Александр Проханов - Путин, в которого мы верили
Однажды Путин пережил преображение, получив власть от губителя России. Он стал вместилищем пасхальной энергии, спас Государство Российское, устремил гнилое болото русской жизни в животворное имперское русло. Потом он заснул, подверженный чарам. Он допустил, что спасенное им государство изглодали и изгрызли черви воровства и коррупции. Переживет ли он второе преображение? Закрепит ли себя в русской истории как чудесный избавитель или канет втуне, слившись с бессчетными бурбулисами, Шейнисами, шахраями и Полтораниными? Коснется ли его теменного ока перст Иосифа Сталина?
Будущий русский режим — неизбежный сталинизм, одухотворенный православной церковью. Вождь и Патриарх, взявшись за руки, поведут народ через замерзшее, усеянное костями поле русской истории.
Новый путин: из куколки в бабочку
12.08.2009
Можно ли, не зная «Илиады», сконструировать истребитель «пятого поколения»? Можно ли, не постигнув теорию архетипов Юнга, создать образ народного вождя и героя? Можно ли без использования магических технологий сотворить дизайн современного государства, предложив его народу как священную безусловную данность? Невозможно. Это прекрасно понимают политические гримеры, психоаналитики, жрецы тайных кремлевских культов.
Вот уже два месяца телевидение бомбардирует сознание зрителей микросюжетами повседневных деяний Путина. Для одних этот сериал похож на занимательные комиксы. Для других подобен клеймам еще не написанной иконы с «житиями». Но и те и другие зрители являются объектами точных, молниеносных попаданий, зажигающих в подсознании негаснущие пятна.
Вот некоторые из сюжетов с их психоаналитической подоплекой.
Путин приезжает в Пикалево к обездоленным и оскорбленным рабочим, находящимся на грани бунта. Умиротворяет, дарит благоденствие, привносит гармонию и покой. Словно воплощает евангельское: «Придите ко мне, все страждущие и обремененные, и я успокою вас». Путин вскрывает гнойник Черкизовского рынка, угрожает посадить в тюрьму алчных осквернителей священной Москвы, этой мистической иконы
России. Это выглядит как «изгнание торгующих из храма», глубоко отзывается в православной прапамяти. Вместе с могучими кузнецами он машет молотом, озаренный горном. Кует то ли доспех, то ли меч. Он — античный бог Гефест, арийский Зигфрид, выковывающий «Нотунг верный», русский богатырь, сотворяющий меч-кладенец. Люди видят в нем защитника державы. В уссурийской тайге, близ китайской границы, Путин садится верхом на тигра, надевая на него ошейник. Он — «оседлал тигра», символически показал китайцам несокрушимую русскую удаль. На берегу Охотского моря он обнимает белуху, животное из отряда китов. Пришпиливает к ней «маячок», отпускает в океан. Это делает его сродни пророку Ионе, совершающему путешествие во чреве кита. Он опускается в батискафе на дно Байкала, постигая не только «горний ангелов полет», но и «гад морских подводный ход». Сидит с Валентином Распутиным на берегу Байкала, оба задумчиво смотрят вдаль. Путин этим молчанием приобщается к русским заботам и горестям, принимает посвящение у духовного подвижника России. Теперь и сам воплощает русскую совесть и боль. Он приезжает на Южный Урал, пораженный засухой. Кругом — поникшие злаки, гибнущий скот, отчаяние земледельцев. Но едва он ступает на опаленную землю, как силою волшебства, подобно чародею, вызывает дождь. По его молитвам и заклинаниям небеса орошают горькую землю, возвращают ей жизнь. Он повелевает стихиями, ему послушны духи воды и земли. Вот он плывет баттерфляем в студеной реке, словно сверкающая бабочка, раскрывая блестящие крылья. Он — крылатый архангел, несущий «благую весть», и каждая женщина гадает: не ей ли эта весть предназначена. На горной тувинской вершине он дарит часы бедному пастушку. Надевает на его худую ручонку дорогой «Патек Филипп», чтобы мальчик в центре Азии сверял свое время с золотыми курантами Кремля. Многие племена и народы станут стекаться в нищую юрту, чтобы любоваться скольжением стрелок, завороженно следить за течением вечности.
Не следует иронизировать. Здесь нет места скептическому уму или циничному неверию. Путин возвращается во власть, и возвращается в новом качестве. Это качество угадывается в перечисленных, далеко не полных сюжетах. Прежний Путин исчез, он себя изжил, израсходовал. Нарождается новый Путин. Так в коконе у невидимой куколки образуются неведомые прежде органы, происходит преображение, и скоро все увидят, какой узор на крыльях вспорхнувшей бабочки.
Прежний Путин зафиксировал свое место в русской истории. Он разгромил сепаратизм, выиграл «Вторую чеченскую», наложил жесткие швы на расползающуюся дерюгу ельцинского государства. Спас само государство. И это — неоценимая заслуга. Но, остановив распад, он не сообщил России движение, не устремил ее в будущее, не «запустил» Развитие. Накопленные для Развития деньги пошли по ветру. Остановленная, вне Развития, страна стала стремительно разлагаться. Построенный Путиным самолет не взлетел и рассыпается на заросшей лебедой взлетной полосе. Страна похожа на прикованного Прометея, к которому устремляются орлы со всех концов света, чтобы расклевать печень, глаза и сердце.
Новый Путин не сможет действовать среди прежних карнавальных политтехнологий, заменяющих Развитие. Ибо это — неизбежный крах страны. Ему придется остановить безудержное вымывание капиталов из России, вновь скопить ресурс Развития, пошарить в портмоне у олигархов. Ему придется срочно воссоздать могучую армию и военно-промышленный комплекс, без которого сегодняшние военные «реформаторы» закупают у англичан снайперские винтовки, а у французов — вертолетоносцы. Ему придется подавить «врагов Развития» и «друзей распада», которые господствуют в политических и экономических элитах. Он должен остановить разрушение исторического пространства России, когда вновь, с попустительства власти, разгорелась война «красных» и «белых», рассекается световод единой русской истории.
Какими методами станет действовать новый Путин при дефиците исторического времени и ресурсов Развития? Как обойдется с тем, что Сталин является самой популярной фигурой в народе? Станет ли противодействовать этому, натравливая «сталиноедов» Ципко и Сванидзе на метафизического вождя? Или воспользуется загадочной русской формулой: «душа — христианка, народ — сталинист»?
«Горит село, горит родное, горит вся Родина моя…»
04.08.2010
Горит страна. Полыхают леса. Испепеляются города и селения. Дороги забиты беженцами и погорельцами. Вой и стенания. Все новые очаги возгорания, будто движется по стране невидимый поджигатель и кидает свой факел в раскаленные от жары леса. Гигантские комья огня вырываются из пламенеющей чащи, летят в небеса, переносятся, как чудовищные птицы, через огромные пространства, там падают на головы людей, на крыши домов и кроны деревьев, и начинают реветь и плескаться пожарища.
Не так ли загорается общество? Не так ли множатся в нем источники злого пламени? Там брошена одинокая спичка социального раздражения, здесь запалили небольшой костер народного недовольства… И вот уже страшная огненная буря несется от Владивостока до Смоленска. Грохочут тачанки, белым офицерам вколачивают гвозди в погоны, пленных красноармейцев в нижнем белье выводят на донские откосы.
Триумфальная площадь в Москве, которую уже несколько месяцев штурмуют протестанты, является таким очагом возгорания. «Стратегия 31» по своей гениальной простоте есть удивительное изобретение поистине огненной мысли. Крохотные группы «несогласных» бьют в бастионы власти под телекамерами мировых агентств, отступают под ударами милицейских дубинок, кричат, когда их за волосы волокут в автозаки. Но с каждой новой атакой число протестантов множится, голоса в мире становятся все истошнее, и власть начинает дрожать. Публичное насилие, тупая жестокость милиции и явная или мнимая жертвенность атакующих притягивают к этому месту внимание мира, множат число нападающих протестантов.
В эту воронку со все убыстряющимся вращением со временем могут затянуться гигантские массы людей — не меньшие, чем те, что наводнили Москву в 1993 году.
Второй очаг возгорания — на окраинах Москвы: Химкинский лес, который хрустит под топорами и бульдозерами. Платная олигархическая, предназначенная для богачей дорога, истребление оставшейся вокруг Москвы робкой беззащитной красоты рождает в населении не просто протест к строителям — хозяевам будущей дороги, но ненависть к власти как таковой. Ее ассоциируют со всем губительным и смертоносным в стране.
Робкие выступления экологов завершились молниеносной атакой загадочных мстителей, разгромивших с помощью камней и «коктейлей Молотова» государственное учреждение. Это ли не восстание? Это ли не намеки на «Красные бригады», группу «Бадер-Майнхоф»?
