Евгений Витковский - Вечный слушатель

Над миром ночь, пока Эндимион

Не ослабел в объятиях Селены:

Бессмертны боги, но порой, как люди, вожделенны.

Покрыт шафранной пылью каждый след

Юноны, через зелень луговую

Идущей; в это время Ганимед

Вливает нектар в чашу круговую.

Растрепан нежный шелк его кудрей

С тех пор, как мальчика орел восхитил в эмпирей.

Там, в глубине зеленолистой пущи,

Венера с юным пастухом видна:

Она - как куст шиповника цветущий,

Но нет, еще пунцовее она,

Смеясь меж ласк, - под вздохи Салмакиды

Чьи скрыты в миртовой листве ревнивые обиды.

Борей не веет в том краю вовек,

Лесам английским ежегодно мстящий;

Не сыплет белым опереньем снег,

Не рдеет молнии зубец блестящий

В ночи, что серебриста и тиха,

Не потревожит стонущих во сладкой тьме греха.

Герой, летейской влаге не причастный,

Найдет к струям фиалковым пути,

Коль скоро все скитания напрасны,

Собраться с духом можно - и пойти

Испить глоток из глубины бездонной

И подарить толику сна душе своей бессонной.

Но враг природы нашей, Бог Судьбы,

Твердит, что мы - раскаянья и мрака

Ничтожные и поздние рабы.

Бальзам для нас - в толченых зернах мака,

Где сочетает темная струя

Любовь и преступление в единстве бытия.

Мы в страсти были чересчур упрямы,

Усталость угасила наш экстаз,

В усталости мы воздвигали храмы,

В усталости молились каждый час,

Но нам внимать - у Неба нет причины.

Миг ослепительной любви, но следом - час кончины.

Увы! Харонова ладья, спеша,

Не подплывает к пристани безлюдной,

Оболом не расплатится душа

За переправу в мир нагой и скудный,

Бесплодна жертва, ни к чему обет,

Могильный запечатан склеп, надежды больше нет.

А мы - частицами эфира станем,

Мы устремимся в синеву небес,

Мы встретимся в луче рассвета раннем,

В крови проснувшихся весной древес,

Наш родич - зверь, средь вереска бродящий;

Одним дыханьем полон мир - живой и преходящий.

Пульсирует Земля, в себе неся

Перемеженье систол и диастол,

Рождение и смерть и всех и вся

Вал Бытия всеобщего сграбастал,

Едины птицы, камни и холмы,

Тот, на кого охотимся, и тот, чья жертва - мы.

От клетки к человеческой средине

Мы движемся взрослеющей чредой;

Богоподобны мы, но только ныне,

А прежде были разве что рудой

Не знающей ни гордости, ни горя,

Дрожащей протоплазмою в студеных недрах моря.

Златой огонь, владыка наших тел,

Нарциссам разверзающий бутоны,

И свет лилей, что серебристо-бел,

Хотят сойтись, преодолев препоны;

Земле подарит силу наша страсть,

Над царствами природы смерть утрачивает власть.

Подростка первый поцелуй, впервые

Расцветший гиацинт среди долин;

Мужчины страсть последняя, живые

Последние цветы взносящий крин,

Боящийся своей же стрелки алой,

И стыд в глазах у жениха - все это отсвет малый

Той тайны, что в тебе, земля, живет.

Для свадьбы - не один жених наряжен.

У лютиков, встречающих восход,

Миг разрешенья страсти столь же важен,

Как и для нас, когда в лесу, вдвоем,

Вбираем жизни полноту и вешний воздух пьем.

А час придет, нас погребут под тиссом;

Но ты воскреснешь, как шиповный куст,

Иль белым возродишься ты нарциссом,

И, вверясь ветру, возжелаешь уст

Его коснуться, - по привычке старой

Наш затрепещет прах, и вновь влюбленной станем парой.

Забыть былую боль придет пора!

Мы оживем в цветах трепетнолистных,

Как коноплянки, запоем с утра,

Как две змеи в кирасах живописных,

Мелькнем среди могил, - иль словно два

Свирепых тигра проскользим до логовища льва,

И вступим в битву! Сердце бьется чаще,

Едва представлю то, как оживу

В цветке расцветшем, в ласточке летящей,

Вручу себя природы торжеству,

Когда же осень на листву нагрянет

Первовладычица Душа последней жертвой станет.

Не забывай! Мы чувства распахнем

Друг другу, - ни кентавры, ни сильваны,

Ни эльфы, что в лесу таятся днем,

А в ночь - танцуют посреди поляны,

В Природу не проникнут глубже нас;

Дарован нам тончайший слух и дан зорчайший глаз,

Мы видим сны подснежников, и даже

Вольны услышать маргариток рост,

Как бор трепещет серебристой пряжей,

Как, дрогнув сердцем, вспархивает дрозд,

Как созревает клевер медоносный,

Как беркут легким взмахом крыл пронизывает сосны.

Любви не знавший - не поймет пчелу,

Что льнет к нарциссу, лепестки колебля

И углубляясь в золотую мглу;

Не тронет розу на вершине стебля.

Сверкает зелень юного листа

Чтоб мог поэт приблизить к ней влюбленные уста.

Ужель слабеет светоч небосвода

Иль для земли уменьшилась хвала

Из-за того, что это нас Природа

Преемниками жизни избрала?

У новых солнц - да будет путь высокий,

Вновь аромат придет в цветы, и в травы хлынут соки!

А мы, влюбленных двое, никогда

Пресытиться не сможем общей чашей,

Покуда блещут небо и вода,

Мы будем отдаваться страсти нашей,

Через эоны долгие спеша

Туда, где примет нас в себя Всемирная Душа!

В круговращенье Сфер мы только ноты,

В каденции созвездий и планет,

Но Сердце Мира трепетом заботы

Позволит позабыть о беге лет:

Нет, наша жизнь в небытие не канет,

Вселенная обнимет нас - и нам бессмертьем станет.

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ

(1865 - 1936)

ДЛЯ ВОСХИЩЕНЬЯ

Индийский океан; покой;

Так мягок, так прозрачен свет;

Ни гребня на волне морской,

Лишь за кормою пенный след.

Взялись матросы за картеж;

Индийский лоцман нас ведет,

Величествен и смуглокож,

Поет в закат "Гляжу вперед".

Для восхищенья, для труда,

Для взора - мир необозрим,

Мне в нем судьбой была беда,

Но силы нет расстаться с ним.

Тут - смех метателей колец

И радостная болтовня;

Вот офицеры дам ведут

Увидеть окончанье дня.

Вся даль пережитых годов

Лежит на глади голубой.

Кругом толпа, но мнится мне,

Что я - наедине с собой.

О, как я много лет провел

В казарме, в лагере, в бою;

Порой не верю ничему,

Пролистывая жизнь мою.

Весь облик странных этих дней

В моем рассудке - как живой.

Я многого недосмотрел,

Но прочь плыву и сыт с лихвой.

Я столько книг перечитал

В казарме, средь полночной мглы;

Оценивая жребий свой,

Себя записывал в ослы.

За это знанье - босиком

Я в карцер шел, да и в тюрьму,

И восхищен был - мир велик,

В нем удивляешься всему.

Вот - созерцаю облака,

А вот - горбатые гряды:

Там, как казарменная печь,

Восходит Аден из воды.

Я помню эти берега,

Как будто здесь оставил след:

Я, отслуживший срок солдат,

Я, повзрослевший на шесть лет.

Моей девчонки помню плач,

Прощальный матушкин платок;

Я ни письма не получил

И ныне подвожу итог:

Все, что узнал, все, что нашел,

Все в душу запер я свою.

Я чувств не обращу в слова,

Но песнь вечернюю пою:

Для восхищенья, для труда,

Для взора - мир необозрим,

Мне в нем судьбой была беда,

Но силы нет расстаться с ним.

АНГЛИЙСКИЙ ФЛАГ

Над галереей, объятой пламенем, трепетал на флагштоке Юнион Джек, но когда в конце концов он обрушился, воздух взорвался криками толпы: казалось, происшедшее несет в себе некий символ.

Дэйли Пейперс

Морские ветра, скажите: поставится ли в вину

Презрение к Англии - тем, кто видел ее одну?

Раздражение обывателей, уличных бедолаг,

Вытьем и нытьем встречающих гордый Английский Флаг?

Может, у буров разжиться тряпицей, в конце концов,

Одолжить у ирландских лжецов, у английских ли подлецов?

Может, Бог с ним, с Английским Флагом, плевать, что есть он,

что нет?

Что такое Английский Флаг? Ветры мира, дайте ответ!

И Северный молвил: "У Бергена знает меня любой,

От острова Диско в Гренландии мною гоним китобой,

В сияньи полярной ночи, веленьем Божьей руки,

Мне - что лайнер загнать в торосы, что на Доггер - косяк трески.

Оковал я врата железом, ни огня не жалел, ни льдов:

Одолеть меня пожелали скорлупки ваших судов!

Я отнял солнце у них, превратился в смертельный шквал,

Я убил их, но флага сорвать не смог, сколько ни бушевал.

В ночь полярную белый медведь смотреть на него привык,

Узнавать его научился мускусный овцебык.

Что такое Английский Флаг? Меж айсбергами пройди,

Отыщи дорогу в потемках: Юнион Джек - впереди!"

Вымолвил Южный Ветер: "С Ямайки, с дальних Антил

Мимо тысячи островов я волнами прошелестил,

Где морским желудям и ежам, пеной буруны прикрыв,

Легенды древних лагун шепчет коралловый риф.

На самых малых атоллах я много раз побывал,

Развлекался кронами пальм, а потом устраивал шквал,