Георгий Саталкин - Каменный пояс, 1988
Тепло напутствовал тогда начинающих литераторов маститый поэт. Прежде всего, советовал молодым Демьян Бедный, следует постоянно учиться. «Как к Магнитной горе нужно подходить не с голыми руками, а с какой-то механизацией, с техническими знаниями, так и в литературе надо завоевывать технику», — говорил он.
И Бедный ссылался на опыт М. Горького и В. Маяковского, рассмотрел как «удачное вторжение подлинного искусства в подлинную действительность» пьесу Н. Погодина «Поэма о топоре», написанную на уральском материале. Просмотрев журнал «Буксир», издававшийся литкружковцами, выделил среди публикаций очерки «На лесах Магнитостроя» С. Нариньяни, стихи А. Ворошилова, Б. Ручьева.
Именно тогда Демьян Бедный прочитал собравшимся стихотворение Михаила Люгарина «Иная радость», в котором молодой поэт удачно запечатлел чувства молодого крестьянина, оторванного от дома и познавшего радость коллективного созидательного труда. Похвалил молодого поэта за искренность и неподдельный лиризм. «Вы молодые работники на том литературном поле, на котором я уже старый боец — вы наша смена и должны нас перерасти, — сказал, прощаясь с магнитогорцами, Демьян Бедный. — Много вот таких, как вы, стояли передо мной, и сейчас, наверное, среди вас есть действительно талантливые люди, которые создадут настоящую пролетарскую литературу. Я не знаю, какие будут у них краски, какие слова, какие формы, но они перерастут нас».
Прошли годы, и пророческие слова большого советского писателя оправдались. Действительно, магнитогорская литературная группа вырастила целую плеяду талантливых писателей: Бориса Ручьева, Людмилу Татьяничеву, Василия Макарова, Марка Гроссмана, Александра Авдеенко, Нину Кондратковскую, Александра Лозневого, Якова Вохменцева. В этом же ряду стоит и имя Михаила Люгарина, первостроителя Магнитки и одного из старейших уральских писателей, талант которого был отмечен Демьяном Бедным, а членский билет Союза писателей СССР подписан лично А. М. Горьким.
Михаил Михайлович Люгарин (Заболотный) родился 16 июня (по новому стилю) 1908 года в селе Святодуховка Северо-Казахстанской области в семье крестьянина-бедняка. Детство было тяжелым и безрадостным. После окончания четырех классов сельской школы пришлось вместе с отцом посильным трудом зарабатывать на кусок хлеба, чтобы прокормить двенадцать голодных ртов.
«После смерти отца в 1929 году началась моя самостоятельная жизнь, — напишет Михаил Люгарин в своей автобиографии. — Жили мы бедно. Мне приходилось донашивать одежду с чужого плеча, о праздничной чистой рубашке и мечтать не приходилось. Трудиться я начал с семи лет в поле и по домашности. Был подпаском, пахарем, одним словом, работал наравне со взрослыми».
Но тяга к учению была необыкновенно велика. Все свободное время проводил в чтении книг, спрятавшись от посторонних глаз в бане или на чердаке. Особенно любил поэзию. Стихи Кольцова, Никитина, Некрасова, Пушкина во множестве знал наизусть. Детское воображение поразила пушкинская «Песнь о вещем Олеге», и в девять лет Михаил сам пробует писать стихи. Увлечение Пушкиным привело к тому, что в 1924 году Люгарин написал целый «роман» в стихах в подражание «Евгению Онегину».
Не без горькой улыбки поэт рассказывает об этом: «Роман я назвал «Жизнь Ульяна Щербакова». В этом произведении было более пяти тысяч строк. Героем «романа» оказался мой товарищ — сын зажиточного станичника Ульян Щербаков. От него я получил свой первый «гонорар»: несколько кусков сала, два мешка овса и пять аршин холста».
Вечерами Михаил посещает занятия драмкружка, выступает на сцене Народного Дома и принимает активное участие в общественной жизни пробуждающейся для новой жизни деревни. Дружит с сельскими комсомольцами, разъезжает с агитбригадой по окрестным деревням.
В 1923 году семья Заболотных переезжает в станицу Звериноголовскую (ныне районный центр Курганской области), а двумя годами позже свершилось событие, предопределившее в значительной степени весь дальнейший жизненный и творческий путь Михаила — встреча с будущим поэтом Борисом Ручьевым.
«В это время он учился в ШКМ (школа крестьянской молодежи. — Л. Г.) и был признанным поэтом школы. При первом знакомстве я не только увидел в нем «соперника» по стихам, но и доброго, отзывчивого парнишку. Шли годы, и дружба наша крепла, становилась неразлучной, — вспоминает М. М. Люгарин. — В 1927 году Ручьев познакомил меня со стихами Сергея Есенина. Под сильным влиянием Есенина и Уткина мы были с Ручьевым в одинаковой мере, ко многим стихам подбирали мелодии и исполняли их, что называется, на все лады. Пели, уходя в степь, в поздние вечера…»
Весной 1929 года, запасшись справкой сельсовета о том, что он действительно «сельский поэт», с «мешком» стихотворений Михаил Люгарин отправляется в Москву. Утомленный долгой дорогой, в лаптях на босу ногу да в домотканой холщовой рубахе предстал он перед Николаем Полетаевым, известным советским поэтом, возглавлявшим в ту пору отдел поэзии журнала «Октябрь». Полетаев помог парню из далекого зауральского села деньгами, устроил на жилье в Дом литераторов, но стихи признал слабыми и в журнале печатать отказался.
Возвращению Михаила в родное село от души обрадовался Борис Ручьев, только что закончивший в Кургане школу-девятилетку. Условились на следующий год ехать в Москву вместе. Друзья появляются в столице осенью 1930 года. И вновь Михаил Люгарин привел своего земляка к Николаю Полетаеву. С интересом познакомился поэт со стихами Ручьева, опубликованными в газете «Красный Курган», поддержал добрым словом и Люгарина, особенно похвалил его стихотворение «Разговор». И этой поддержки было вполне достаточно, чтобы не свернуть с избранного пути, не изменить призванию и сделать поэзию делом всей жизни.
По совету Полетаева Михаил Люгарин и Борис Ручьев завербовались на одну из крупнейших строек пятилетки, возводимую «у высот Магнит-горы».
Грандиозный размах строительства, многоголосый несмолкаемый людской говор, американские экскаваторы «Марион», казавшиеся чудом техники, бетономешалки, вагонетки, бараки, палатки и возвышавшиеся над ними здания заводоуправления и гостиницы — все поражало, удивляло и просилось в стихи. Темы, мотивы и образы поэзии Михаила Люгарина и Бориса Ручьева в этот период очень близки. Тот и другой пишут о чувствах крестьянина-сезонника, ошеломленного новизной строящегося города, покоренного «завтрашней, чудной, не сказанной пока красотой» возводимого завода-гиганта.
В конторе «Рабсила» Михаила Люгарина оформили землекопом. Он рыл котлованы под фундаменты первых домен, позднее работал плотником и бетонщиком. Одновременно занимался самообразованием, писал стихи, посещал занятия литературного кружка «Буксир», печатался в газетах «Магнитогорский рабочий» и «Магнитогорский комсомолец», в журналах «Штурм», «Рост», «За Магнитострой литературы». Вместе с товарищами по литературному «цеху» часто выступал с чтением своих стихов перед строителями завода, плотины и рудника.
Павел Хорунжий, магнитогорский поэт 30-х годов, вспоминал:
«Мы — Борис Ручьев, Михаил Люгарин, Владимир Хабаров, Василий Макаров, Василий Кузьмичев и я — выступали в клубе горняков, в клубах других участков, на литературных вечерах. Лучше всех из нас читал стихи Миша Люгарин, его принимали всегда с распростертыми объятиями, громом аплодисментов — каждая строка его стихов была предельно искренней и понятной слушателям».
Вот эти предельная искренность, задушевность и лиризм — важные признаки творчества Михаила Люгарина той поры — были любимы читателями, такими же, как и поэт, рабочими парнями и девчатами, переживавшими сходные чувства: одержимость трудом, гордость своей причастностью к большому общенародному делу и подступавшую невзначай тоску по родному дому.
Поэтический голос Михаила Люгарина и присущие ему интонации услышала и критика. Его приветствовали известная советская писательница Л. Сейфуллина и критик В. Полонский.
Редактируемый А. М. Горьким журнал «Литературная учеба», подвергший суровой критике за отвлеченность и схематизм сборник начинающих магнитогорских авторов «Рождение чугуна» (Уралгиз, 1932 год), выделил среди них стихи Люгарина:
«Особое место, — писал рецензент, — занимает в сборнике Михаил Люгарин. В его стихах… чувствуется то, чего так не хватает другим, — лирическая теплота. В стихах Люгарина выражены чувства крестьянина, воспитываемого стройкой, которая все больше отрывает его от родной деревни и захватывает своим новым миром».
В ранних стихах Люгарина часто звучит еще мотив тоски по оставленной деревне:
Разгоняю ль с грузом вагонетку,Прохожу ль большой Магнитострой,Признаюсь — смотрю нередкоВ край родной…
О своих чувствах и переживаниях лирический герой стихотворений рассказывает, пользуясь образами, навеянными жизнью в деревне: «камни с гор летят, как вспугнутые птицы», пестреют «васильками гвозди», «солнце златогривое всходит над Магнитною горой».
