Книжка-подушка - Александр Павлович Тимофеевский
Николай Львов – едва ли не лучшее, что есть в русской архитектуре, но уже через несколько лет этому придется верить на слово, его наследие исчезает на глазах, гниет и рушится; прекраснейшие церкви доживают последние дни, без крыш, с проваленными полами. Теперь обвалилась колокольня. Взывать к власти бесполезно. Она горазда только пиздеть про патриотизм, про духовность и скрепы, и что американка гадит. Русская петербургская культура XVIII – начала XX века ей прямо враждебна, тем более вызывающе европейский Львов. Но господа буржуи, те, которые поумнее, о чем думают? Авен, Беляев, Мамут, Прохоров и его высокоученая сестра неужто не понимают, что им нельзя оставаться наедине с родиной, что нужна прокладка, что русский европеизм, русский Золотой век и его строитель Николай Львов, петербургская культура вообще – их единственная опора, эфемерная, конечно, но другой у нас нет, другое – с раскосыми и жадными очами. Держаться им можно только за колонны, больше – не за что. И ведь спасти Львова для них копейки, а сколько будет профиту – и дежурную социальную ответственность можно Пу предъявить, и знак сохранить, великий русский, великий европейский знак, без него их съедят – ам, ам – и выплюнут. И правильно сделают вообще-то.
20 июляВ Прадо сейчас выставлены 10 картин Пикассо из Базельского музея. Пикассо всегда хотел, чтобы его картины висели в Прадо, и в 2006 году это временно осуществилось. Тогда прошла огромная выставка Пикассо, раскиданная на музей королевы Софии и Прадо, где работы Пикассо показывали в рифму – «Менины» рядом с «Менинами», а «Махи» с «Махами». Никакого концептуального смысла в нынешней экспозиции не заявлено – просто базельский музей закрыли на ремонт, и десять картин из его коллекции выставили в центральной галерее Прадо, одну за другой посередине зала. Рифмы там, само собой, есть: Пикассо во всех своих периодах искал новый язык классики, но первоисточник в Прадо не всякий раз присутствует. Вот прекрасные «Девушки на берегу Сены», они отсылают к картине Курбе, которая в Париже, вариант в Лондоне, но в Мадриде нет и варианта. В Прадо работа Пикассо окружена Тицианом, Тинторетто и Рубенсом. И этот контекст она выдерживает. Как Бродский – единственный из русских поэтов последнего времени естественно входит в список, начинаемый Пушкиным, Тютчевым, Лермонтовым и Баратынским, так и Пикассо, большую часть XX века бывший главным знаком современного искусства, давно стал совсем в другой ряд, и выставка в Прадо получилась про это. Нет в картинах Пикассо прямых рифм с «Дианой на охоте» Рубенса, например, но они из одной истории искусств с долгим эхом друг друга. Выставка по случаю ремонта оказалась вполне концептуальной, с двумя, мне кажется, напрашивающимися выводами. Начну с организационного.
Музею Прадо, когда-то передавшему «Гернику» в музей современного искусства королевы Софии, мне кажется, пора вернуть ее назад. И сделать в постоянной экспозиции зал Пикассо. Его мечта висеть в Прадо не должна осуществляться время от времени, он давно уже там, осталось развесить картины.
Художники не делятся на нынешних и старых мастеров. Они бывают существенными и не очень. Нет никакого современного искусства. Это химера XX века. Он уже 15 лет как закончился.
21 июляВчера в адской жаре Мадрида в одном из бульварных парков, где я по всем правилам приличия глотал, сидя на лавочке, тень, огромная шерстяная собака, которой ничто не указ, примчалась к фонтану и, прыгнув в него, стала красоваться, как Анита Экберг в «Сладкой жизни»: и так выгнется, и эдак, одним боком, другим, то голову подставит под струи, то хвост. Кокетство все-таки – высшее проявление естественности, физиология свободы.
26 июляВася Пичул умер. Я его знал много лет и всегда любил. Он был красивый, умный, исключительно талантливый, но давно и совсем потерявшийся. Во всех его фильмах, снятых после «Маленькой Веры», даже удачных, недооцененных, есть какая-то тяжесть, мешающая их смотреть. Но «Маленькая Вера» – чистый шедевр, один из лучших наших фильмов последних тридцати лет, где все пронизано родством, отвращением и нежностью. Про Мариуполь и тамошний русский мир это вдохновенное, исчерпывающее высказывание – очень художественное, поэтому ни одним, ни другим сегодня совершенно не нужное.
28 июляЛитературно одаренный блогер, но полный нравственный аутист, с дыркой в том месте, которое Кант считал доказательством бытия Божия, написал текстик, ничего на этот раз страшного, никому не пожелал сесть в тюрьму, ни в кого даже не плюнул, просто лирический еврейский анекдот рассказал бунинским дворянским синтаксисом. Получилось остренько. Дамам нравится, они взволнованно обмерсикали его сочинение – «как изящно», «как написано», «спасибо», «спасибо» – и принялись шарить. В одно из расшариваний пришел грозный судия, жрец рукопожатности, и разразился бранью: «Зачем вы это публикуете?! Он конченый мерзавец!! Он весь в крови!!!» Это про политическую физиономию автора, которая в текстике никак не отразилась. Ведущий телеканала, статный румяный молодой человек, немного блондинка, тоже поучаствовал в дискуссии: «Пошлость. Какая пошлость!» – прошептал он.
Бывший поэт Панцербитер, нашего прихода честный пресвитер, да молчел Риттер. Это в фейсбуке.
А на даче воет буря, качаются мои двухсотлетние деревья, одна из сосен предательски накренилась, чтобы всей мощью упасть на гараж, на дом, на провод. Даже если только на провод, и все останутся целы, то не будет электричества, а значит, ничего не будет – ни света, ни тепла, ни воды, ни слива в толчке, никакой связи, ни телефона, ни интернета, ни фейсбука. Отсутствие электричества за городом это полное обрушение в Средневековье, о чем Эко эссе написал. Наступит такая тишина, в которой, как у Фра Беато Анджелико, слышна поступь ангелов.
2 августаЧитаю про российское вето на трибунал по Боингу, который нельзя учреждать по тысяче причин, –
