Беседы под звёздами - Лучезар Ратибора
И я подумал, что, наверное, от обилия чтения мой внутренний книжный гурман просто зажрался и стал привередой. Потому что в армии, попав однажды в госпиталь, я читал всё, до чего дотянулись мои руки — так сильно изголодался по художественной литературе. Так я грешным делом решил было отложить чтение, пока не проголодаюсь.
А через день приобрёл роман авторства Генри Лайон Олди "Золотой лук. Книга 1". И начал читать… Я почти плакал от счастья, чувствуя Силу в строках. Меня не тронуло великое горе всего колумбийского народа в "Сто лет одиночества", но сказания о богах Эллады, об олимпийцах, о титанах, о полубогах и немного людях задели самые глубокие струны моей души. Да и в людях там, если поскрести, то можно обнаружить, что "бабка согрешила с водолазом", то есть где-то есть капелька божественной крови от прадедушки. В каждой главе я находил цитаты, которые хочется скопировать, запомнить, вкусить их мудрость и сделать частью себя. Читать подобное — великое наслаждение.
Мой восторг порожден не только и не столько божественными персонажами, ведь в мире хватает безвкусных скучнейших книг жанра беллетристики, где главными героями выступают мифические существа. Я даже не могу однозначно сформулировать причину моего проникновенного безоглядного счастья от чтения "Олдей"… Тут и слог, и тематика, и живые образы, что возникают предо мной в момент погружения, и личный резонанс. И колоссальный контраст после прочтения Маркеса. И некая Сила и Идеи, что вложили писатели в свои творения. Это не прочитывается поверхностно по буквам, это чувствуется безотчетно, воспринимается как безмолвное знание. Я уже упоминал, что Олди для меня — это не просто писатели, это проводники идей из тонких планов, из миров творчества (Геликон и Парнас как символы), от своего древнего духа, от других рас, от каких-то магических организаций — варианты могут быть разными, а могут быть и объединенными в одном. Ещё к проводникам, пишущим в художественной прозе, я отнёс бы Стивена Кинга, Говарда Лавкрафта, Джоан Роулинг, Дж. Толкин (от племени Туата де Дананн).
Делаю вывод, что не так всё плохо с моим внутренним читателем. Просто на вкус и цвет фломастеры разные. А то, что считается мировой классикой, шедевром или сверхприбыльным бестселлером, который прочитали десятки миллионов (мух), может оказаться пресной пустышкой в моих глазах.
Огонь Химеры
Читаю строки, исчезаю из этой реальности. Вот я за столом древнего города Эфиры со своей славой и историей. Воины сидят в трапезной, деревянный грубый стол, служанка уходит на кухню. Вот Эвримеда, вот Беллерофонт, как живые. Беседуют. Беллерофонт немногословен, но все чувства на лице — внутри него буря, порожденная незаживающей язвой вины и ощущением истинной сущности, которая берёт вверх. Пока во снах, далеко ль до яви?.. Берёт вверх так, что Гиппоной собирает себя заново каждый раз, пробудившись. Я слышу их чувства, я ощущаю их мысли, я с ними и как будто даже в них. Во мне рождается второй вихрь урагана — Метатель Камней заразил меня сквозь символы, соединяющие далекие миры, сцепляющие разбросанные в пространстве, уровнях и времени точки и сознания — вдобавок к своему собственному, с коим я сам ещё не до конца разобрался.
Выхожу в себя. Слёзы. Ха-ха! Плачу от счастья. Иногда так просто получить свою толику экстатического восторга — просто от чтения книги, если эта книга — портал в Элладу, если книга источает Силу. Олди, похоже, маги. Либо практикуют и дошли до высот. Либо тонко чувствующие проводники, потому что КАК они пишут и ПРО ЧТО они пишут — это могут увидеть и ощутить люди, не понаслышке знакомые с тонкими планами и иными мирами.
Буря Беллерофонта ворвалась в меня, усилив внутренний натиск страстей. Будто жжёт и разрывает изнутри, Сила стучится, бьётся грохочущими ударами крови, с разгона врезается в непреодолимую пока стену, зовя на подвиги. Ломай, круши, насилуй! Расти, прыгай, беги! Сделай уже хоть что-нибудь! Но цепи, сковав меня, упрямо и молча намекают, что нет, не получится выплеснуть этот бушующий шторм наружу. Этот ураган будет набирать силу в бессилии вырваться, ударяясь о стенки темницы, прожигая внутренности приступами боли. Тенета там не слабее той цепи, которой Сизиф заключил Танатоса. Я пробовал, тестировал их на прочность. Они разрушатся сами, в свой положенный срок и час, испытание закончится.
Я только недавно обратил внимание на чувство, которое сродни физической боли, — от периодически переполняющей энергии. Давление растёт, внутри всё кипит, горит, жаждет выплеснуться, извергнуться с напором сверхвулкана. Возникает опасение, что крышку снесёт, или дно вышибет. В такие моменты обострений спасает тренировка: выжимаешь из себя максимум, давление слегка падает, точнее, уходит на более глубокий уровень.
Оно и в молодости, бывало, зудело. Так кололо изнутри, что на месте не мог усидеть. И я щедро изливал и растрачивал внутренние ресурсы направо и налево. Паразиты были довольны. В этом тоже есть плюсы — я получил свой опыт. Мудрость приходит через череду событий, поступков и неудач, если сделаны правильные выводы. Тогда мудрость сродни победе.
Сначала периодически накатывающая боль раздражает, выводит из равновесия, нервирует. Хочется от неё избавиться. Потом она уходит, вроде бы становится легче. А потом ты начинаешь скучать по этой боли, как истинный мазохист. Потому что боль от наполнения Силой — знак того, что однажды она дойдёт до предела, ограниченного временными цепями, и может измениться качественно, поспудно изменяя меня самого. Даже обычная вода, находясь в условиях высокого давления и температуры, переходит в суперионное состояние — это лёд, твёрдый, как сталь, сверхпроводник, в обычных условиях взрывается.
"— Дай мне спокойно дожить оставшиеся дни. Дай разлиться по полу этой пещеры, уйти в трещины между камнями.
— Нет. Я не стану ждать.
— Почему?
— Огонь, мама. Отцовский огонь горит во мне.
— Я знаю. Вода и огонь. Ты кипяток, Химера.
— Он жжёт моих врагов. Но он жжёт и меня.
— Потерпи.
— Я не в силах терпеть эту боль".
Г. Л. Олди, "Золотой лук.
