомётом, на открытом участке, видно, он стрелял по нашей БРМ. Стрельба продолжалась, а откуда по нам стреляют — не поймёшь. Загрузили раненых ребят, убитых Курбаналиева и Щетинина. Только БМП начала назад отходить, какой-то боец подбегает: «Товарищ майор, помогите, там один солдат остался без сознания, а то танкисты уйдут и ему конец». А я тут у БРМ, расстрелянной из РПГ, как-то один оказался. Подумал про себя: «Пойду за ним — могу погибнуть, не пойду — потом себе не прощу». Эх, ладно, пригнулся, и побежали с этим бойцом. Солдат лежит, не шевелится, живой или не живой — не понятно. От такой пробежки — дыхалки нет совсем, силы кончаются, сел и подумал: «Ну, если живой останусь — пить и курить брошу!». Боец этот, к которому бежали, был ранен, весь оцепенел от шока, лежал метрах в семи впереди танка. Потащили его к танку. Вижу, как бойцы за башней на трансмиссии спрятались от огня, кое-как вдвоём дотащили ползком до танка, а загрузить на трансмиссию машины не можем, выдохлись, не хватает сил. Один из наших солдат начал тянуть раненого за воротник бушлата на танк сверху, а подталкивали его снизу. Когда закончили грузить, кто-то крикнул: «Товарищ майор, давай садись!». Я ответил, что доберусь сам, так как меня ждали люди из ремонтного взвода. Сел за гусеницу танка сзади передохнуть и чувствую, как механик передачу включил — надо бежать! Побежал через дорогу — по мне стреляют, пришлось вспомнить, как ползал в училище — мордой по глине, воде, крови.
Добрался до какого-то дома. Там наши у стены сидели, ещё успели покурить, «беломорину» на троих. Пока курили — всё вроде потише стало, но скоро «духи» и здесь начали зажимать огнём, пришлось уходить. Нас у этого дома осталось человек шесть. Сначала дорогу перебежали, потом вдоль стенки, метров 25, затем надо было открытый участок перебежать, по этому участку работал снайпер. Я первый побежал, и лёг за полуметровым фундаментом на полпути, так как начал работать снайпер, потом прополз до забора, мне нужно было перепрыгнуть этот забор, чтобы попасть в гараж. Раздавалась сильная стрельба, судя по автоматическому огню, боевики были где-то здесь, нас в кольцо брали. Все шесть человек благополучно пробежали опасный участок и встретились с подполковником Куклевым, он с небольшой группой ждал нас, а машины с ранеными успели уйти. Подполковник Куклев мне: «Живые все? Ну, молодцы! Ну, побежали!». Только побежали — свист снаряда, и крыша с дома неподалеку слетела, чуть не на нас.
Подошли наша БРМ и танк. Я подбежал к танкисту и попросил: «Шарахни по подбитой БРМ, чтобы боевикам не достались!». Шарахнул он так, что она развалилась. После этого уехали, наконец-то, в батальон. В этом бою потери техники составили: БМП-2 — три единицы; БРМ-1К — одна.
«Петрович, родной, а я тебя похоронил…»Александр Куклев:
— По канаве, на четвереньках, собирая раненых, отходим. Сосредоточились за выступом металлического забора. Вижу Рому Балабанова на том месте, где я только что был. К нему «дух» лезет. Бросаю в него гранату, стреляю вдогон — падает, как пластилиновый человечек. Появляется уверенность, некоторое подобие спокойствия. Сзади меня майор Поляков перевязывает раненого, затылок у него в крови. У меня автомат клинит, кричу: «Дайте АК!». Кто-то суёт мне в руки свой АК-74. Пытаюсь понять, что ещё могу сделать. А рядом уже и народу нет, задачи ставить некому, много раненых. Подползает связист со станцией, мальчишка-срочник, по виду — бурят: «Вас начальник разведки группировки ищет, ему доложили, что вы погибли». — «Где командир дивизиона?» — спрашиваю. — «Ранен». Подходят машины, вижу Лёху Трофимова, грузит раненых. Рома Балабанов с розовой пеной на губах почему-то сам пытается дверь отсека десанта закрыть. В десанте раненые лежат друг на друге. Рому с трудом запихали, закрыли дверь. С ранеными разобрались, вроде всех собрали, раненого командира дивизиона отправил. Даю команду собрать оружие. Вижу пистолет комдива, подбираю, позже отдал Буданову.
