Стаффан Скотт - Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…
Заядлый курильщик, не очень-то сильный физически, граф Бернадот прошел через множество суровых испытаний, каким его подвергал Создатель. Снова и снова у него случались желудочные кровотечения, вызванные, как позднее рассказывала его жена, вовсе не язвой и прекратившиеся, едва только выяснилось, что речь идет об авитаминозе; правда, задним числом она, пожалуй, преувеличила, поскольку болезнь, какова бы она ни была, мучила его до последнего дня. В тридцатые годы они с женой потеряли двух маленьких детей: старший, Густав, умер в 1936-м, всего шести лет от роду, а третий по старшинству, Фредрик (р. 1934), прожил лишь шесть месяцев. Хотя у супругов осталось два сына — Фольке (р. 1931) и Бертиль (р. 1935), — трагические испытания способствовали тому, что привитая в детстве религиозность у Фольке Бернадота резко усилилась. В поездках у него в багаже, может, лежал и какой-нибудь детективный роман, а вот Библия была непременно.
Трагическая смерть окружила его ореолом святости, все время говорили о «жизни на службе гуманизму» и проч. Его жена и та протестовала, указывая, что он лишь последние шесть-семь лет «посвящал свою жизнь человечеству». Во время войны, кстати говоря, в одной из речей 1942 года он сослался на классический роман Вильгельма Муберга о фермерском восстании «Ночной гонец», направленный против нацистов. В пятьдесят лет он начал работу, которая разом подняла его деятельность высоко над традиционным королевским представительством: в феврале — мае 1945 года он руководил экспедицией Красного Креста, когда «белые автобусы» спасли из нацистских концлагерей несколько десятков тысяч скандинавских и прочих узников.
При этом он рисковал и собственной жизнью: не раз ему и его помощникам приходилось выскакивать из машин и искать укрытия, когда их обстреливали самолеты союзников. Красные кресты на крышах не помогали, наоборот, ведь союзники знали, что немцы в отчаянии ставили знаки Красного Креста на транспорты с боеприпасами и т. д. Довелось Фольке Бернадоту пережить в Берлине и ночи, когда он опять-таки искал укрытия от бомбовых рейдов союзников, стоивших жизни многим немцам.
Авторитет Фольке как королевской особы (ведь его считали таковой, хоть он и находился за пределами престолонаследия), его открытая, оптимистическая уверенность в себе и отсутствие неведомых глубин, вероятно, помогали ему в сложных переговорах с нацистскими главарями. Речь шла прежде всего об отчаянных попытках шефа СС Генриха Гиммлера спасти собственную шкуру после поражения, в котором уже никто не сомневался. Надежды Гиммлера, разумеется, не имели под собой реальной почвы, как и его предложения касательно мирных переговоров, сделанные союзникам через Фольке Бернадота. Союзники желали безоговорочной капитуляции и получили ее, а Гиммлер, оказавшийся в итоге в английском плену, покончил самоубийством.
Но до тех пор Бернадот через Феликса Керстена, работавшего у ипохондрика Гиммлера массажистом, все же успел спасти немалое число жизней. Позднее Керстен хотел через Бернадота получить шведское гражданство и таким образом спастись, но ничего не вышло, и разочарованный Керстен обрушил на Фольке Бернадота множество грязных и необоснованных обвинений.
Фольке Бернадот выпустил несколько книг, причем «Конец» — книга о спасательной экспедиции весны 1945-го, написанная, как упомянуто выше, «призраком», Рагнаром Сванстрёмом, — стала мировым бестселлером, первым репортажем стороннего очевидца о крахе Германии.
Осенью 1945 года Фольке Бернадот пригласил легендарного и регулярно попадающего впросак танкового генерала Джорджа Паттона[186] выступить в стокгольмском Swedish American Club[187]. Шведский МИД отметил, что мнения шведских ведомств на сей счет никто не спрашивал, и, выразив более чем умеренный восторг, вяло пытался ставить палки в колеса этому визиту, однако куда больше встревожился не кто-нибудь, а стокгольмское посольство США; посланник Хершель Джонсон всеми силами старался воспрепятствовать приезду генерала (что немало говорит о репутации героя войны Паттона). Все прошло более-менее гладко, ну разве только, говоря о своем желании, чтобы все на свете были друзьями, Паттон ненароком назвал и немцев, осекся и добавил: «Нет, так мне говорить нельзя». Вот как обстояло в 1945-м. Но скандала не случилось (и вполне логично), хотя шведский МИД с облегчением констатировал, что газеты не стали комментировать паттоновское добавление. Ведь что бы сказали русские?
Кстати, Паттон — один из примеров тому, что легастения вовсе не обязательно мешает совершить в жизни большие дела.
Спустя три года шведский граф Бернадот получил роковое предложение от совсем еще молодой ООН: отправиться в Палестину и быть посредником между арабами и евреями. Важно напомнить, что происходившее далее совпало по времени с берлинским кризисом, когда Советы и западные державы противостояли друг другу среди руин страшной мировой войны. Палестинский вопрос не стоял на повестке дня мировой политики под номером один. И Фольке Бернадот не получил той поддержки, какой просил для своей посреднической миссии, — ни людей, ни иных ресурсов для защиты; наименее прискорбное объяснение такого положения вещей заключается в том, что ООН и ее Генеральный секретарь Трюгве Ли[188] были заняты предотвращением третьей мировой войны.
В Палестине шла куда менее масштабная, но очень неприятная война, поначалу типа «ни война, ни мир» — вооруженные группировки бесчинствовали по тому же испытанному мерзкому образцу, каким в 1990-е годы терзали гражданское население на территории бывшей Югославии. Стычки с использованием легкого и тяжелого оружия и террористические акты против гражданского населения были в порядке вещей с обеих сторон. Довольно долгое время Палестина находилась под британским мандатом, но теперь под нажимом, в частности, еврейского терроризма англичане готовились выйти из игры. Англичане, вынесшие на своих плечах тяжкое бремя борьбы с Гитлером, в Палестине выступали в другой роли — роли мучителей евреев, например, потому что препятствовали высадке на берег огромного числа еврейских беженцев, прибывающих морем из Восточной и Центральной Европы. Еврейское население, большей частью иммигранты начала XX века, и окружающие арабские страны находились, как упомянуто выше, в состоянии «ни мир, ни война», которое время от времени разгоралось в настоящую войну.
На Фольке Бернадота возложили задачу обеспечить длительный мир между арабами и евреями. Посредством установления границ и посредством «шагов, создающих доверие». Значит, нужно было предложить границы, приемлемые для обеих сторон. Как всегда, ситуация осложнялась тем, что арабские страны не могли прийти к согласию и между собой.
Неоднократно говорили, что посредничество Фольке Бернадота, который вовсе не был интеллектуалом, никак не могло обеспечить мир в этом уголке планеты. На самом деле вообще ни один человек на свете не сумел бы примирить противников именно там и именно тогда. Отвечая на вопрос посла США, как шведская сторона смотрит на кандидатуру Фольке Бернадота в качестве посредника, начальник политического отдела МИД, вышеупомянутый Свен Графстрём, вполне здраво ответил, что эта «миссия абсолютно безнадежна». Министр иностранных дел Унден[189] решил, что Фольке Бернадот сам должен решить, браться ли ему за эту миссию. «Когда я связался с Бернадотом по телефону, он сразу же сказал, что задача необычайно увлекательная. Именно такой реакции я и опасался. Моих возражений и предостережений сугубо частного характера он не услышал. И, по-моему, это ужасно. Ведь речь-то идет не о скаутском поручении!» — подытожил растерянный Графстрём. Он и не представлял себе, насколько окажется прав.
14 мая 1948 года было провозглашено Государство Израиль, и в грянувшей войне израильтяне закрепили и расширили свою территорию. Мало-помалу настал мир, настал потому, что арабские страны поняли: развязанная ими война безнадежно проиграна, по крайней мере на этот раз; и обе уставшие от войны стороны были только рады достичь «мира» любой ценой. Но это было много позже. Когда Фольке Бернадот прибыл в Палестину, конфликт как раз начался — набирающий скорость товарный состав, который ничто не остановит.
Вдобавок Фольке Бернадот фактически являлся лишь половиной парной упряжки, которую весьма хитроумно задействовала ООН. Графа Бернадота, человека королевского рода, привыкшего как к обстановке элитарных салонов, так и к разрухе израненной войной и разваливающейся Германии, с его королевским престижем и вполне заслуженной славой героя человечества, с его уверенностью в себе и авторитетом, дополняла крупная фигура — американец д-р Ралф Банч[190]. Один шведский журналист, в ту пору очень молодой, имя которого мы по соображениям милосердия называть не будем, описывал Банча как «кругленького невысокого чернокожего профессора, симпатичную пешку в мозговом тресте Бернадота». На самом-то деле как раз Банч и был мозгом в означенном тресте. Эти два очень разных человека подружились и успешно сотрудничали, однако первый разработанный «исходный документ», ставший для Бернадота гибельным, подготовил именно Банч. И убийцы Фольке Бернадота, по их словам, понимали, что «застрелили не того». Но «не тех» стреляли постоянно; многие из команды Фольке Бернадота погибли от пуль, гранат и фугасов.
