Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста
ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ
Демократическое Совещание, созванное Церетели и его сторонниками в середине сентября, имело совершенно искусственный характер, представляя комбинацию из Советов и органов самоуправления в такой пропорции, чтобы обеспечить перевес соглашательских партий. Рожденное беспомощностью и растерянностью, Совещание закончилось жалким фиаско. Цензовая буржуазия относилась к Совещанию с величайшей враждебностью, усматривая в нем попытку отодвинуть ее от тех позиций, к которым она приблизилась на Московском Совещании. Революционный пролетариат и связанные с ним массы крестьян и солдат заранее осуждали фальсификаторский метод созыва Демократического Совещания. Прямой задачей соглашателей было создать «ответственное» министерство. Но и это не было достигнуто. Керенский не хотел и не допускал ответственности, потому что этого не допускала стоявшая за его спиной буржуазия. Безответственность по отношению к органам так называемой демократии означала фактическую ответственность перед кадетами и союзными посольствами. Пока что, для буржуазии этого было достаточно. По вопросу о коалиции Демократическое Совещание обнаружило всю свою несостоятельность: за коалицию с буржуазией голосовало немногим более, чем против коалиции; большинство голосовало против коалиции с кадетами. Но за вычетом кадет не оказывалось в среде буржуазии серьезных контрагентов для коалиции. Церетели обстоятельно разъяснял это Совещанию. Раз Совещание не поняло, тем хуже для него. Переговоры бесцеремонно велись за спиной Совещания, с отвергнутыми им кадетами, причем решено было, что кадеты будут фигурировать не в качестве кадет, а в качестве… общественных деятелей. Теснимая и справа и слева, мещанская демократия сносила все это издевательство над собою и тем демонстрировала свою полную политическую прострацию. Из Демократического Совещания был выделен Совет, который решено было пополнить представительством цензовых элементов, и этот Предпарламент должен был заполнять собою пустое место, оставшееся до созыва Учредительного Собрания. Новое коалиционное министерство, в противоречии с первоначальным планом Церетели, но в полном согласии с планами буржуазии, сохраняло свою формальную независимость по отношению к Предпарламенту. Все вместе производило впечатление жалкого и бессильного канцелярского творчества, за которым скрывалась полная капитуляция мелкобуржуазной демократии перед цензовым либерализмом, который за месяц перед тем открыто поддерживал натиск Корнилова на революцию. Все свелось, таким образом, к восстановлению и увековечению коалиции с либеральной буржуазией. Не могло больше быть сомнения в том, что, совершенно независимо от состава будущего Учредительного Собрания, правительственная власть фактически будет в руках буржуазии, ибо соглашательские партии, несмотря на весь тот перевес, который давали им народные массы, неизменно приходили к коалиции с кадетами, не считая возможным создавать государственную власть без буржуазии. Народные массы относились к партии Милюкова с глубочайшей враждой. Во всех выборах за эпоху революции кадеты нещадно проваливались, и тем не менее те самые партии – с.-р. и меньшевики, – которые победоносно разбивали кадетскую партию на выборах, после выборов отводили ей в коалиционном правительстве красный угол. Естественно, если массы все более усматривали, что соглашательские партии играют в сущности роль приказчиков либеральной буржуазии.
ЗАТРУДНЕНИЯ В ТЫЛУ И НА ФРОНТЕ
Внутреннее положение тем временем осложнялось и ухудшалось. Война тянулась без цели, без смысла и без перспектив. Правительство не делало никаких шагов, чтобы вырваться из порочного круга. Был выдвинут смехотворный план посылки меньшевика Скобелева в Париж для воздействия на союзных империалистов. Но этому плану ни один здравомыслящий человек не придавал серьезного значения. Корнилов сдал немцам Ригу, чтобы терроризировать общественное сознание и в этой атмосфере утвердить палочную дисциплину в армии. Опасность грозила Петрограду. И буржуазные элементы встречали эту опасность с явным злорадством. Бывший председатель Думы Родзянко открыто говорил о том, что сдача немцам развращенного Петрограда не составит большой беды. Он ссылался на пример Риги, где после вступления немцев были упразднены Советы Депутатов и вместе со старыми городовыми водворился твердый порядок. Погибнет Балтийский флот? Но флот развращен революционной пропагандой: потеря, стало быть, не столь велика. В этом цинизме болтливого барина выразились затаенные мысли широких кругов буржуазии. Сдача Петрограда немцам ведь не означает еще потери его. По мирному договору Петроград вернется, но вернется, помятый немецким милитаризмом. Революция тем временем останется обезглавленной, с ней легче будет справиться. Правительство Керенского не думало о серьезной обороне столицы. Наоборот, общественное мнение подготовлялось к ее возможной сдаче. Из Петрограда в Москву и другие города эвакуировались правительственные учреждения.
В этой обстановке собралась солдатская секция Петроградского Совета. Настроение было напряженным и тревожным. – Правительство неспособно защитить Петроград? В таком случае пускай заключает мир. А если неспособно заключить мир, пускай убирается прочь. – В таком постановлении выразилось настроение солдатской секции. Это была уже зарница Октябрьской Революции.
На фронте положение ухудшалось с каждым днем. Надвигалась холодная осень с дождями и грязью. Впереди вырисовывалась четвертая зимняя кампания. Продовольствие создавало все большие затруднения. В тылу забыли о фронте – ни смены, ни пополнений, ни необходимой теплой одежды. Дезертирство возрастало. Старые армейские комитеты, выбранные еще в первый период революции, оставались на своих местах и поддерживали политику Керенского. Перевыборы были запрещены. Между комитетами и солдатскими массами образовалась пропасть. В конце концов солдаты стали относиться к комитетам с ненавистью. Из окопов все чаще и чаще приходили в Петроград делегаты и на заседаниях Петроградского Совета ставили в упор вопрос: Что дальше делать? Кто и как кончит войну? Почему молчит Петроградский Совет?
НЕИЗБЕЖНОСТЬ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ
Петроградский Совет не молчал. Он требовал немедленного перехода всей власти в руки Советов в центре и на местах, немедленного перехода земель в руки крестьян, контроля рабочих над производством и немедленного открытия мирных переговоров. Пока мы оставались партией оппозиции, лозунг – вся власть Советам – был лозунгом пропаганды. Но с того времени, как мы оказались во всех главнейших Советах в большинстве, этот лозунг возлагал на нас обязательство прямой и непосредственной борьбы за власть.
В деревне положение запуталось и усложнилось до последней степени. Революция обещала крестьянину землю, но в то же время руководящие партии требовали, чтобы крестьянин не прикасался к этой земле до Учредительного Собрания. Крестьянин сперва терпеливо ждал, а когда начал терять терпение, коалиционное министерство обрушило на него репрессии. Учредительное Собрание тем временем отодвигалось вдаль. Буржуазия настаивала на том, чтобы Учредительное Собрание созвать после заключения мира. Крестьянские массы все больше и больше теряли терпение. То, что мы предсказывали в самом начале революции, начало осуществляться: крестьянин приступил к захвату земли собственными средствами. Репрессии усилились, пошли аресты революционных земельных комитетов. В некоторых уездах Керенский ввел военное положение. Из деревень потекли ходоки в Петроградский Совет. Они жаловались на то, что их арестовывают, когда они приступают к выполнению программы Петроградского Совета и забирают помещичью землю в руки крестьянских комитетов. Крестьяне требовали у нас защиты. Мы отвечали им, что защитить их мы могли бы только в том случае, если бы власть была у нас в руках. Отсюда, однако, следовал тот вывод, что Советы, если они не желают превратиться в говорильни, должны брать в свои руки власть.
– Бессмысленно бороться за власть Советов за полтора-два месяца до Учредительного Собрания! – так говорили нам наши соседи справа. Мы, однако, ни в малой мере не были заражены этим фетишизмом Учредительного Собрания. Прежде всего, не было никаких гарантий того, что оно действительно будет созвано. Распад армии, массовое дезертирство, продовольственная разруха, аграрная революция – все это создавало такую обстановку, которая мало благоприятствовала выборам в Учредительное Собрание. Сдача Петрограда немцам вообще грозила снять с очереди вопрос о выборах. А затем, если бы даже Учредительное Собрание и было созвано под руководством старых партий, по старым спискам, оно явилось бы только прикрытием и освящением коалиционной власти. Ни с.-р., ни меньшевики не были способны взять в свои руки власть без буржуазии. Только революционный класс призван был разбить порочный круг, в котором вращалась и разлагалась революция. Власть нужно было вырвать из рук тех элементов, которые, прямо или косвенно, служили буржуазии и пользовались государственным аппаратом, как орудием обструкции против революционных требований народа.
