Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2
Я позволил себе кратко остановиться на событиях, которые произошли после битвы под Лейпцигом до оккупации Парижа, хотя они тоже не касались Польши. Но я не мог обойти молчанием то, что подготовило катастрофу Наполеона и развязку политической обстановки в Европе, одним из результатов который был вывод польских войск с французской территории и их возвращение на родину.
Императору Александру было суждено решить судьбу Польши. К сожалению, ее пределы он определял, когда уже не стоял во главе своей победоносной армии… Александр мог бы установить их по своему усмотрению, когда он был, так сказать, хозяином судеб Европы и его воля не встречала препятствий. Отвращение к продолжению войны, любой идее вторжения, его естественная сдержанность, бескорыстие и деликатность заставили его открыть переговоры на Венском конгрессе, где, встретив сопротивление своим проектам, касающимся Польши, он вынужден был уступить значительную часть этой страны, чтобы удовлетворить все договаривающиеся стороны и не затягивать восстановление всеобщего мира.
Так поляки, которые начали гордиться тем, что имеют такого сильного покровителя в лице императора Александра, и считавшие, что они почти уже достигли цели своих желаний, вынуждены были отказаться от надежды объединиться под его скипетром, ибо лишь он один мог смягчить их участь и принести утешение от потери независимого существования, вернуть которое было не в их власти.
книга двенадцатая
Глава I
Когда в первые месяцы 1813 года театр военных действий, все больше и больше удаляясь от границ России, переместился в Германию и частые новости свидетельствовали об успехах и предвещали преследование армий Наполеона в самой Франции, поляки, проживавшие в герцогстве Варшавском, и те, кто вновь вернулся под господство России, поливали свою несчастную землю горькими слезами… Все здесь говорило о нищете, горе и страданиях людей.
Вот картина положения герцогства Варшавского в том виде, как ее представил г-н Прадт в свою бытность послом в Варшаве.
«Формирование и содержание такой большой армии[170] истощили герцогство. Его доходы составляли сорок миллионов франков, а расходы превышали сто миллионов. Дефицит 1811 года и первых месяцев 1812 года составил двадцать один миллион.
Излишки урожая на протяжении 5–6 лет сменились страшным неурожаем и голодом. В этом году от этого пострадала вся Европа. Все доходы Польша имеет от продажи зерна. На севере его сбыт осуществляется через Данциг и балтийские порты, на юге – через Одессу. Континентальная блокада закрыла первый рынок, война с Турцией – второй.
Финансы герцогства лишь частично покрывали военные расходы. Денежное содержание перестало поступать с 1 июля 1812 года и более не возобновлялось. Жалование за июнь было выплачено благодаря авансу, предоставленному Наполеоном по просьбе министров, приехавших к нему в Познань. За несколько лет до этого в Париже был сделан заем от имени короля Саксонии как великого князя Варшавского, и в качестве залога по займу были использованы соляные копи Величка. Франция предоставила гарантии… Расчеты по установленным военным поставкам между Францией и герцогством приносили последнему семь миллионов франков. И здесь постоянно возникали ссоры из-за задержки или уклонения от платежа.
В депеше моего предшественника от 4 октября 1811 года говорится о необходимости сокращения армии наполовину, а от 7 ноября 1811 года о том, что большой парад, намеченный на 1 ноября, не состоялся из-за того, что у солдат не было обуви[171].
Не получали зарплату ни гражданские, ни церковные служащие… Исчезли поставщики, и службы снабжались из рук вон плохо… Города и деревни каждый день требовали новых поставок. В два раза повысили цены, но ничто не помогало: напрасно было ждать что-либо еще от изнуренной тяжелыми поборами страны. Войска пересекали герцогство во всех направлениях, требуя еду, разоряя, уводя крестьян, лошадей. Налоги не собирались. На восточных границах исчезли таможни, иссякли поступления в казну, в то же время потребности росли с каждым днем. Личную бедность можно было сравнить с государственной: одна вытекала из другой».
В другом месте той же книги (с. 183), г-н Прадт добавляет: «Шесть недель дождя поставили под угрозу урожай, переполнили реки и вызвали губительные разрушения. Несколько принадлежащих герцогству и полезных для армии мануфактур пришли в негодность. Налоги иссякли, а потребности возрастали. Чем больше проходило войск, тем губительнее были последствия. Армия требовала содержания и лечения, снаряжения, полного обеспечения. Варшава представляла собой провиантский магазин и огромный госпиталь, настоящий польский плацдарм…. Когда дивизия генерала Дюрутта вошла в Варшаву, ежедневные распределения возросли с 25 000 до 46 000 рационов. Здесь никогда не распределялось менее пяти тысяч рационов кормов, хотя в самом городе насчитывалось не более ста лошадей, настолько велико и трудно управляемо было расточительство в рядах войск десяти различных народов, которые просили, требовали, отбирали!
Продолжалось опустошение, чиненное военными. Мы были на краю терпения и ресурсов; исчезли деньги. Как всегда бывает в таких случаях, из-за нищеты налогоплательщики перестали платить налоги. Мы рассчитывали собрать налогов в виде продуктов на двадцать один миллион по задолженности за 1810 и 1811 годы и т. д., и т. д.»
Несмотря на то, что до самого начала 1812 года присоединенные к России польские провинции не находились в столь бедственном состоянии и пострадали гораздо меньше по сравнению с герцогством, им тем не менее тоже хватало причин для жалоб.
Постоянные прошения, которые доходили до меня в Петербург от жителей Виленской, Минской, Витебской и Могилевской губерний, помещики которых наиболее пострадали от прохождения войск, а многие из них были полностью разорены, вынудили меня поначалу сделать представления по этому вопросу в различные министерства, главным образом в министерство финансов. Поскольку до возвращения императора там не могли предпринять что-либо самостоятельно, на все я получал один ответ, что никто не может быть свободен от неизбежных последствий войны, что жители Смоленской и Московской губерний пострадали гораздо больше по сравнению с губерниями, жалобы которых я предъявлял, что мы все должны быть бесконечно рады спасению России и победам русской армии, что всей императорской казны никак не хватит на то, чтобы возместить потери и ущерб, понесенные поданными, и т. д., и т. д.
Все эти аргументы не могли высушить слез бедных собственников, которых без конца грабили с самого начала войны, которым сожгли дома, амбары, конюшни и целые деревни; уничтожили посевы, и, наконец, отняли лошадей, крупный рогатый скот и все, что можно было увезти… В конце концов, я был вынужден написать самому императору.
Вот письмо, написанное ему 10 августа 1813 года и врученное мною военному генерал-губернатору Петербурга Вязмитинову, который дважды в неделю отправлял свою почту с докладами в штаб-квартиру Его Величества.
«Всемилостивейший Государь, когда Провидение защищает и благословляет намерения Вашего императорского величества, когда его победоносные войска продвигаются вперед, дабы решить судьбы многих народов и исполнить грандиозные планы, направленные на Общее Благо, Ваше всегда доброе и чувствительное сердце, уверен, не забывает о настоятельной необходимости врачевания глубоких ран, нанесенных нашей стране войной, оказания помощи землевладельцам, ставшим ее жертвой.
Никто не знает, сколько раз глаза Вашего императорского величества, мокрые от слез при виде этих разрушенных огнем и мечом провинций, выражали глубокую боль, сколько раз, Государь, Вы искренне печалились при виде своих несчастных подданных! Никто не сомневается в живой заинтересованности Вашего императорского величества в участи этих страдальцев, в пожертвованиях, которые вы готовы сделать, дабы облегчить их муки; но, Государь, Ваше отсутствие, столь необходимое для восстановления мира в Европе, сдерживает выражение Вашей справедливой воли и милости к подданным провинций империи, которые были театром военных действий.
Я могу и должен говорить здесь лишь от имени тех провинций, где проживают мои соотечественники, и откуда, помимо ужасающей картины перенесенных бедствий, я получаю жалобы, кои приношу к подножию трона Вашего Величества и покорнейше прошу поддержки и помощи.
Во время войны Виленская, Минская, Витебская и Могилевская губернии вообще сильно пострадали, но те из помещиков, чьи хозяйства находились поблизости от дорог, по которым двигались войска, были полностью разорены. Если правительство не окажет им срочную помощь, то они уже никогда не смогут самостоятельно восстановиться.
Речь идет не просто об акте милосердия по отношению к ним, но об отнесении поддержки этим людям к числу наиболее актуальных государственных задач, потому как, если помещик не имеет возможности прокормить своих крестьян, то неизбежным последствием этого станут болезни и смертность в среде сельскохозяйственного сословия, и население, уже значительно сократившееся из-за бедствий войны, будет и впредь уменьшаться с каждым днем. Добавлю также, что если помещик не может найти лошадей и скота для себя и крестьян, он не сможет обработать свои земли и воспользоваться ими и, следовательно, не будет в состоянии заплатить налоги и поставить государству то, что правительство будет требовать от него.
