Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

И если вы такой щепетильный, мои симпатии на вашей стороне. Конечно, круче всего убрать террориста-маньяка в ближайшие дни либо из карабина М16, либо из джезайла[220] стоимостью 10 монет. Но это не самый лучший выход. Бен Ладена следует отдать под суд. Но не в Британии, а там, где он организовал самый крупный и кровавый теракт, – в Нью-Йорке.

Его надо судить, так как только суд был бы самой основательной и красноречивой демонстрацией различий между нашими и его ценностями. Он хотел убить как можно больше невинных людей. Мы хотим справедливости. Этот суд завершил бы трагический цикл «Орестеи» и утвердил бы триумф разума над безумием и мщением.

Но есть и такие, которые обеспокоены тем, что суд даст ему возможность привлечь к себе внимание. Они говорят, что если сажать неделя за неделей бен Ладена на скамью подсудимых, то это лишь создаст ему ореол мученика и арабская «улица» просто взбунтуется, увидев, как с ним обращается Запад. Уже сейчас многие считают его мучеником и героем. Вполне вероятно, что судебный процесс выявит жесткость и никчемность этого человека, путаницу в его убеждениях, банальную продажность его политики.

Усама бен Ладен – это не современный Сократ, мудрец, самозащита которого могла, как говорят, пристыдить самих обвинителей и запомнилась на века. Усама и ужасен и смешон одновременно, и суд продемонстрировал бы это. Если суд действительно способен вызвать волнения на арабских базарах, то это небольшая цена за то, чтобы показать восточным базарам, как мы на Западе соблюдаем законность.

«Вполне справедливо, – говорят противники судебного процесса, – но вы уверены, что мы добьемся обвинительного приговора? А если суд превратится в фарс типа О. Джей[221] бен Ладен, гротескную пантомиму высокооплачиваемых адвокатов в области прав человека, пытающихся заморочить присяжным голову?» На это можно ответить только одно: улики по теракту 11 сентября четко указывают на бен Ладена как главного виновника этой бойни. И теперь это, во многом благодаря похвальбе самого бен Ладена, уже не оспоришь.

Кажется немыслимым, что, представ перед нью-йоркским судом, бен Ладен не будет признан убийцей. «Да, – говорят противники суда, – но как насчет присяжных? Не станут ли они и судьи потенциальными жертвами эскадронов смертников бен Ладена?» На что вам резко возразят, что если бы безопасность судей была главным соображением для судебной системы, то никогда не было бы судебных процессов над мафией. Весь смысл правосудия, весь смысл антитеррористической войны в том, что мы верим в надлежащую правовую процедуру и защиту цивилизации от варварства.

«Хорошо, – говорят противники судебного процесса, – но как вы можете отправить его в Америку, где не отменена смертная казнь? Действительно, в данное время существует абсурдное положение, по которому мы не можем передать его Америке без гарантии, что его не казнят. Однако это положение не действует, если мы захватим его в Афганистане, где британские военные могут отдать его американцам без такого соглашения. Да, в случае нашей передачи американские солдаты могут и поджарить бен Ладена. Но я бы не стал чересчур убиваться. Тем более что сначала они устроят над ним суд.

Пока озабоченный президент бомбит Багдад в 1998-м, ветеран войны в Персидском заливе делится соображениями о нашей предыдущей неудаче.

Мы упустили шанс прикончить Саддама

Итак, все. Миссия выполнена. Саддам «низложен» к удовлетворению Вашингтона и Лондона. Его «взяли измором», как прекрасно выразился Колин Пауэлл.

Сотни летающих ракет, каждая стоимостью $1,3 млн, разнесли на куски всю недвижимость Багдада. Иракцы хоронят погибших, ухаживают за ранеными и ходят с совками для мусора и вениками.

И кто выступает по радио и говорит людям, что они вели себя как герои? Опять не он? Не этот старик с усами моржа? У него не хватило порядочности сгореть от стыда за те разрушения, которые он навлек на свою страну?

Восемь лет назад Запад отправил полмиллиона человек на войну с этим человеком. Но результат все тот же, хотя кампания другая. И он вновь клянется мамой отомстить.

Почему мы всегда даем ему уйти? Эту ошибку, очевидно, совершили 28 февраля 1991 года, когда фактически окончилась война в Персидском заливе. Полковник Майк Викери вспоминает это с горечью.

За три дня напряженных боев его 53 танка «Челленджер» 14/20-го Королевского гусарского полка прошли из Саудовской Аравии на север в Ирак. Затем они повернули на восток в Кувейт, крушили на своем пути бункеры, уничтожали солдат противника и тысячами брали их в плен, как он говорит, «с применением значительного насилия».

Но в 35 км к западу от Кувейт-Сити полк остановили.

«Это было, как мы говорим, End Ex – окончание учений. Мои солдаты были поражены тем, что мы не добили Саддама. А потом мы узнали, что он повернул армию против своего же народа. Мы испытывали потрясение, смешанное с отвращением».

Его продвижение остановили публичные протесты, последовавшие за бомбежкой автострады № 6, известной как «стрельба по индейкам». Расстреляли иракцев-беженцев, уходящих на север по дороге в Басру.

В действительности, похоже, многие автомобили уже были брошены. Но для СМИ – которым для возмущения не хватало жертв на Западе, – это было настоящим зверством. Вашингтон немедленно приказал генералу Норману Шварцкопфу прекратить огонь.

«Это ускорило конец войны, – говорит Викери. – Такие дела – плохой пиар. А пиар имеет большое значение».

Беда заключалась в том, что Саддам, безусловно, еще не выдохся. «Он – безумец, но прекрасный шахматист. Он отдал нам все пешки, а более сильные фигуры переместил в тыл и почти ни одной из них не потерял. Они должны были стать его мощной базой после войны».

Союзники могли уничтожить эти силы, не нарушая мандата ООН, считает Викери. «Британские подразделения могли продолжать наступление. Мы могли сбалансировать наши силы и запереть его в котле под Басрой. Могли, но не сделали. Мы не хотели продолжать и убивать невинных иракцев. Мы хотели закончить свою работу.

«Мне очень хотелось остановить его, чтобы он перестал уничтожать болотных арабов[222] и курдов. Нашей позорной ошибкой было то, что мы позволили ему сохранить вертолеты. Он сказал, что они нужны ему для миротворческих операций, а использовал их как боевые вертолеты».

Он считает также, что следовало заставить Саддама сдаться лично на аэродроме в Сафване.

Викери полагает, что союзникам не надо было вторгаться в Багдад. «С точки зрения добрых старых имперских традиций Багдад надо было захватить и взять все в свои руки, но никто из нас не был готов к этому».

Он полагает, что можно было сделать гораздо больше, при этом законно, чтобы уничтожить боевую технику Саддама и помочь оппозиции. «Я жалел о том, что мы не помогли диссидентам, хотя бы намекнув им – тут я не хочу задеть ничьих чувств, – что окажем им поддержку».

Сейчас Викери – военный консультант. Субботние дни он проводит стреляя – с большей точностью, по его словам, чем иракские зенитки, но с меньшей, чем крылатая ракета. Он поддерживает последнюю операцию, но не верит, что Клинтон начал рисковую операцию за рубежом в надежде преодолеть внутренние проблемы. «Это не поможет, и он понимает это».

Для кавалериста Викери поразительно оптимистичен в отношении бомбардировок. «Точность крылатых ракет такова, что они в окно здания попадают. Погибших в Ираке на удивление мало, если учесть, сколько бомб на них сброшено.

«Так что в дальнейшем война будет бескровной». Он даже настаивает на термине «ослабление» применительно к снижению вражеской угрозы на определенный процент.

«Нельзя сделать другое – выиграть войну, занять территорию и удерживать ее с помощью авиации. Авиационные удары сыграли свою роль, но это была “ограниченная война”, – говорит он. – На экзамене в Сандхерсте[223] был вопрос, возможна ли ограниченная война. Получается, что да.

Не думаю, что она приведет к его свержению. Она помешает ему на какой-то период вновь собрать такое вооружение. Боевую технику можно восстановить, на это уйдет много времени, и стоить это будет немало. Но я не думаю, что это расстроит планы Саддама или отобьет у него желание делать то, что ему хочется».

У нас был шанс сделать это восемь лет назад, но мы его упустили.

Страх, нищета… и надежда

Мы почувствовали: что-то назревает, как только подъехали к заправочной станции. Среди огромной толпы иракцев с канистрами стоял американский танк. Необычное зрелище. Солдаты спрыгнули с танка и расхаживали вокруг с винтовками наизготовку. Затем я услышал крик и увидел, что американцы, используя свои винтовки как палки, отгоняют тех иракцев, которые явно искушали судьбу. Затем стоявший рядом со мной чернокожий сержант принялся орать на иракца. «Слушай, ты, вали отсюда, кому говорят!» – орал он и размахивал винтовкой.