Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия
Шинкансены – это bullet-trains, футуристично выглядящие поезда, если не самые быстрые, то самые красивые в мире. Матвей называл их «шимпанзен», но на самом деле морды у них слеплены как будто с посмертной маски Удава из «38 попугаев»: приплюснутая, карикатурно-вытянутая и добродушная. «Шимпанзены» бывают желтые, зеленые, красные, но чаще всего – белые. Иконический образ Японии – белый шинкансен на фоне заснеженной Фудзи и цветущей сакуры. Вы окажетесь внутри этой картинки примерно на 40-й минуте переезда из Токио в Киото (если едете дорогим и самым быстрым шинкансеном типа Nozomi).
Японцы – нация одержимых: они одержимы муляжами еды, маленькими девочками, унитазами, но больше всего – железными дорогами. Половина страны ест палочками в виде шинкансенов. О новой модификации шинкансена, которая вот-вот появится и будет развивать еще большую скорость, в газетах пишут чаще, чем о китайской угрозе. Игрушечные шинкансены продаются даже в стойеновых магазинах. Говорят, многие отцы по воскресеньям специально водят детей либо на платформы, либо на мосты – и просто смотрят на поезда, совместно медитируют, делают с ними селфи, обсуждают дизайн и ходовые качества. Трэйнспоттинг всегда считался чудачеством, не имевшим массового распространения, но в Японии каждый ребенок становится трэйнспоттером. На двадцатиперронных вокзалах запросто можно проторчать целый час – что-нибудь происходит там постоянно, интервалы движения только между Токио и Осакой составляют три минуты. Чувствуешь себя как будто посреди комнаты с огромной моделью железной дороги на батарейках – и она все время работает.
Вообще, тот, кто проведет все время, отведенное на поездку в Японию, на вокзалах, поступит мудро и никогда не будет жалеть о своем решении. Потеряться здесь – правило хорошего тона; не спешите выходить в город. На вокзалах куча всего интересного, помимо поездов: дизайн камер хранения, муляжи еды в ресторанах, дикие предметы в торговых автоматах, дорожные наборы, намалеванные на платформах указатели вагонов особого типа – Ladies Only.
Неплохое детское развлечение, о котором не упоминается ни в каком путеводителе, – коллекционировать памятные отпечатки. На некоторых станциях железной дороги – а может быть, на всех: мы нашли их и в Наре, и в Киото, и в Токио, – выставлены столики, на которых лежат специальные наборы для путешествующих – большая печать с эмблемой конкретной станции и фирменная гербовая бумага. Обратная сторона этой прекрасной традиции – вы все время будете искать эти чертовы столики, которые, как назло, запрятаны в самых неприметных углах.
Попробуйте замереть посреди толпы с путеводителем – тут же обнаружится какой-нибудь сердобольный джентльмен, который отведет вас к нужной платформе – явно пропуская собственный поезд. Спектакли, которые разыгрываются на платформах, заслуживают отдельного визита. Все дело в том, что там обитают специально обученные джентльмены с палочками, которые «отправляют» поезда. Злые языки связывают их существование с тем, что правительство искусственно – внерыночным образом – создает рабочие места, и поэтому в Японии множество людей, выполняющих работу, которой либо и нет вовсе, либо ее уже сделал кто-то еще. Если вы хотите доставить этим скромным труженикам удовольствие, спросите у них, когда придет следующий поезд. Напустив на себя сосредоточенный вид, они достают из кармана небольшое, размером с отрывной календарь, расписание, затем сверяются с извлеченным из планшета огромным, с «Войну и мир», – после чего, удостоверившись в своей абсолютной компетентности, выдают: «Через сорок четыре секунды».
И еще. На шинкансене ездят на длинные дистанции; а в пригороды – на электричках, как туристы из «Чебурашки».
Намереваясь хотя бы одним глазком зацепить «подлинную», захолустную, «нехоженую» Японию, я заблаговременно приобрел специальную книгу Hiking in Japan с описанием САМЫХ ЛУЧШИХ пешеходных маршрутов страны. После жесткого кастинга в финал вышел маршрут Yamanobeno-Michi: самая старая из зафиксированных в письменных источниках дорога в Японии, финальная часть пути из Эдо в древнюю столицу – Нару. Примерно тринадцать не особо сложных, без утомительных подъемов километров, судя по описанию, по сугубо сельской местности: храмы, рисовые поля, святилища. Мне хотелось показать М. пейзажи, похожие на те, что мы видели в «Тоторо» и первых десяти минутах «Унесенных призраками». В целом это было хорошее путешествие – приятно, когда ребенок, которого невозможно вытащить в соседний парк, проходит пешком тринадцать километров – деться-то некуда. Там действительно было несколько святилищ, где можно было пить родниковую воду из деревянных чашек на бамбуковых трубках; храмы, где перед молельными воротцами надо дернуть за шнур, хлопнуть в ладоши и поклониться – может быть, в какой-то другой последовательности; японцы правда это делают, и с комически серьезным видом. Еще там были курганы, заставленные, как щитами, надгробными камнями, аллеи из вязов и криптомерий, могила легендарной царицы Химико, живописные сады и виноградники – но особенно запомнилось, что примерно треть маршрута проходит через колоссальную торговую аркаду, то есть через крытый рынок; что почти вся тропинка была заасфальтирована; что почти отовсюду было видно нечто похожее на промышленные постройки; что сюрреалистические огороды с квадратными арбузами охраняют зловещего вида японские чучела; что в лесу под каждым деревом расставлены торговые автоматы с прохладительными напитками; и что в туалете расположенного рядом с маршрутом гигантского храма секты тенрикие, в цокольном этаже, перед каждым писсуаром стоят особые сандалии, которые следует надевать непосредственно перед отправлением нужды.
Апофеозом нашего посещения Ахинабары стала унизительная попытка проникнуть в туалетные комнаты одного из тамошних игорных заведений, знаменитого тем, что там – по слухам! – в писсуары встроена особая система, позволяющая измерять силу струи и соревноваться таким образом с конкурирующими фирмами; однако соответствуют ли эти слухи действительности, установить не удалось, потому что детям до шестнадцати туда нельзя – территория азартных игр. Поскольку в Японии каждое второе здание – это зал для игры в пачинко (азартная игра с шариками и музыкой, типа пинбола), нет ничего удивительного, что у них проблемы с рождаемостью: а какой смысл заводить детей, если их все равно никуда, считай, не пускают.
Ахинабара – это такой район в Токио, он еще называется «Электрик Сити», и все кому не лень советуют сходить туда – там, видите ли, можно найти не просто электротовары, а «что-нибудь эдакое». Мы отправились туда в надежде найти какого-нибудь сногсшибательного японского робота – кого-то вроде R2D2 при Энакине Скайуокере.
Специализированный роботовый магазин обнаружился далеко не сразу – а в нем продавался стандартный набор сувенирных стаканчиков для саке, роботы, как в «Детском мире», и еще там по телевизору показывали футбол, в который играли какие-то пыльные железяки.
В Ахинабаре десятки торговых центров в 6–7–8 этажей, многие состоят из отдельных лавочек и торгующих всяким трэшем автоматов. Лавочки с виду вроде как детские – солдатики, машинки, комиксы, но вместо детей там бродят типы неопределенного – за тридцать – возраста и скупают охапками странный пластик: школьницы в стрингах с плетками, неприятные инопланетные монстры, антропоморфные грибы, фартуки псевдогорничных и халаты лжемедсестер. Не будешь же кивать на каждую вторую витрину – «Туда не пялься, там ничего интересного»; в конце концов, за три дня до этого мы были в парке развлечений, и там в павильоне «Дом с привидениями» его пугали свежесрубленными головами и свежевывороченными кишками, и ничего – выдержал. Такая уж, видно, страна, приехал – смотри.
Исходя из увиденного, идеальный выходной день среднестатистического японского отца выглядит следующим образом. Утром он вывешивает на шест перед домом надувных карпов – в честь детей. Затем выезжает на ближайший аналог станции «Ахинабара» в «Электрик Сити» и покупает сыну свежий выпуск комикса про антропоморфные грибы, а себе – новый набор пластмассовых фигурок школьниц в трусах. После чего оба, запасшись терпением и расписанием движения поездов, отправляются глядеть на железную дорогу. На обратном пути – заезд в игорный дом патинко: пока барабанные перепонки папы лопаются от звона сотен металлических шариков, сын, плотно пристегнутый на заднем сиденье, сторожит машину на парковке. Вечером – просмотр телепрограммы (футбол роботов) и совместное поедание сырой рыбы.
Свойственная японцам привычка употреблять в пищу рыбу (а в особенности сырую) вызывает у М. физиологическое отвращение. Тем не менее один раз мне удалось накормить его, ни много ни мало, унаги, копченым японским угрем, выдавая его первое время за какую-то особую японскую свинину. В техническом смысле опыт удался, но задним числом на вопрос о том, на что была похожа эта вкуснейшая (и далеко не дешевая, несмотря на благоприятный курс иены) еда М. отвечает, не задумываясь: «На крысу». Тьфу.
