Немецкая русофобия и её причины. Философия, история, политология - Штефан Боллингер
Ставшая вновь заметной в наши дни, но отнюдь не новая особенность германских отношений с Россией (и с Советским Союзом) заключается в том, что необходимость их сохранить, желание сотрудничать и жить в мире, а не воевать объединяли и объединяют представителей левых и правых, консерваторов и пацифистов. Это связано с размерами, политическим, экономическим и военным значением восточного соседа. У обеих стран и их народов есть общие интересы, и немецкая сторона осознаёт, что дружеские отношения с другими державами могут придать ей дополнительное влияние и маневренность. Такие взгляды, собственно, как и общность позиции разных политических сил по отношению к необходимости диалога с Россией, не всем понятная и не для всех желательная, совершенно точно не приносят никакого вреда. Сегодня, когда самые разные политические силы выходят вместе на демонстрации против войны, их начинают предостерегать от «третьего пути». Следовало бы задаться вопросом: в чьих интересах помешать людям высказывать правильные взгляды, общие как для правых, так и для левых?
Очевидно, что помимо рассуждений о нехорошем душке́, идущем от такой общности взглядов, в ход идут и рассуждения об особенностях самой сути идеи. И отсылки к Бисмарку, безусловно, всегда преследуют конкретные цели. Он выступал за создание немецкого национального государства силовым путём. Об образовании этого государства было торжественно объявлено в оккупированном Версале. Зеркальная галерея дворца сверкала блеском начищенного оружия и касок: провозглашение императора произошло под звон оружия. Это было рождение империи, которая сознательно и жестоко отвергла демократический путь революции 1848 года и, что немаловажно, имела непосредственное отношение к первой классовой войне против пролетариата, стремящегося к власти – Парижской коммуны. Бисмарк – рейхсканцлер, внутренняя политика которого была направлена против социал-демократов, либералов и католиков, вместе с тем сочетая в себе элементы репрессий с новаторской, опережающей своё время социальной политикой, – выступал в интересах поддержания власти и против рабочего движения. И хотя позиция Бисмарка по отношению к России была похвальной, а политика предполагала отказ от всякой идеологии в качестве основы государственного курса (так называемая «реальная политика»), но в проблемных ситуациях канцлер был готов решительно применить военную силу. В конце концов, его симпатии были прежде всего на стороне реакционной, абсолютистской России, чьи основные заслуги перед Германской Империей, а прежде перед Пруссией, заключались в ведении на территории Европы антиреволюционной борьбы – борьбы против последствий Французской революции, а также борьбы против польских и венгерских повстанцев.
Намного более противоречива позиция тех консерваторов и правых экстремистов, которые полагают для себя возможным сослаться на эту политическую программу. Немецкое национальное государство и национализм, даже шовинизм Первой и Второй мировых войн, прежде всего, из-за фашистской практики уничтожения народов давно утратили видимость невинности, которой в действительности они никогда не обладали. Сегодняшняя европейская политика и враждебное отношение к иностранцам являются следствием лидерских амбиций свободной Германии, вновь ставшей «нормальной», и ставит своей целью превосходство и чистоту нации – означая, таким образом, опасность возвращения к губительному прошлому. Вступать в союзнические отношения с этими силами, выдающими себя за демократические, с учётом их прошлого и проводимой ими политики исключительности и дискриминации, нельзя. Воплощением таких реакционных убеждений является «Альтернатива для Германии». Представители этой партии не всегда в состоянии скрыть под маской демократии своё властолюбие, притязания на ведущую роль в Германии, ксенофобию и пренебрежение демократическими принципами. Не говоря уже о существовании таких фашистоидных сил, как Пегида, «За Германию» и т. д., или откровенно неофашистских, как, к примеру, НДПГ, которые агрессивно выставляют на публику эти «немецкие пороки».
Следует тем не менее отдать должное реализму Бисмарка, который своими действиями показал, что и политика, основанная на капитализме и национализме, может сама себя держать в узде, соотнося свои интересы с реальным положением дел. Таким образом, критика политики Бисмарка в связи с его силовым путём объединения Германии и реакционными репрессиями внутри страны хотя и справедлива, но, по меньшей мере, неуместна, если единственной её целью является шельмование Бисмарка как реалиста и сторонника разумной политики по отношению к России. «И внешнюю политику Бисмарка нельзя брать за образец (во всяком случае, когда имеешь дело с таким манипулятором, как Владимир Путин)»[23], – так высказался один обозреватель либеральной берлинской газеты «Тагесшпигель».
Бисмарка и Путина разделяют полтора столетия, но оба они властные и реально смотрящие на вещи политики, понимающие опасность войны между Германией и Россией. Никто из них не является «демократом чистой воды» (причём не ясно, что вообще следует понимать под термином «демократия»), но у них обоих больше понимания ситуации и проницательности, чем у ярых приверженцев якобы бескорыстной и действующей вне всякой идеологии западной «общности, основанной на сходных ценностях».
Чувства, опасения, интересы
Без сомнения, любопытно и полезно было бы рассмотреть под микроскопом образы двух врагов, «русских» и «немцев», подробнее проанализировать разные национальные характеры, влияющие на те или иные действия или реакции. Тут терпеливая, неприхотливая, сердобольная, не пьянеющая, но вместе с тем вспыльчивая душа русского народа, там – педантичные, предпочитающие научный подход, правильные, по-прусски вымуштрованные немцы[24]. Ещё более интересны взаимные наблюдения и размышления представителей интеллигенции, основывающиеся как на национальных характерах, так и на мнимых интеллектуально-философских притязаниях противоположной стороны: пангерманизм против панславизма, организованность против необузданной силы[25].
Немцам нравятся авторы, писавшие о русской душе, – такие, как Фёдор Достоевский, а ещё больше Лев Толстой; они проявляют интерес к музыке Петра Чайковского, к вечной «Песне донских казаков» («Donkosakenlied» – название популярного западногерманского фильма конца 1950-х годов), к гортанному голосу Ивана Реброва или к трогающему до слёз, но всё же антикоммунистическому «Доктору Живаго» Бориса Пастернака, льстившего русской душе. Всё это находило своё отражение и во времена масштабного противостояния, наслаивалось на текущие идеологические и политические конфликты.
Не в последнюю очередь следует отметить и заимствования, сделанные у противоположной стороны силами, выступавшими за политические изменения, модернизацию своего общества. Это были силы как из левого, так отчасти и из правоконсервативного лагеря. Они наблюдали за всеми переломными периодами и сторонниками этих перемен в другой, не такой уж далёкой стране. Этот взгляд в историю возвращает нас во времена до XIX века – времена Ганзейского союза и орденских рыцарей, завладевших землёй на Востоке. Необходимо вспомнить и об «окне в Европу», которое считали необходимым для своей страны Пётр I и Екатерина II, о приглашении в Россию
