Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2001)
Как видите, объем источниковой информации, положенный в основу "Тихого Дона", - огромен, что составляет немалую трудность для исследователя. Дополнительная трудность еще и в том, что сам Шолохов крайне неохотно говорил о прототипах своего романа, о реалиях жизни, положенных в его основу.
Думается, что причина тому, прежде всего, политическая, - Шолохов понимал, чем грозило людям, в условиях продолжавшегося в 20-е годы антиказачьего террора, обнародование имен, связанных с восстанием.
Но была и другая - условно говоря, эстетическая - причина, по которой Шолохов не любил говорить о прототипах романа. Отдавая отчет в том, насколько близок "Тихий Дон" к реальной жизни и как плотно он населен реальными людьми, Шолохов не хотел, чтобы "Тихий Дон" воспринимался как своего рода дагерротип его родной, казачьей местности. М. А. Шолохов весьма болезненно реагировал на возможность со стороны краеведов и литературоведов упрощенного, чисто фотографического подхода к проблеме прототипов. Отвечая на вопрос, как был найден образ Григория, Шолохов говорил: "В народе... Григорий - это художественный вымысел".
Вешенские краеведы Н. Г. Кузнецова и В. С. Баштанник рассказывают, что "во время одной из бесед о прототипах Шолохов прочитал нам письмо Льва Николаевича Толстого Луизе Ивановне Волконской, в котором он отвечает на ее вопрос о прототипе Андрея Болконского...
"... Спешу сделать для вас невозможное, то есть ответить на ваш вопрос. Андрей Болконский - никто, как и всякое лицо романиста, а не писателя личностей для мемуаров. Я бы стыдился печататься, ежели бы весь мой труд состоял в том, чтобы списать портрет, разузнать, запомнить...".
То, что писатель прочитал нам это письмо, послужило хорошим напоминанием, толкованием, и это ко многому обязывало...".
Обязывает и нас. Подчеркнем, однако, что наш интерес к проблеме прототипов в "Тихом Доне" носит специфический характер. Меньше всего мы хотели бы представить М. А. Шолохова в качества "писателя личностей для мемуаров", главная цель которого - "списать портрет, разузнать, запомнить".
Наша цель в другом - нащупать и обнажить те реальные, биографические жизненные нити, которые связывают "Тихий Дон" и его автора с конкретной исторической и бытовой жизнью Верхнего Дона той поры.
В развитие уже сделанного, в дополнение к тем прототипам героев "Тихого Дона", о которых шла речь выше - Харлампию Ермакову, братьям Дроздовым, Марии Дроздовой, Павлу Кудинову, есаулу Сенину, Ивану Алексеевичу Сердинову, Михаилу Копылову, братьям Ковалевым, - продолжим знакомство с установленными краеведами фигурами реальных людей, которые дали жизнь героям "Тихого Дона".
Краеведы установили, что паровая мельница в Татарском хуторе, принадлежавшая купцу Мохову, "списана" в романе с реальной мельницы в хуторе Каргине, а "населена" людьми, работавшими на столь же реальной мельнице в Плешакове. На мельнице в Плешакове, где управляющим был отец писателя и в детстве проводил дни М. Шолохов, работали машинист Иван Алексеевич Сердинов, весовщик Валентин, в жизни и романе - по прозвищу "Валет", и братья Бабичевы - Василий и Давид, в романе - Давыдка. Это были реальные лица, хорошо знакомые автору романа.
Об Иване Алексеевиче Сердинове (в романе Котлярове) подробно шла речь выше. С Давидом Михайловичем Бабичевым - тем самым вальцовщиком Давыдкой, который под своим именем изображен в "Тихом Доне", мы встречаемся на страницах книги В. Гуры "Как создавался "Тихий Дон": оказывается, в послевоенные годы Давид Михайлович Бабичев еще был жив. Его курень находился на хуторе Каргинском у самого Дона.
"- Дело было давно, в 1911 году, - рассказывал Гуре его собеседник "Давыдка".- Теперича шестой десяток доживаю. А в ту пору меня все больше Давыдкой звали. Так прозвал меня и Шолохов в "Тихом Доне" - Давыдка-вальцовщик. Машинистом у нас на мельнице работал Иван Алексеевич Сердинов, из местных. Считался он казаком; но проживал в бедности. Душевный был человек. И Валентин, его помощник, тоже свойский парень. Ничем с виду не приметный, а колючий, на язык острый. Вот фамилию его не помню, мы его Валеткой прозвали. Знаю, что был он из революционеров, еще перед той германской войной на хутор приехал. В марте 1918 года, перед самой заварухой, исчез он из хутора, куда - не знаю. С тех пор из виду потерял я Валетку, и судьба его мне неизвестна.
- В романе Валета убивают восставшие казаки под Каргинской,- напомнил я.
- Может, и убили. Шолохов знает, он на Каргине жил. Только я не слыхал про это. А вот Иван Алексеевич Сердинов погиб на моих глазах. Взяли его казаки-повстанцы в плен и погнали по хуторам, по-над Доном, на Вешки. Весной это было, народу собралось масса, когда гнали его через наш хутор. Может, и Мишка Шолохов тут был - не припомню что-то. Вдова казачьего офицера Марья Дроздова страшно издевалась над нашим Иваном Алексеевичем. Лютая была баба. Она тут же и убила его самолично и добровольно".
Приведем свидетельство самого М. А. Шолохова из беседы с К. Приймой:
"...Вскоре после войны заезжал ко мне Валет. Помнишь, во второй книге романа его хоронят в степи.
Заходит в дом человек и говорит: "Узнаешь?" Вгляделся я... Что-то знакомое в лице: "Да, узнаю. Валет!" - "Ты меня, говорит, похоронил в "Тихом Доне" и часовню у могилы поставил, а я-то бежал от белых из-под расстрела. Вот всю эту войну прошел и задумал тебя проведать...".
Как видите, не только Иван Алексеевич Сердинов (Котляров), но и вальцовщик Тимофей, Давыдка-вальцовщик, Валет - это все реальные, живые люди, вошедшие в роман, жившие в одно время с юным Шолоховым.
Подтверждение тому содержится и в воспоминаниях чеха Ота Чинца, опубликованных в 1955 году в Чехословакии. Будучи солдатом австро-венгерской армии, Ота Чинц попал в плен и волею судеб, начиная с 1917 года, жил в хуторе Плешакове, где близко подружился с семьей Шолоховых и особенно с Михаилом Шолоховым. "Родители Михаила, - рассказывает он в своих воспоминаниях, - обращались со мной, как с собственным сыном, а тринадцатилетний Миша быстро стал моим верным молодым другом...". Чинц рассказывает о своей дружбе - и близком знакомстве Михаила Шолохова - с Иваном Алексеевичем Сердиновым, с рабочим мельницы по имени Валентин (Валетка), а также о "неком слесаре, образованном и передовом человеке", который пригласил его к себе на квартиру. "...Я много от него узнал, - пишет О. Чинц. - Наверно, это был слесарь, которому Шолохов дал в "Тихом Доне" имя Штокман".
Как видите, мельница купца Симонова на хуторе Плешакове и люди, работавшие на этой мельнице, где управляющим был отец Шолохова, сыграли в его судьбе и судьбе его романа немалую роль.
Верхнедонское купечество
В романе мельница в Татарском принадлежала, как известно, не купцу Симонову, но купцу Мохову. Фамилия этого купца - Мохов - Шолоховым также выбрана не случайно: Моховы - известный купеческий род на Верхнем Дону, находившийся в тесных отношениях и даже родстве с купеческим родом Шолоховых.
Сын "совслужащего", каковым М. А. Шолохов предстает в анкетах, на самом деле происходил из старинного купеческого рода Шолоховых, не уступавшего по породе донским купцам Моховым. При этом судьбы купеческих родов Моховых и Шолоховых, примерно в одно время переселившихся на Дон из центральной России, неотрывны одна от другой.
История рода купца Мохова в "Тихом Доне" представлена так:
"Сергей Платонович Мохов издалека ведет свою родословную.
В годы царствования Петра I шла однажды в Азов по Дону государева баржа с сухарями и огнестрельным зельем". Местные казаки ее захватили и разграбили. Тогда по цареву указу из Воронежа пришли войска, казаков "нещадно в бою разбили" и многих перевешали. Но десять лет спустя "вновь выросла и опоясалась боевыми валами станица. С той-то поры и пришел в нее из воронежского указа царев досмотрщик и глаз - мужик Мохов Никишка. Торговал он с рук разной необходимой в казачьем быту рухлядью..." (1 - 2, 103).
От этого-то Мохова Никишки, сообщается в романе, и повелся купеческий род Моховых.
Как установил краевед Г. Я. Сивоволов, и в самом деле зарайский купец Мирон Мохов с сыном Николаем переехал на Дон в середине XIX века. Дед М. А. Шолохова, купец 3-й гильдии из того же города Зарайска Михаил Михайлович Шолохов, приехал в Вешенскую в конце сороковых годов прошлого века - вслед, и, возможно, с помощью Мирона Мохова и его сына.
Зарайские краеведы также развернули поиск шолоховских корней в городе Зарайске Рязанской, а ныне Московской области. Вот что пишет в своем письме в ИМЛИ зарайский краевед В. И. Полянчев: "Первые Шолоховы в Зарайске появились давно, во второй половине XVII века. Тогда, судя по Переписной (ландратской) книге 1715 г. окраинную Пушкарскую слободу обживал пушкарь Фирс Шолохов и четверо его сыновей: Василий Фирсович, Осип Фирсович, Иван Фирсович и Сергей Фирсович. От младшего Сергея Фирсовича - прапрапрадеда писателя - и пошла ветвь, которая через четыре поколения на пятое и привела Шолоховых на Дон: прапрадед Иван Сергеевич, прадед Михаил Иванович, дед Михаил Михайлович и, наконец, отец писателя - Александр Михайлович. Все эти далекие и близкие предки великого родственника вплоть до конца XIX в. жили в Зарайске и к тому времени расселились чуть ли не по всему городу. Фамилией Шолоховы полон Зарайск и до сих пор.
