Анатолий Вишневский - Время демографических перемен. Избранные статьи
Применительно к России говорить о серьезной трансформации структуры причин смерти не приходится, с 1970 г. она почти не изменилась. Единственное, что можно заметить в российской части графика, это некоторое снижение вклада болезней органов дыхания. Установление контроля над причинами смерти этого класса относилось, скорее, к задачам первой эпидемиологической революции, было ее продолжением и, возможно, поэтому шло в России относительно более успешно.
В то же время обращает на себя внимание чудовищная разница в динамике смертности от внешних причин смерти (рис. 2). Если в ЕС‑15 за четыре десятилетия – с 1970 по 2010 г. – стандартизованный коэффициент смертности от причин этого класса сократился более чем вдвое – у мужчин на 55 %, у женщин на 60 %, – то в России он, пройдя через несколько резких колебаний, по сути, вернулся к тому же уровню, на котором находился в 1970 г.
Если в Западной Европе внешние причины смерти устойчиво находятся на четвертом месте, замыкая список «большой четверки» причин, то в России у женщин они еще в 1980‑е годы вышли на третье место, а у мужчин никогда и не опускались ниже третьего места, а нередко поднимались и до второго (рис. 1). И при этом совокупный стандартизованный коэффициент смертности от «большой четверки» причин смерти, как у мужчин, так и у женщин, в 1970 г. был намного выше европейского, а в дальнейшем разрыв только увеличивался (рис. 3).
Сказанного достаточно, чтобы утверждать, что, по крайней мере в рассмотренных выше странах Западной Европы, вторая эпидемиологическая революция идет весьма успешно. В России же ее пока приходится считать не состоявшейся.
Однако наш анализ следует продолжить.
Рис. 3. Стандартизованный коэффициент смертности от болезней системы кровообращения, злокачественных новообразований, болезней органов дыхания и внешних причин в 15 странах, входивших в ЕС до мая 2004 г., и в России, на 100 тыс.
Источники: База данных ВОЗ «Heal&for АЛ», Росстат.
3. Только ли кардиоваскулярная?
В современной демографической литературе выражение «вторая эпидемиологическая революция», как правило, не используется, но зато широко распространено представление о «кардиоваскулярной революции», которой отводится главное место в происходивших в последние полвека изменениях в смертности.
Казалось бы, приведенные выше графики не оставляют сомнения в том, что так оно и было, и именно снижение смертности от болезней системы кровообращения определяло всю картину изменений смертности на протяжении последних «революционных» десятилетий. Как можно видеть на примере стран ЕС‑15, именно резкое сокращение стандартизованного коэффициента смертности от болезней этого класса и ее доли в смертности «большой четверки» привело к общему снижению коэффициента смертности от четырех причин, взятых вместе. А так как доля большой четверки в общей смертности изменилась незначительно, то снижение смертности от болезней системы кровообращения оказало решающее влияние и на снижение стандартизованного коэффициента смертности от всех причин.
Напомним, однако, об ограничениях аналитических возможностей стандартизованного коэффициента смертности. Этот показатель – удобный инструмент для сравнения между собой разных стран или разных периодов в одной стране – все же не безупречен, в частности потому, что не позволяет судить о возрастном профиле происходящих изменений, – недостаток, который легко проиллюстрировать на примере смертности от болезней органов дыхания.
Мы видели, что стандартизованный коэффициент смертности от этого класса причин смерти, единственного из «большой четверки», демонстрировал устойчивое снижение в России, даже более быстрое, чем в странах ЕС‑15, и, казалось бы, это можно считать российским достижением. В самом деле, в 2011 г. стандартизованный коэффициент смертности российских женщин от болезней органов дыхания был на 33 % ниже, чем жительниц ЕС‑15. Однако так ли это хорошо?
Снижение смертности от болезней органов дыхания на протяжении последних 50 лет во всех развитых странах происходило за счет того, что все больше исключались смерти от этого класса причин в младших, особенно детских возрастах. На этом пути были достигнуты необыкновенные успехи, болезни органов дыхания в основном сохранили свою роль опасной угрозы только для жизни очень пожилых людей, жизнеспособность которых уже в значительной степени исчерпана. Например, средний возраст смерти от причин этого класса с 1960 по 2010 г. вырос для женщин в США на 10,2 года, во Франции – на 10,3, в Италии – на 17,4, в Японии – на 21,4 года. В России же рост составил всего 5,1 года. В результате женщины в России в 2010 г. умирали от этой причины в среднем в 68,6 года, тогда как в США – в 82,2, в Италии – в 87,5, во Франции – в 87,7, в Японии – в 89,8 года. С демографической точки зрения, умирать от этой причины в этих странах стало «выгодно», и поэтому надо как-то оценить, насколько позитивным следует считать снижение смертности от этой причины и вообще задуматься над тем, что в данном случае следует понимать под «снижением смертности». А для этого надо уйти от стандартизованного коэффициента смертности и воспользоваться какими-то другими аналитическими инструментами.
По крайней мере, один такой инструмент демографам хорошо известен уже несколько столетий. Речь идет о таблицах смертности по причинам смерти, которые позволяют рассматривать одновременно и изменения возрастного профиля смертности от каждой отдельной причины или группы причин смерти, и вероятности для новорожденного из каждой когорты родившихся – условной или реальной (на практике, конечно, чаще приходится иметь дело с условными когортами) – умереть именно от этой причины. Иными словами, показатели таких таблиц позволяют рассматривать изменения смертности по причинам смерти сразу в двух измерениях[129].
Привычное выражение «снижение смертности» весьма неточно, вероятность смерти для всех людей одинакова и всегда равна 100 %. На самом деле, когда говорят о «снижении смертности», имеется в виду просто оттеснение смертей к старшим возрастам. Но если говорить о снижении смертности от отдельных причин, ход рассуждения должен измениться. Человек может избежать смерти от данной причины, но в этом случае он умрет от какой-либо другой причины, и важно понять, от каких причин умирать предпочтительнее. У разных людей на этот вопрос могут быть разные ответы, но, с точки зрения демографии, исследующей влияние изменений в смертности на рост общей продолжительности жизни, ответ может быть только один: предпочтительнее рост общего числа умерших от тех причин, от которых умирают в среднем в более позднем возрасте.
Поскольку причины смерти конкурируют между собой, реальные изменения могут идти в двух направлениях: с одной стороны, может изменяться средний возраст смерти от каждой причины (группы причин) смерти, с другой – вероятность умереть от каждой из них.
В первом случае рост – всегда вклад в «снижение смертности», уменьшение – в ее «повышение». Во втором случае все не так однозначно. Безусловно выгодно только снижение вероятности смерти от причин с более низким средним возрастом смерти. Снижение же вероятности смерти от причин с более высоким средним возрастом смерти выгодно лишь в двух случаях: либо когда такое снижение компенсируется ростом среднего возраста смерти от этой причины, так что совокупное время, прожитое умершими от нее, хотя бы немного увеличивается; либо, если этого нет, когда эта причина замещается другими с более высоким или растущим средним возрастом смерти. Как правило, происходит и то и другое, но здесь возникают сложные взаимодействия, оценить результаты которых не всегда просто.
Возьмем для примера изменения смертности мужского населения Франции за 50 лет между 1960 и 2010 гг. и попытаемся понять, в чем заключались эти изменения в терминах причин смерти.
Совокупное время, прожитое поколением, складывается из совокупного времени, прожитого умершими от каждой из причин (или групп причин) смерти. Соответственно произошедшие за 50 лет изменения можно наглядно проиллюстрировать с помощью предложенной в свое время диаграммы [Андреев, Вишневский, Шабуров 1986], представляющей распределение всего прожитого поколением времени, по времени, прожитому умирающими от крупных классов причин смерти. По горизонтальной оси на этой диаграмме откладываются вероятности для новорожденного умереть на протяжении жизни от одной из причин (Pi), по вертикальной оси – средний возраст смерти от этой причины, или, что то же самое, ожидаемая продолжительность жизни людей, которые от нее умрут (xi). Площадь каждого выделенного цветом прямоугольника – совокупное время, прожитое всеми умершими от i-й причины, а сумма этих площадей – все совокупное время, прожитое некоторым условным поколением. Понятно, что если ∑Pi = 1, то
