Игорь Танцоров - Деньги или любовь. Жертвы половой войны

С другой стороны, паралич прогнившей, недееспособной и трухлявой власти есть первый признак революционной ситуации. Или уже второй, если учесть ужасающее состояние умов и финансов. Может, тогда пора поставить революционные задачи перед женщинами, возбудить брожение в их стройных рядах? Без противоположного лагеря — что за борьба? Без женщин — что за революция?

Но, во-первых, как уговорить их потесниться материально?

Можно сказать с уверенностью, что все приведённые выше оправдания экстренных мер эмансипированным женщинам будут глубоко фиолетовы. Обеспеченная, независимая, свободная женщина — это женщина, потерянная для семьи. Её успех и достаток, полученный за счёт мужчин, уже развратил её. И чем больше появляется таких женщин, тем меньше шансов что-то изменить. Одной любви под силу вырвать женщину у государства и вернуть мужчине. Но где теперь та любовь?!

Только революция способна разрубить этот гордиев узел.

Во-вторых, как убедить их не вовлекаться в «политику, бизнес и производство»? Как ликвидировать всевозможные комитеты по женским делам и проделкам, льготам и квотам? Как отнять права и добавить обязанности?

Социальные роли обладают определённым магнетизмом. Конечно, честно победить мужчину не удастся, но как приятно хоть немного чувствовать себя на равных, пококетничать своим образованием и положением, да и просто показать кузькину мать некоторым особо заносчивым мужским экземплярам. Нет вопросов, что нынешние «равные» социальные роли — отличный образец общественного скудоумия. Гипертрофированную роль производительницы давно пора вернуть к её естественному состоянию, просто потому, что это никому не надо, несмотря на весь её магнетизм. Как можно вообще сравнивать всякие там материальные достижения с рождением детей?

Но кто будет перевоспитывать нынешних унтер-офицерш? Опять они сами? Единственный выход — революция.

В-третьих, как побороть страх? Как отказаться от помощи любимого государства? Как вернуть доверие и сотрудничество?

Власть над женщиной сейчас пугает даже самих мужчин, что уж там говорить о слабом поле. Мужичок ленив, безответственен. Довериться и доверить своих детей ему нельзя. Этот «хозяин» сам превратится в обузу. Он будет пользоваться женщиной, помыкать ею, изменять, а потом обязательно бросит с детьми. Да, конечно, в теории только мужская власть над женщиной способна создать баланс в обществе. В теории это самец склонен быть лидером, главой, начальником и всякой прочей властью, а самка — ведомой, подчинённой и зависимой. Но на практике такого мужчину сперва нужно воспитать. Пока женщина независима и будет пользоваться своим экономическим преимуществом, сильный и ответственный мужчина не появится. А пока не будет такого мужчины, женщина не откажется от своей независимости.

И разорвать заколдованный круг сможет только маленькая добрая революция.

Итак, судьба женщины упёрлась в революцию, а судьба революции — в женщину. Знакомый сюжет. И едва ли с иным исходом, ибо даже народная примета подсказывает, что только революция способна сделать из женщин революционерок. И значит, всё гораздо хуже, чем на самом деле. Мужчины выродились, женщины развращены. Как учит потрёпанная революционная классика, верхи не могут, низы не хотят. Нездоровая, неестественная и, безусловно, нереволюционная ситуация.

После этого остаётся только с прискорбием констатировать, что книжка эта писалась совершенно напрасно. Чему несуществующий читатель наверняка рад, потому что не потратил на неё своё бесценное время.

Тем большее удивление вызывает суета, всё ещё наблюдающаяся вокруг женского вопроса в широких и культурных слоях общественности. То ли женщины пока вполне биологические существа, ориентированные на любовь и мужчину, а потом уже на труд и деньги. То ли наоборот. Но какова бы ни была причина, решения этого вечного вопроса, как и следовало ожидать, больше напоминают топтание воды в ступе{3}, ибо топтатели упорно не примечают слона в посудной лавке. Среди своих старших сестёр — Великих и Величайших Революций — эмансипация довольствуется скромным статусом мелкого побочного эффекта прогресса. В реальности, однако, именно эмансипация — самая великая из всех революций. И по её глобальному размаху, и по её двухвековой продолжительности, и по её катастрофическому эффекту. Революция, случившаяся незаметно, исподволь и в некотором роде неожиданно. И что самое важное — до сих пор не осознаваемая таковой.

А потому, несмотря на всю хлопотливую суету, проклятые вопросы — кто виноват и что делать с женщинами — остаются таким же неразрешимыми, как и двести лет назад, когда они только встали. И у каждого пола на них свой ответ.

Мужчины, бодро поддерживая эмансипацию, уверенно смотрят в будущее. А зря. Если бы они читали умные книжки, то знали бы, что не просто так их авторы только и делают, что пугают доверчивых читателей катастрофами. Они знали бы, что северная цивилизация в преддверии весёлого южного паводка, который смоет её вместе со всей её эмансипацией.

Ну, удивляться тут нечему, ибо от мужчин всегда следует ждать разумного решения. Но даже если бы парни всей Земли собрались и порешили, как его избежать, то ничего, кроме суровой песни Буревестника, они бы и не придумали. Однако их пингвинное поведение перед надвигающейся демографической, экономической, культурной, научной, политической, расовой, эволюционной и дюжиной прочих катастроф действительно имеет под собой разумное основание. Если, конечно, так можно называть их страусиный инстинкт выживания. Ибо только катастрофа способна образумить женские массы, с которыми эти орлы давно не способны совладать.

Катастрофа отнимет у женщин всё. И деньги. И работу. И выбор. Как единственный ребёнок, выросший в окружении семи нянек и привыкший помыкать окружающими, может исправиться только столкнувшись с суровой реальностью, так и свободная северная женщина одумается только столкнувшись с подлинными проблемами. Катастрофа вернёт всё это мужчинам. А женщинам катастрофа вернёт самого мужчину. Именно в такие моменты в мужчинах проявляется всё лучшее — воля, лидерство, ответственность — если оно там, конечно, осталось. Кризис покажет женщине, а вернее напомнит, что мужская власть — благо для общества и особенно для неё. Конечно, тут некстати можно было бы вспомнить, что во время крушения коммунизма мужчины проявили себя просто отвратительно. Они бросились грабить и убивать друг друга, забыв о жёнах и детях. Ну что на это можно сказать? Надо обязательно дать им ещё шанс.

Поэтому катастрофа — единственный возможный ответ мужчин на вызов глобальной Дилеммы. И это хорошо. Только в ней спасенье парней всей Земли. Альтернатива куда хуже.

Драгоценный пол имеет все основания не идти на компромисс с бывшим сильным. Потому что у женщин есть свой, выстраданный ответ на все вопросы бытия — хоть женские, хоть мужские. Не говоря уж о какой-то там Дилемме. И ответ этот уже в достаточной мере проявил себя в новейшей истории — было у эмансипации начало, не будет у эмансипации конца. Борьба с патриархальностью, варварством, дикостью, косностью и носителями этого всего — мужчинами должна идти до полной и окончательной победы. А как же ещё?! Как же ещё решить личную проблему, если не превратить её в мировую? Как ещё победить остатки неравенства, если не приравнять 1 к 0? Как восстановить баланс, если не шарахнуть по обеим чашам весов изо всех сил?

Для того чтобы вблизи рассмотреть женский ответ, его практическую мощь и теоретическую значимость, предположим на минутку, что всё будет хорошо — вмешаются некие высшие силы и цивилизация обойдётся без катастрофы. Страшно даже представить такое! Потому что новое общество полной и окончательной эмансипации едва поддаётся описанию. Наши серьёзные потомки придумают ему учёное название. Каким же оно будет — общество, не название — мы можем представить уже теперь. Для этого надо ещё на одну минутку отвлечься от посторонних сил, воздействующих на многострадальную северную цивилизацию — всяких глобализаций, иммиграций и т. д. — и взять чистый лабораторный эксперимент, как он в своё время, ещё до всяких пертурбаций, затевался коммунистическими эмансипаторами, искусителями женщин и непримиримыми борцами с чумой капитализма и денег.

Сразу надо заметить, что все прогнозы футуристов, как сгинувших во тьме истории, так и пока живых, изображающих новое общество в виде безбрачной сексуальной коммуны, где полы равноправны и мило дружат или, напротив, равноправны, но жестоко враждуют, не более чем голубые грёзы. Как равноправные полы дружат, мы уже видим. Да и не в дружбе дело. В женской экономике, да и вообще в женском идеальном обществе, мужчинам нет места, их функции атрофируются вместе с их носителями — и социальные, и биологические. Правда, последние возложит на себя не Глава и Вождь, так как он тоже атрофируется, а Государственный Репродуктивный Банк. Так что наиболее правдоподобны живописания тех футуристов, которые видят будущее вообще без мужчин.