Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели… - Андрей Викторович Щербак-Жуков
Причина этого молчания – а за это время вышла только небольшая повесть «Змеиное молоко» (1996, свободное продолжение «Парня из преисподней» Аркадия и Бориса Стругацких) – в том, что Успенский – не просто хороший фантаст и блестящий юморист, а на самом деле серьёзный и большой писатель. Подтверждение тому даже не то, что он, по меткому выражению его друга и коллеги Евгения Лукина, «не просто изощрённый, а какой-то извращённый стилист с невероятно глубоким чутьём языка», и не то, что и в «Змеином молоке» были прекрасные шутки, чего стоит только эпиграф-хокку «Жаба хитра. / Но маленький хрущ с винтом / Много хитрей её», и не то, что за многими из его шуток стоят целые культурологические монографии, – всё дело в том, что Успенский всячески стремится не совершать насилия над собственными произведениями, а, напротив, во всём следовать их естественному течению, даже если это заводит его в тупик.
Так случилось с отмеченной выше трилогией о мифологическом воине Жихаре. Писателем был придуман замечательный художественный приём: выстроен фантастический мир, в котором время не течёт своим чередом и даже не стоит на месте, а ходит по кругу, и все легенды и мифы топчутся вслед за ним, обрастая всё новыми и новыми подробностями и красками, но по сути своей оставаясь всё теми же – архаическими. В результате образовалось замечательное раздолье и для увлекательных приключений, и для искромётных хохм, и для глубоких умозаключений о роли мифа в культуре… Но, вместо того чтобы преспокойно печь на этом «масле» книги, как пирожки, Успенский, следуя естественному течению текста, аккуратно завершил трилогию. Он не оставил ни малейшей зацепки для продолжения и остался с новым «материалом по теме», но без какой-либо возможности его использовать.
Выход был найден – такой же органичный и естественный. Литературный приём остался прежним, фантастический мир – тоже. Но, поскольку Жихарь показал ЗмеюУроборосу полуденную росу и тот, открыв от удивления рот, выпустил из него свой хвост, время пошло нормальным чередом, однако поначалу, похоже, не очень-то раскачалось. Мир этот перестал быть столь фантасмагорийномифологическим, но некоторые пережитки всё же остались. Государство Многоборье стало называться Посконией, но характер её жителей изменился несильно. «Старики говорили, что самозваный князь Жихарь не помер, а до сих пор скрывается в лесах вместе с верными людьми, чадами и домочадцами, а когда станет старой многоборской земле совсем уж невмоготу, тогда-то он, батюшка, и откроется, и спасёт в нашествие, и накормит в голод».
Если трилогия о Жихаре – это героический эпос о первом культурном герое, то дилогия о короле Стремглаве Первом и его сыновьях – это средневековый рыцарский роман. Мир Жихаря пропитан волшебством и населён богами и божками всех мастей и калибров, в мире Стремглава от всего этого звучат одни только жалкие отголоски – не больше, чем в романтике европейского позднего Средневековья.
Однако посконский (многоборский тоже) король Стремглав Первый встречает эльфийскую принцессу и женится на ней. Но последние эльфы – враги людей. Они жаждут мести за гибель своего народа… Конец этой битвы плачевен: последние романтики либо погибают, либо уплывают на далёкий пиратский остров. Вместе с ними из этого мира уходит последнее волшебство, а править им остаются реалистичные сыновья Стремглава Тихон и Терентий. То, что ещё недавно было мифом, на глазах становится анекдотом. Канула в небытие эпоха романтиков…
Если Жихарь был первым мировым героем, то Стремглав – герой последний. Тут уже не до откровенного смеха, есть место разве что для грустноватой улыбки. Так реальное развитие культуры отразилось в современной сказке умного писателя.
Финал дилогии – естественный и органичный. Но, к сожалению любителей остроумных произведений Михаила Успенского, он оставляет замечательного писателя в очередном тупике. О чём писать дальше? И как? Похоже, новой книги Успенского опять придётся ждать три года.
* * *
Да, Успенский не из тех авторов, что рады тиражировать однажды найденный ход или приём. «Невинная девушка с мешком золота» (2005) и «Три холма, охраняющие край света» (2007) стали поиском вдохновения в сопряжённых областях. Это уже и не фэнтези, и не юмор, но всё та же блестящая постмодернистская игра со смыслами и сюжетами. Об этих книгах много спорили, но бесспорно было одно: Михаил Глебович доказал, что он мастер штучных произведений.
Как я уже отмечал, сказочно-филологическая трилогия «Приключения Жихаря» была настолько хороша, что на её фоне все последующие произведения Михаила Успенского, при великом множестве их достоинств, невольно воспринимались некоторыми придирчивыми читателями как топтание на месте, а то и шаг назад. Таков закон: «не лучше» оценивается как «хуже». Однако в новом своём романе писатель взял совершенно другую высоту, лишний раз доказав своё величайшее мастерство!
Роман «Райская машина», вышедший в конце 2009 года, не похож ни на «Жихаря», ни на «Три холма, охраняющие край света». Этот роман страшен по своей сути, хотя необычайно легко и изобретательно написан. «Райская машина» может быть растащена на афоризмы, как в своё время «Горе от ума» Грибоедова. «Декабристы разбудили Ктулху, тут всё и кончилось…» У произведения сложная структура, с чередованием двух временны́х пластов и ритмизованными ироническими рефренами вроде: «Ты обманывал нас, обезумевший Фриц, – Бог не умер, он просто так пахнет…».
Произведение оказалось решительным прыжком выше и без того высоко задранной планки. Это антиутопия, или дистопия, или, скорее, роман-предупреждение. Здесь есть элементы всех упомянутых литературных направлений. Рискую назвать эту книгу самой значительной в 2009 году, поскольку в ней есть именно то, чего в первую очередь ждут от литературы вообще и от фантастики в частности:
рассказ о том, что может статься с нами в ближайшем будущем и чего нам всем нужно старательно опасаться. Заглядывая из сегодняшнего неспокойного дня почти на полтора десятилетия в прошлое, должен признать, что Успенский во многом был пророком.
Это роман о великой лжи, прикрывающей великое преступление против человечества, о фашизме, скрывающемся под личиной демократии… И самое страшное – то, что все антиутопические ужасы, которые видит герой книги, проживший долгое время в тайге, вдали от людей и вернувшийся в родной сибирский город, уж очень убедительно «вырастают» из того, что есть уже сейчас. Молодёжь избивает пожилых людей под лозунгом: «Бей олдей, Россия молодей!..» Узнаёте? Да,
