Артем Тарасов - Миллионер
В комнату для допроса зашел улыбающийся полицейский в чине полковника и вдруг заговорил со мной на чистейшем русском языке. Он представился как специалист по российской мафии и сообщил, что, если я предпочитаю, допрос может проводиться на русском языке. Я согласился, еще не до конца представляя, что со мной происходит.
Английский полковник сообщил мне, что на меня поступило заявление от господина Аделя Нассифа о том, что я публично угрожал ему убийством. К заявлению были приложены магнитофонная пленка с моими угрозами, тайно записанная Аделем в офисе, и еще два заявления от сотрудников из моего офиса, которые дали свидетельские показания, что слышали, как я угрожал господину Нассифу убийством.
Далее начались вопросы обо мне, о моей семье, о моей деятельности, о совместном бизнесе с Аделем Нассифом и т.д. Мой адвокат настаивал на том, чтобы я не отвечал, но я его не послушался и, наоборот, возмущенный происходящим, отвечал на все вопросы полковника на русском языке. Он переводил мои ответы на английский, и все мной сказанное фиксировал на бумаге другой полицейский.
Отвечая на не относящиеся к делу вопросы, я лихорадочно готовился к ответу на самый главный вопрос: признаете ли вы то, что угрожали убийством Аделю Нассифу в присутствии сотрудников офиса три дня назад? И когда этот прямой вопрос прозвучал – я был уже готов и быстро ответил:
– Нет! Не признаю и полностью отрицаю!
– Как же так? – удивился полковник. – Вот же запись вашего голоса и свидетельские показания!
Мне прокрутили запись, но, наверное, сработала моя давняя тренировка в находчивости, которую я получил еще в институте, играя в КВН. Я был уже готов выкрутиться из создавшегося положения и особым способом прокомментировать записанное на пленке!
– Я ему не угрожал! – сказал я. – Это попытка Аделя Нассифа меня оговорить, чтобы не отдавать украденные деньги и избежать суда.
Полковник недоуменно на меня уставился.
– Но вы признаете, что записанное на пленке сказали именно ВЫ?
– Да, признаю! – ответил я. – Но я ведь что сказал: «You are dead man!» Уж не знаю, как это может быть воспринято, но я имел в виду только одно – что Адель Нассиф для меня больше не партнер! «Ты конченый человек!» – дословно перевел я.
Возникла пауза. Полковника слегка передернуло. Он схватил лежащий рядом большой словарь англо-русского языка и прочитал: «Dead – мертвый, смерть, КОНЧИНА!» Получалось, что я мог быть прав: «конченый человек» вполне могло быть переведено на английский язык как «Dead man»! Поэтому никакой угрозы в констатации факта окончания наших отношений в моих словах не подразумевалось.
Мой адвокат был в полнейшем восторге, когда полковник перевел на английский язык все то, о чем только что шла речь! Он моментально воскликнул:
– Если у вас нет больше претензий и других вопросов к моему клиенту, прошу вас больше нас не задерживать!
Мы вышли из Скотленд-Ярда, и мой адвокат, взглянув на меня с большим интересом, сказал:
– А я ведь действительно подумал, что вы угрожали убийством Аделю Нассифу! Вот что значат языковые барьеры!
– Именно, – согласился я. – Разные языки и разные понятия!
Если бы в тот момент мне на глаза попался Адель Нассиф, я бы, наверное, убил его сразу и не задумываясь! Но мой английский адвокат был удовлетворен моей безупречной порядочностью джентльмена!
* * *Когда у вас кто-нибудь украдет пять миллионов долларов, спокойный сон пропадает. Это я испытал на себе. Прежде чем заснуть, вы начинаете считать, сколько эти пять миллионов составляют, например, в «Мерседесах» или в катерах на Средиземном море. Сколько лет вы могли бы на эти деньги просто жить, ничего не делая, или какую благотворительную помощь вы могли бы оказать людям достойным, если бы не эта сволочь и деньги остались бы в ваших руках! Такие подсчеты могут свести с ума или толкнуть на преступления.
Один из моих близких людей в России, узнав об этой истории, просто спросил:
– Как ты смог после этого выжить?
Мои неприятности, впрочем, продолжались. Через день меня не впустили в собственный офис! Специальный человек представился как «внесудебный исполнитель» и предложил мне в течение получаса покинуть помещение, захватив с собой личные вещи! Оказалось, что договор об аренде офиса был оформлен на нашу общую с Аделем Нассифом компанию и подпись там стояла Аделя. Он расторг договор и переписал его на новую компанию, уже принадлежащую ему одному. Мне же предложили срочно освободить помещение чужого офиса или в дело вмешается Скотленд-Ярд! Поводов для убийства Аделя накапливалось все больше и больше!
В это же время я получил еще один тяжелейший удар. Ко мне приехал журналист из газеты «Вашингтон пост» – молодой парень, говорящий по-русски. Он сказал, что работает в Москве штатным корреспондентом газеты и получил задание от редакции написать обо мне большую положительную статью, с фотографиями и описанием моей деятельности за границей.
Конечно, мне было приятно такое внимание со стороны столь престижной в мире газеты, и я согласился на интервью.
Я подробно рассказал о моих взглядах на российскую экономику, об ошибках Гайдара, которые могут привести Россию к тяжелым экономическим последствиям. Я говорил о новом классе предпринимателей, которым в России не дают возможности легальной деятельности, и им приходится придумывать всякие способы ухода от уплаты налогов. Мы обсудили примеры того, что для отдельных видов бизнеса налоги в России составляли более ста процентов. И этот дурацкий парадокс действительно душил любую инициативу людей.
Меня даже не насторожил тот факт, что корреспондент не пользовался магнитофоном во время интервью. Он кивал, что-то записывал в книжку, улыбался, периодически вскидывая взор в мою сторону. Потом был вызван штатный фотограф из представительства газеты в Лондоне, и мы пошли в парк, чтобы сделать фотографии. Меня снимали сидящим на скамейке, кормящим голубей и гуляющим по аллеям парка. Все оплачивала редакция газеты «Вашингтон пост».
Вскоре статья вышла в свет и оказалась для меня совершенно убийственной! В начале ее с большой издевкой говорилось, что в самых дорогих кварталах Лондона, где когда-то жил лорд Байрон, в самых роскошных апартаментах ныне обитает новый русский Артем Тарасов, который контролирует неимоверные капиталы, вывезенные его сообщниками за рубеж. О том, что я абсолютно криминальная личность, преступник, сбежавший от уголовного преследования в Лондон и держащий воровской общак.
Потом приводилось множество фактов, никак не связанных со мной: о вывозе капитала, о грабежах, о расстройстве финансовой системы России, об ошибках и воровстве в правительстве России.
А в конце статьи опять возникал я в качестве крестного отца мафии:
«Тарасов купил банк в Монако и складывает туда деньги, вывозимые нечестным путем. В то время как руководство России просит в долг деньги на Западе, оно свои собственные капиталы с помощью таких личностей, как Тарасов, прячет от населения за рубежом!»
Примерно так оканчивалась эта статья в газете.
Ее моментально перепечатали многие газеты, прежде всего «Геральд трибюн» и «Новое русское слово» в Нью-Йорке, а потом и наша «Комсомольская правда»…
У меня случился нервный срыв.
От всего этого можно было сойти с ума! В Королевский суд Великобритании я подал два исковых заявления, не связанных между собой: на Аделя Нассифа, укравшего пять миллионов долларов, и на газету «Вашингтон пост» за клевету.
Выкинутый из офиса, я переехал в маленькую комнатку несколькими этажами ниже, перенес туда свой компьютер и какие-то файлы, но огромное количество документации было для меня потеряно и потом использовалось против меня в суде. Например, подписанные мной, но так и не реализованные договоры с Республикой Коми – как доказательство того, что я похищал государственные деньги.
В эти трагические дни жизнь свела меня с Виталием Козликиным, который в будущем стал моим ближайшим соратником. Он работал в «Санди тайме» и приехал брать у меня интервью.
Что и говорить, я сразу стал интересным человеком – живет в Англии такой крутой бандит, причем абсолютно легально! Кстати, мои документы, предоставлявшие мне право на постоянное жительство в Лондоне, все еще находились в тот период в министерстве внутренних дел, и меня в любой момент могли выслать хоть в Россию, хоть в Доминиканскую Республику.
Меня стали активно травить и в России. Заместитель генерального прокурора России Макаров во время очередного выступления вдруг назвал меня преступником и заявил, что я должен быть немедленно выдан России и арестован.
Главный редактор «Независимой газеты» Третьяков опубликовал статью, в которой сообщил: украденные на программе «Урожай» тридцать миллионов долларов Тарасов держит в своем банке в Монако на собственном счету. Упоминался при этом и банк «Париба Монако», где никаких счетов у меня не было, и, конечно, этот банк никак не мог быть моей собственностью! Связываться с газетами в России мне не хотелось, и поэтому я послал в «Независимую» опровержение, которое, к чести редактора, было опубликовано. Оно представляло собой инструкцию, адресованную в банк «Париба Монако»: «Предъявителю настоящего распоряжения господину Третьякову прошу немедленно выдать на руки тридцать миллионов долларов наличными». И моя подпись. Я думаю, что шутка была понята правильно и Третьяков все же туда не обращался!
