Герд Бухгайт - Абвер - «щит и меч» III Рейха
Хотя из допросов арестованных было ясно, что можно получить еще много сведений об организации, действовавшей в Германии тайно в интересах Советского Союза, гестапо, по мнению абвера, слишком поторопилось. Значительную часть арестованных пришлось освободить, поскольку им не могли вменить никаких уголовно наказуемых деяний. Аресты производились сразу после выявления радиоразведкой местонахождения вражеских коротковолновых передатчиков без учета того, выявлены уже или нет те агенты, от которых радисты получали материалы для передачи в Москву[226].
Много работы было у абвера и по выявленным в ходе следствия данным о вражеских агентах, действовавших за пределами рейха. Он настраивал своих людей на то, чтобы методами контрразведки выявить предполагаемые или реально действующие группы агентов в оккупированных нами областях. Один только разведцентр абвера во Франции выловил за несколько месяцев добрый десяток радистов, работавших в системе «Красной капеллы» — в Мезон-Лафит близ Парижа, на Монмартре в самом Париже, в Марселе, Лионе. Были еще и аресты агентов в Бельгии и Голландии. В этих акциях в общей сложности было арестовано почти столько же людей, сколько и в рейхе, так что в тюрьму село около 800 шпионов и радистов. Часть из них действительно принадлежала к «Красной капелле», а часть была просто на подозрении как подручные советской разведки. Это был необычайный успех. Наконец в ноябре 1942 г. был пойман и «малый шеф» (Кент), некто Винсенто Сьерра, бизнесмен-импортер. Обнаружилось, что он — советский капитан. Поиски же «большого шефа» были поначалу безуспешными. И лишь по наводке известного в преступном мире Парижа изготовителя фальшивых документов Гильберта удалось наконец схватить на приеме у зубного врача.[227]
Можно было понять и абвер и РСХА, когда они решили, что после декабря 1942 г. «Красная капелла» уже была не в состоянии регулярно передавать в Москву из самой Германии какие-либо важные сообщения. Радисты были практически выловлены, да и агентура настолько пострадала, что ее можно было считать уничтоженной. И все же можно было полагать, что по крайней мере часть из них продолжит свою работу — может быть, в Париже, Брюсселе, Копенгагене, Будапеште, Стокгольме, Вене, Белграде, Афинах, Риме и Барселоне, кто мог это сказать точно? Поэтому зондеркоманда из РСХА, принявшая от абвера борьбу с «Красной капеллой», попыталась «оживить» захваченные передатчики с их радистами, чтобы начать радиоигры с противником. Но ее надежды не оправдались. И хотя ей удалось перевербовать и Гильберта и Кента, советская разведка почувствовала неладное в поведении ее агентов, работавших под псевдонимами Бух, Танне, Линде и др., а возможно, даже извлекла для себя какую-то пользу. Каких-либо сведений об этих «радиоиграх» до сих пор не обнаружено.
По показаниям арестованных из группы «Красная капелла», сделанным зимой 1942/43 г., удалось установить, что немало «красных» агентов-радистов работает также в Швейцарии. В частности, наша радиоразведка подтвердила, что по крайней мере три передатчика работают в Женеве, Лозанне и Люцерне, непрерывно посылая сообщения в Москву. С помощью агентов, направленных туда РСХА, удалось выявить их имена и адреса. Это были венгр Александр Радо и англичанин Александер Фут. Как пишет последний в своей книге «История русского шпиона» (Story of a Russian Spy), он посылал донесения о войсках, военных операциях, намерениях германского руководства, а также о разных негласных событиях в Германии. По его словам, он получал эти материалы открытым текстом, а потом зашифровывал их и передавал в Москву. Любопытно, что до сих пор не вскрыты источники этой информации, и даже заинтересованные в этом западные разведслужбы с очевидностью не могут до них докопаться.
Фут был арестован швейцарской полицией и с ноября 1943 г. по сентябрь 1944 г. сидел в тюрьме. Когда же западные союзники освободили Францию, его выпустили на свободу. Вскоре он вместе с Радо поехал в Москву, где ему даже присвоили звание советского майора. Однако спустя некоторое время он вернулся на Запад. В описываемых им событиях правда очень часто оказывается перемешанной с вымыслом, и вообще складывается впечатление, что многие свои донесения он придумывал сам.
Число мужчин и женщин, казненных по факту участия в работе «Красной капеллы», согласно официальным данным, составило 78 человек. Весьма вероятно, что на самом деле их было гораздо больше. Адмирал вообще предполагал, что с «Красной капеллой» были связаны даже очень высокопоставленные нацистские функционеры, такие, как, например, Мартин Борман, но никаких доказательств этому до сих пор не найдено. В то же время многим казалось, что шеф гестапо Мюллер уже весной 1943 г. задумывал постепенно как можно дальше дистанцироваться от борьбы с советской тайной службой. И ведь действительно, в 1945 г. Мюллер перебежал к Советам. Один немецкий офицер, возвратившийся из советского плена в 1950 г., рассказывал, что видел Мюллера в Москве в 1948 г.[228]
Наиболее ясное представление о масштабах «тайного фронта», созданного противником, дают материалы радиоразведки. В январе 1944 г. радиоразведчики на основе полученных ими данных радиопеленгации, осуществлявшейся как стационарными, так и подвижными постами, пришли к следующим выводам. Всего в оккупированных областях (без учета тыловых районов Восточного фронта) действовало около 200 агентов-радистов, державших связь с лондонским центром. Примерно 150 из них располагались во Франции, Бельгии и Нидерландах; остальные действовали в Дании, Норвегии, Италии, Испании и Северной Африке[229].
Вместе с планомерной организацией все новых шпионско-диверсионных групп Сопротивления во Франции британцы предпринимали и налеты отрядов «командос» на объекты на побережье и на территории оккупированной Франции. 19 августа 1942 г. британско-канадские части предприняли налет с моря на участок побережья в районе Дьеппа. Это, конечно, было еще далеко не вторжение, а лишь хорошо подготовленная мощная операция с разведывательными целями. Одной из главных целей был захват радиоизмерительного прибора (прототип радара), другой — сбор сведений о немецкой обороне ввиду подготовки вторжения. Как отмечает Шелленберг, фюрер был возмущен тем, что абвер не сообщил о возможности такой «внезапной операции командос». При последующем анализе этих событий выяснилось, что еще за две недели до высадки союзников у Дьеппа центр абвера в Гамбурге получил сообщение агента о том, что англичане планируют налет на французское побережье Ла-Манша. Было названо и вероятное место высадки — Фекан — Абвилль. Хотя Дьепп при этом и не был назван, район был указан достаточно верно[230]. Помимо этого контрразведчики абвера во всех отделениях во Франции еще в 1940–1941 гг. предприняли серьезные меры безопасности на побережье Ла-Манша, установив там особую «запретную зону». А в том, что побережье у Дьеппа оказалось полностью не подготовленным к налету, вины абвера нет. Наоборот, своей описанной выше «Операцией «Северный полюс» абвер в немалой степени способствовал провалу этого мероприятия союзников.
В начале июля 1942 г. агент-радист Эбенэзер, которого перевербовал и вел теперь подполковник Гискес и которого голландский центр в Лондоне считал одним из самых надежных своих людей, получил задание выяснить, сможет ли группа диверсантов под командованием некоего Такониса подорвать антенные мачты радиостанции у Катвейк-ан-зе. Это была радиостанция, с помощью которой штаб руководства ВМФ управлял действиями немецких подводных лодок в Атлантике.
Гискес с помощью своих доверенных людей разведал подступы и наиболее выгодные места подрыва пяти 100 метровых мачт и мест их анкеровки и в точном соответствии с действительностью передал эти данные в Лондон. Он также уведомил Лондон, что все будет осуществлено действующими здесь агентами. Эбенэзер тут же получил задание подготовить все необходимое для подрыва. За 10 дней до высадки десанта в Дьеппе, т. е. 9 августа, лондонский центр дал сигнал о начале операции по радио. А через два дня подполковник Гискес сообщил через агента Эбенэзера в Лондон, что налет не удался. Часть людей якобы подорвалась на минах, а «уцелевшая охрана» завязала перестрелку. Чтобы сделать свою выдумку достовернее, Гискес еще через день сообщил Лондону, что противник усилил охрану радиостанции в Катвейк-ан-зе и других передатчиков. Безусловно, британская тайная служба пыталась тогда вывести из строя установку в Катвейк-ан-зе именно в предвидении уже запланированного налета на Дьепп[231].
Между тем упорные «бои» на тайном фронте в оккупированных западных областях продолжались. В течение лета 1942 г. разведцентр абвера во Франции выявил, что на юге неоккупированной части Франции не менее 12 коротковолновых раций ежедневно по нескольку часов передают радиограммы в Лондон. Это были, бесспорно, те опорные пункты вражеской разведки, которые, спасая себя, перебрались сюда с севера. Разумеется, пассивно наблюдать за деятельностью агентов противника в неоккупированной Франции мы не могли. После того как парижский разведцентр получил согласие командующего, он провел переговоры вначале через германское посольство с правительством Виши. Затем были проведены два совещания, на которых немецкую сторону представляли подполковник Райле и посланник Ран, а французскую — генерал и адмирал. В результате достигнутого тогда соглашения уже тем же летом на юге Франции была задействована радиоразведывательная часть абвера, поддержанная французской полицией. В течение нескольких недель были ликвидированы восемь агентов-радистов и несколько шпионских групп вместе с их штабами. При этом абверу удалось внедрить своих доверенных людей в тайные руководящие органы агентуры противника и даже перетянуть на свою сторону некоторых их сотрудников путем подкупа.
