Профессия: репортерка. «Десять дней в сумасшедшем доме» и другие статьи основоположницы расследовательской журналистики - Нелли Блай
– У меня был длинный разговор с президентом Хейсом, – сказала я честно, – и он признал, что получал множество жалоб на кошачий приют. Одно письмо было от женщины, которая утверждает, что оставила вам трех своих кошек на лето и оплатила их содержание, вы же их убили.
– Это неправда, – сказала мисс Юэн уверенно. – Пока существовал приют, мы не собирались убивать кошек. После того как приют закрылся, миссис Эдвардс предложила усыплять бездомных котов хлороформом, и я сочла, что это единственный выход.
– Но вы же получали плату за содержание некоторых кошек? – предположила я.
– Ни за одну не получали, – был твердый ответ. – Наш приют предназначался для беспризорных котов, и Отряд милосердия содержал его исключительно на собственные средства.
– Утверждают еще, что вы получали крупные пожертвования, – добавила я спокойно.
Она поспешно ответила:
– Такие утверждения меня очень сердят! Я отказалась брать деньги у друзей, которые их предлагали. Повторяю: у нас нет денег, кроме тех, что собрали между собой участницы отряда.
Я тихо продолжала:
– А еще говорят, что некоторые из участниц Отряда милосердия в прошлом вели образ жизни, не позволяющий порядочной женщине с ними знаться.
– Это правда, – признала она.
– И вы уверены, что ни одна кошка, отданная в приют на передержку, не была там убита? – спросила я снова.
– Ни одна кошка не была убита до тех пор, пока приют не закрылся, – повторила она, и это показывает, что она снова была обманута, потому что я сходила посмотреть на то, что представлял собой бывший кошачий приют, – самую жалкую лачугу, какую можно себе представить. Там я расспросила регуляровщика движения, чья будка смотрит на лачугу.
– Они когда-нибудь убивали здесь кошек? – спросила я.
– Сдается мне, что убивали, – ответил он с ухмылкой.
– Почему вы так думаете?
Его ответ звучал убедительно:
– Они держали кошек здесь, и я, бывало, видел на берегу реки по двести дохлых кошек за раз.
– Две сотни – это немало, – заметила я, но он уверенно ответил:
– Там было и больше двухсот, уж точно не меньше.
– Нет ли у вас конторских книг или записей о вашей работе? – спросила я мисс Юэн.
– В этом не было необходимости, – ответила она. – Приют содержался на деньги нашего маленького кружка. Мы не были зарегистрированы как предприятие, поэтому не могли получать дар по завещанию.
– Отчего вы не зарегистрировали предприятие?
Она с горечью ответила:
– Потому что мистер Байнс пришел и сказал мне, что это невозможно – он протолкнул закон, воспрещающий официальную регистрацию любого другого общества защиты животных. И в Нью-Йорке, и в округе Кингс, что, разумеется, закрывало нам дорогу в Бруклин.
Я полюбопытствовала:
– Но зачем он так поступил?
– Потому что он боялся, что благонамеренные люди будут делать нам пожертвования, которые в противном случае поступили бы в Общество защиты животных, – сказала она с негодованием. – Какое право он имел проводить такой закон? Не больше, чем любое общество защиты сирот имеет право проводить закон, воспрещающий другим призревать сирот. Это был грубый произвол. Теперь Общество защиты животных очень богато и постоянно клянчит еще денег, хотя они не справляются со своими обязанностями даже при нынешних обстоятельствах. Почему они с нами борются? Мы просто горстка бедных женщин, пытавшихся облегчить страдания, на которые богатое общество Берга не обращает внимания.
Она с горячностью продолжала:
– Если бы вы только видели искалеченных, голодающих, обмороженных кошек, как видела я, вас бы не удивляли мои чувства. На следующий день после последних выборов я усыпила на Черри-стрит кошку, которой мальчишки связали лапы, а потом бросили ее в огонь. Одна передняя лапа у нее сгорела целиком, вторая вся обуглилась. Уши превратились в обгорелые пеньки, хвост пропал. Если бы мы выполняли бюрократические требования этого отвратительного общества, нам бы пришлось идти до самой Двадцать второй улицы, подать жалобу, дорого заплатить за карету скорой помощи и ждать, пока ее запрягут и пока она доберется до Черри-стрит. За это время кошка уползла бы куда-нибудь, и карета проездила бы попусту. Разве не милосерднее было усыпить кошку хлороформом тотчас же, как мы ее нашли?
Сидя дома у мисс Юэн в кресле, обитом синим шелковым глазетом, и зная, что она наследница миллионов, трудно представить ее себе в старой одежде, день за днем рано утром выходящей из дому с клеенчатой корзинкой – ловить и убивать котов. Но когда она говорит об их страданиях, я начинаю лучше понимать и даже разделять ее воодушевление.
Мне трудно представить себе, что она наносит знакомой визит и уходит с ее любимой кошкой. Так утверждала в письме ко мне одна леди, назвавшаяся хозяйкой этого животного. И миссис Дивайд искренне призналась, что, насколько ей было известно, участницы отряда навещали бедных женщин, только чтобы, улучив возможность, похитить их кошек.
Глава III
Вероятно, мисс Юэн искренна, когда говорит, что Кружок Генри Берга Ордена дочерей короля из Полуночного отряда милосердия, как сами они себя называют, не получает пожертвований со стороны; отмечу странный способ, которым они получают почту.
Письма адресуются просто: «В кошачий приют, Нью-Йорк-сити» – и поступают в частные почтовые ящики по трем адресам: Бродвей, № 1357, Восьмая улица, № 764, и Шестая улица, 83. Ни «Кошачьего приюта», ни «Приюта для беспризорных котов» сегодня не существует, но письма с такими адресами приходят по-прежнему.
Среди участниц общества есть миссис Л. Велшофер, живущая на Западной Двадцать третьей улице. Она немка, ей принадлежит доля в ресторане «У Фердинанда», и она щедро жертвует на поддержку кошек.
Кошачий отряд никому не отказывает в приеме. Мисс Ракнакер – немка-прачка, а профессию мисс Альтамон, другой немки, состоящей в обществе, я забыла. Мисс Стоун – учительница фортепиано, образованная женщина, подруга мисс Юэн. Мисс Роббинс – учительница французского языка, мисс Хармон – портниха, мисс Банна (зовут ее иначе, и она не родственница) – модистка. Мисс Хоффман – прачка, мисс Миллер, мисс Конклин и миссис Бишоп – все они в разное время работали в кошачьем приюте. Миссис Пейсер – жена человека, который предоставил под приют свою конюшню. Насколько мне удалось выяснить, Больмонт Парди, виноторговец, – единственный мужчина в составе отряда. Эмблемы отряда – медные пятиконечные звезды – купила и раздала членам миссис Дивайд.
Поскольку только у двух или
