Валентин Фалин - Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

Фалин: На нашей стороне едва ли, ибо мы вполне понимаем ситуацию, хорошо информиро­ваны о намерениях и целях наших друзей. У нас и наших друзей общие представления о дальней­шем развитии Европы, отношений между Восто­ком и Западом, о фундаментальных вопросах со­трудничества в Европе. Поэтому мы исходим из того, что ФРГ посещал не только представитель Германской Демократической Республики, но и представитель всего нашего содружества.

3 а г е р: Генеральный секретарь Горбачев, судя по его статье, не рассчитывает на вывод всех войск, в том числе с иностранных военных баз, но нахо­дит возможным и желательным, чтобы два герман­ских государства существовали без иностранных войск. Можете ли Вы представить себе подобное?

Фалин: Почему бы нет? В общеевропейском доме будет значительно меньше войск и еще мень­ше иностранных войск, причем не только на наци­ональных территориях. И в рамках такого развития я могу представить себе ситуацию, когда это [на­званный Д. Загером вариант] будет не только воз­можным, но и свершившимся фактом.

3 а г е р: В Центральной Европе есть район, над обеспечением политической жизнеспособности ко­торого Вы изрядно потрудились. Это — Западный

Берлин. Как выглядел бы Западный Берлин в тако­го рода ситуации?

Фалин: Я хотел бы считать, что в подобной си­туации четырехстороннее соглашение не являлось бы последним словом. С участием всех заинтересо­ванных сторон, всех, кто стремится к нормализации и дальнейшему развитию ситуации, можно было бы изыскать более интересные модели, чем те, которые мы сегодня наблюдаем, которые известны на сего­дняшний день.

3 а г е р: Не следует недооценивать соглашение по Берлину. Оно, собственно говоря, устранило кри­зисы в этом районе. Можно ли в ходе развития со­хранить в той же мере безопасное и свободное от кризисов положение?

Фалин: В последние пятнадцать лет в Запад­ном Берлине отмечалась почти бескризисная ситу­ация. В этом смысле, заключив четырехстороннее соглашение, мы решили или почти решили пробле­му. На мой взгляд, речь идет о большем. Контакты и отношения с Западным Берлином следует стро­ить на такой добрососедской основе, чтобы различ­ные социальные обстоятельства в Западном Берли­не и вокруг него не наносили ущерба людям и более существенным интересам поддержания нор­мального климата в Европе.

3 а г е р: Это не исключает, что, например, За­падный Берлин тогда мог бы стать землей Федера­тивной Республики?

Фалин: Я бы не хотел заходить так далеко в умозрительных представлениях. Я думаю, время поможет нам найти оптимальные решения.

3 а г е р: Господин Фалин, в последнее время отношения между СССР и ФРГ развивались не особенно складно. Как Вы полагаете, можно ли рассчитывать в скором времени на визит [Ваше­го] министра иностранных дел, Генерального сек­ретаря?

Фалин: Я бы сказал, что во время визита Федерального президента ФРГ в СССР состоялись очень важные, содержательные беседы или, если хотите, переговоры. Обсуждались не столько прак­тические вещи, сколько подходы философии и от­ношений. Мне кажется, обе стороны правильно поняли, что есть единственная основа для более стабильных, содержательных отношений между нашими странами. Эта основа — мирное сосуще­ствование, сотрудничество и добрососедство. Нам нет нужды угрожать Вашей стране. Мы также не заинтересованы в том, чтобы Ваша страна, госу­дарство, в части вопросов безопасности страдала от конфронтации между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Нам ни к чему конфронта­ция между СССР и США, но мы и не хотели бы, чтобы капризы погоды, облака на горизонте как-либо — прямо или косвенно — влияли на отно­шения между нашими двумя государствами. Было бы жаль, если так случится, — в последнее время, однако, это имело место.

Приложение 16. К БЕСЕДЕ С Г. КОЛЕМ

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву.

10 февраля 1990 года .

Уважаемый Михаил Сергеевич!

После изложения Г. Колем и Г.-Д. Геншером по­зиции правительства ФРГ можно было бы сказать примерно следующее:

1.   Между СССР, ФРГ и ГДР нет разногласий по проблеме единства германской нации и касательно права немцев сделать собственный выбор о госу­дарственной форме такого единства.

2.  Между нами есть далее согласие в том, что гер­манская проблема не сводится к объединению стра­ны и удовлетворению чаяний лишь немцев. Она за­трагивает как непосредственных соседей Германии, так и ситуацию в Европе и в мире. Следовательно, при ее решении должны адекватно приниматься в расчет как интересы самих немцев, так и законные интересы других народов. Можно с удовлетворени­ем констатировать, что канцлер Коль это официаль­но признает.

3.  Думается, налицо взаимопонимание и насчет того, что ныне общей и главной задачей является оп­ределение не конкретных элементов урегулирова­ния, но тех его капитальных конструкций, которые гарантируют стабильное, бесконфликтное развитие в самой Германии и в Европе в целом. В какой-то мере на примере Германии опробываются базисные решения «общеевропейского дома», включающие коллективную безопасность, правила добрососед­ского ведения экономических, экологических, куль­турных, а также политических дел. Отсюда долж­ны логично вытекать этапы развития, практические приоритеты и, что особенно важно, четкое представ­ление об объективных возможностях сторон.

4. Представляется целесообразным обозначить несколько действительно узловых пунктов, где от нас требуют поступиться принципами.

а) Запад навязывает урегулирование, которое имеет мало общего с балансом интересов и грубо попирает непременное для любого добровольного согласия правило равенства.

Если объединение пойдет по нынешней схеме, СССР лишится всех основных прав как держава-победительница, тогда как США, Англия и Фран­ция благодаря системе договоренностей с ФРГ, ко­торые урегулированием не затрагиваются, сохранят эффективные рычаги контроля.

Статья 23 Основного закона ФРГ призвана не столько упростить до предела процедуры поглоще­ния ГДР, сколько легализовать асимметрию в об­ращении с правами СССР и трех держав и с обя­зательствами ГДР и Бонна.

Заслуживает внимания тот факт, что ФРГ не по­заботилась о заблаговременном изъятии из бонн­ской конституции наиболее одиозных положений, хотя бы из соображений политического такта по отношению к советской стороне. Даются расплыв­чатые обещания провести эту операцию в будущем.

Мы могли бы парировать вызывающее поведение западных немцев указанием на то, что ГДР в прин­ципе может самоликвидироваться. Правового ваку­ума, однако, в этом случае не возникло бы, ибо хо­зяин первоначальных прав СССР принял бы на себя соответствующую ответственность. Абсурден вари­ант, при котором государство, решая свою судьбу, тем самым меняет правовой статус территории, где размещена мощнейшая группировка иностранных войск.

(У западных немцев нет контрдовода на сей счет, в том числе и у инициатора применения ст. 23 ми­нистра внутренних дел Баварии Штойбера. Они вы­ражают лишь надежду, что СССР своим правом не воспользуется.)

б) В контексте изложенного можно было бы под­черкнуть:

— без соблюдения принципа равенства и баланса интересов немыслима стабильность в Европе, осо­бенно когда на карте национальная безопасность;

—  ни о каком равенстве не может быть речи, если применяются разные стандарты к правам отдельных держав. Проявляя заботу о собственных правах, ин­тересах и достоинстве, ФРГ фактически дискрими­нирует советские интересы, что не может не остав­лять осадка на будущее:

—  никакого равенства не может быть, когда до­говорные обязательства двух государств взвешива­ются по диаметрально противоположной шкале. Называя вещи своими именами, ГДР объявляет­ся незаконным явлением, порождением насилия и т. п., что откроет путь к пересмотру всех внутрен­них преобразований на ее территории после 1945 г. (Г. Коль уже поставил перед де Мезьером вопрос об отмене земельной реформы);

— по сути объединение Германии совершается через нарушение права, устранение под давлением законных реалий послевоенного порядка. Напра­шивается обоснованный вопрос — не будет ли воз­никший из этого правонарушения субъект испы­тывать желание исправить некоторые с его точки зрения «несправедливости», не повторится ли дово­енный кошмар?

в) Если под этим углом зрения оценить упорное стремление ФРГ уклониться от четкого междуна­родно-правового решения проблемы границ, воен­ного статуса и пр., то в конце пути Европа может оказаться от прочного мира дальше, чем сегодня.

Ясно, что граница по Одеру — Нейсе есть не толь­ко германо-польская, но общеевропейская категория. Но ее изымают из общего урегулирования и делают предметом двусторонней договоренности. Вопрос о Восточной Пруссии и вовсе повисает в воздухе.