Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова - Александр Антонович Петрушин
Смерть 48-летнего Дзержинского вызвала многочисленные толки. Добираясь до провинции, они принимали самые невообразимые формы. Не случайно ОГПУ направило шифротелеграмму: «Всем начальникам окротделов... В связи с последовавшей 20 мая скоропостижной кончиной Ф.Э. Дзержинского предлагается дать задание информационной сети, агентуре и спецосведомлению на предмет выяснения настроений всех слоев города и деревни, главным образом, рабочих и отдельных групп крестьянства, а также служащих, спецов, обывателей и прочих».
О степени политического невежества и равнодушия провинции к деятельности советских вождей свидетельствует донесение осведомителя Тюменского окротдела ОГПУ: «21 июля приехавшие на праздник в город крестьяне один другого спрашивает, что значат черные флаги на домах? По этому поводу можно было слышать, что умер какой-то большой коммунист, по фамилии нерусский, который за мужиков стоял и берег ихнюю копейку, поэтому жалко такого человека.
Среди крестьян завязался спор, кто старше: Ленин или Дзержинский? Пришли, в конце концов, к заключению, что самым главным был Ленин. Как высказался один гражданин из села Кулаково (фамилии выяснить не удалось): “Ленин был больше Бога”. Некоторые крестьяне не верят, что Дзержинский помер через три часа после своего доклада на каком-то собрании, и говорят: “Видно, другое случилось, что от нас скрывают”».
Собственно, уже тогда появился миф об отравлении председателя ОГПУ и главы ВСНХ.
В последнее время снято сразу несколько документальных фильмов, обсуждающих обстоятельства смерти Дзержинского и косвенно намекающих на возможность его отправления. Однако, кроме каких-то странностей с актом вскрытия тела, никаких доводов в пользу тайной ликвидации основателя ВЧК по приказу Кремля или мстителями из белого лагеря не приведено (для советских людей в газетах написали тогда, что «сердце Феликса сгорело в борьбе за революцию»).
После успокоения у Кремлевской стены Дзержинский превратился в застывший образ всегда правого и справедливого чекиста № 1, в грозу контрреволюционеров и спекулянтов и друга советских людей.
Особенно постарались в этом его последователи из органов госбезопасности, доведшие легенду о Железном Феликсе до абсурдного культа личности. Его имя поместили в чекистский бренд, в марку фотоаппарата «ФЭД», в серию грузовых паровозов «ФД», в названия городов в Горьковской области (бывший Растяпино), на Украине (Щербиновска и Романов) и в Белоруссии (Кайданово), предприятий, учебных заведений, войсковых частей (знаменитая дивизия войск НКВД), колхозов, совхозов, улиц и площадей (Лубянская в Москве).
Недавно 75-летний юбилей отметил сторожевик «Дзержинский» – достижение, достойное Книги рекордов Гиннесса.
Вообще-то столько боевые корабли физически не служат: корпус не выдерживает. Секрет в том, что морские пограничники продолжают корабельную династию. Летом 1935 года на службу у берегов Камчатки заступил сторожевик итальянской постройки «Дзержинский». Он спасал экипаж Валерия Чкалова. Награжден орденом Красного Знамени – обеспечивал высадку курильского десанта в 1945-м.
Когда вышел его срок, передал эстафету новому судну – 25 лет назад вступил в строй нынешний «Дзержинский» – сегодня единственный Краснознаменный пограничный сторожевой корабль, на котором служило немало тюменцев. Когда придет срок и ему уходить на покой, имя и награды передадут новому сторожевику. Непотопляемый «Феликс» на границе – это навсегда.
Что касается улиц имени Железного Феликса, то преимущество для такого переименования имели улицы, где размещались наркоматы, управления и отделы органов безопасности и внутренних дел.
В Остяко-Вогульске (ныне Ханты-Мансийск), построенном в начале 30-х годов прошлого столетия крестьянами-спецпереселенцами, это требование было учтено еще при проектировании поселка: здание окружного УВД стоит на улице Дзержинского.
В Тюмени, входившей с 1923 по 1933 год в состав Уральской области на правах окружного центра, отдел ОГПУ находился в доме купца Брюханова на углу уже переименованных улиц Республики (бывшая Царская до августа 1917-го) и Семакова (Подаруевская до октября 1922-го). Менять еще раз революционное и героическое названия этих улиц Тюменский горсовет не решился и присвоил имя Дзержинского Садовой, начинавшейся от реки Туры и пересекавшей главные улицы города – Республики и Ленина (бывшую Спасскую). Рассматривалась также возможность перемещения на Садовую, ставшую Дзержинской, отдела ОГПУ.
Однако переезд не состоялся: ни в одном из купеческих особняков на бывшей Садовой не оказалось просторного подвала обязательного атрибута и рабочего помещения любого чекистского учреждения.
Местные острословы шепотком обсуждали переименование Садовой, намекая на однокоренные слова «садить» и «сажать». Но скоро к новому названию привыкли, тем более что прежнее название улицы не исчезло из топонимики Тюмени: в Садовую переименовали Татарскую, берущую свое начало от закрытого в 1923 году Свято-Троицкого монастыря (улица Садовая есть и в поселке Антипино, входящем сейчас в черту города, так что в Тюмени две улицы Садовые).
Для повышения официального статуса улицы Дзержинского здесь снесли после 1930 года здание Свято-Троицкой единоверческой церкви. В эпоху большого террора преемственность делу Железного Феликса символично выразили в переименовании примыкавшей к Дзержинского Томской в улицу Ежова. Вся страна распевала тогда предназначенную для чекистов песню:
Мы Дзержинского заветы Ярче пламени храним, Мы свою Страну Советов По-дзержински сторожим. Эй, враги, в личинах новых Вам не спрятать злобных лиц, Не уйти вам от суровых, От ежовых рукавиц. Не пролезть ползучим гадам В сердце Родины тайком. Всех заметит зорким взглядом Наш недремлющий нарком.После того, как в ноябре 1938-го «недремлющего наркома» убрали из НКВД, эту песню петь прекратили. Улицу Ежова переименовали в память знаменитой летчицы Полины Осипенко. Масштаб чекистского культа резко сократился, хотя в той или иной степени пропаганда деятельности органов госбезопасности в массах продолжалась вплоть до последних дней существования советской власти.
В наши первые годы XXI века периодически отмечаются отдельные всплески интереса к личности Дзержинского.
