Постижение смысла - Мартин Хайдеггер
Бытие и Ничто и Становление – это всего лишь имена-названия Без-вопросного и Пустого. Метафизика посредством придания им завершенного вида сама сделала себя излишней, что не может означать, что она погрузилась в бессилие; скорее, ее сила теперь – самая не принимаемая во внимание, само собой разумеющаяся очевидность в море самоочевидностей, которое переполняет «переживание» и подбивает его мнить, что оно само и есть море и Безусловное. Не то, чтобы были утрачены все цели – осознано Существенное начинающегося завершения современности, и эпоха уверилась в том, что «эту» цель нужно найти в самой «жизни» – и, тем самым, обрела свою собственную вечность, в которой бытие и становление позволяют отождествлять себя и меняться – одно на другое, где «становящееся» свидетельствует в пользу бытия – как его успех, где успех всего безуспешного проштамповывается, становясь отнесенным к ничтожному, и предписывает «тезисы» и «акценты-весомости», в соответствии с которыми он только и может быть рассчитан-определен сам и только и может способствовать рассчитыванию-числовому определению ему подобных. Все более насильственно и в то же время все более безобидно, все более шумно и тем более пугающе при господстве «переживания» «жизнь» откатывается назад в свою безусловность, а, тем самым, человек в неистовстве своих «дел» и «деяний» окончательно забывает, что он уже давно позабыл бытие. Забвение забвения есть наиболее сокрытый процесс очеловечивания человека. Ему соответствует то, что оно само занимается тем, что распространяет кажимость его противоположности: история (Historie) в широком смысле, которая сейчас разворачивается в культурной политике, я бы сказал, в столкновении притязаний на то, чтобы быть блюстителем и меценатом «культуры». И эти притязания – ориентированы они национально или рассчитаны интернационально – проистекают из незримого господства завершенной западной метафизики, в которой представления «культуры» в смысле едино происходящей и разрастающейся свободы всех сил творческого, созидающего духа, устремленного к единству и единению жизни и ее действительности, только и могут обрести их «обоснования» и определенность. Исторический (historische) культурный человек берет на себя таким образом исполнение роли того рока, который загоняет в забытость забвения бытия и гонит очеловечивание человека к той пропасти, которая может стать без-дно-основой для существенного преобразования-превращения человека – при условии, что он не пройдет мимо этой бездно-основности – давно уже став слепым по отношению ко всему без-основному, а уж подавно – к без-дно-основному, так как ведь за пределами Целого «жизни» Ничто уже больше нет. Наоборот, следует усматривать во всем этом лишенную тормозов силу завершенной западной метафизики и оставлять в поле зрения именно возросшую. тривиализацию – опущение в заурядность – ее сущности.
Безразличным для этого процесса, однако, выступает все то, что только относится к ученому обновлению гегельянства или историческому «занятию» Гегелем, то, что относится к «литературной» эксплуатации Ницше; ведь все это есть, конечно, позднее и далеко производное следствие воздействия метафизики в ее завершенном виде.
XXIII. Бытие как действительность
(«Модальности»)
76. Суще-бытующее как «действительное»[89] (Бытие и действительность)
Основа того, что суще-бытующее уже давно было определено к тому, что позднее – и по сей день – стало называться «действительным», лежит в изначальном толковании бытия как присутствия и постоянства.
Толкование εἶναι как ἐντελέχεια говорит о том, что в присутствии присутствующего осуществляется присутствие, т. е. само собою и просто-напросто присутствуя.
ἐντελέχεια, соответственно, выражает приготовленность-готовность и производимость-поставляемость, присутствие налицо как таковую (присутствие в произведенном-поставленном – стоящем и постоянном).
Здесь собирает себя и сочиняет себя, уплотняясь смыслом, изначальное толкование бытия на той суще-бытности, которая, будучи понятой как ἰδέα, вписывается в тот круг, куда сходятся, перекрещиваясь, путеводные нити чистого пред-ставления, чистого усмотрения в созерцании.
Однако это и подлинное изначальное изложение бытия и в греческом мышлении тоже не удержалось на своей высоте и в своей чистоте, но было понято в «популярной философии» вещно; Стоя! и затем сразу же преобразовано по-христиански – ens как ens creatum; знаком этого является кажущийся безразлично-нейтральным перевод ἐνέϱγεια и ἐντελέχεια словами actus, agere – делание, созидание; actus purus бога-творца – ens creatum.
Суще-бытующее подействовавшее-повлиявшее, или, иначе, просто-напросто напрямую действующее их «причины»; это еще раз преобразованное «действительное», не «кажущееся», как объект – предметное и потому, в известной мере, возвращение назад, но только в известной мере – возвращение к ἐντελέχεια, потому что теперь все привязано к субъекту-сознанию. В то же время действительное как действующее – действенное! – и это также «истинное»!
Возможность и необходимость связаны не только всякий раз с бытием (действительностью) Метафизический Почему? – вопрос в сущности, но и вообще со-определены также действительностью в ее троичности из того же корня, что и изначальная версия бытия как присутствия и постоянства.
Иными словами, проблемы «модальностей» вообще нет, а она есть только маскировка-прикрытие изначального вопроса о бытии под видимостью пустого метафизического остроумия. Применительно к этой «проблематике» верно то же самое, что приходится сказать о «категориальных учениях».
Они возникают как иллюзорные постановки вопросов в стремлении бежать в – сверх того – непознанную как таковую без-вопросность по отношению к наиболее достойному вопрошания.
Возможность – действительность – необходимость могли бы служить выходом некоторого преодолевающего иного вопрошания к истине пра-бытия, но тогда они уже не были бы больше «модальностями».
XXIV. Пра-бытие и «негативность»[90]
77. Пра-бытие – Ничто – Закат
Там, где сущность пра-бытия бывает основана в своей самой крайней истине, история человека достигает ступени способности к закату, наивысшей высоты для наиболее глубокого падения; опрокидывающего переворота.
(То, что Гегель определенным образом постиг негативность-отрицание, но только в суще-бытности, и то, что он, вопреки этому – и даже именно по этой причине – желал признавать для себя ее как завершение и постоянство, как все улаживающее наилучшим образом всеобщее уравнивание всего со всем навсегда, и как раз не как закат и не как решение-выбор – это острее всего указывает на то, что негативность проистекает возникает не из основы нечто и пра бытия, а вынуждена оставаться торчать при суще-бытности как представленности.)
Поэтому негативность можно преодолеть уже заранее и в полной мере и сделать ее неопасной так и только так и только потому так – исключительно в игре.
78. Пра-бытие и «негативность»[91]
«Негативнасть» Гегеля и μὴ ὄν Платона – это одно и тоже, разве только что одна преподнесена на «основе» абсолютного «я мыслю
