Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина?
Сталин выступил на съезде в самом его конце – 14 октября, с заключительным словом. При этом он «не угодил», например, историку Ю.Н. Жукову тем, что вместо того, чтобы «подвести, – как пишет Ю. Жуков, – итог неявной, скрытой дискуссии», он произнес краткую речь, которую все тот же Жуков оценил как «далекую от насущных забот, от реального положения страны, от борьбы в узком руководстве»… Далась же нынешним историкам эта «борьба в узком руководстве»! Ну ради чего было вести эту «борьбу»? Рабочий день у каждого члена «узкого руководства» был и так наполнен всегда «под завязку». Лишней государственной дачи не давали. И если бы кто-то «выиграл» в «борьбе за власть», то получение под свою руку двух-трех лишних отраслей экономики не означало приобретения контрольных пакетов акций, женитьбы на супермоделях и плавания в волнах Средиземного моря. А всё необходимое для нормальной жизни и работы «узкое руководство» и так имело. Грызня была, но – на уровне окружения «узкого руководства».
Что же до речи Сталина на съезде, то она была произнесена не только с учетом нового, вполне реального положения СССР, но и стала подчеркнутой демонстрацией этого нового положения. Уже говоря о праздновании 70-летнего юбилея Сталина, я писал, что оно не могло не быть событием международного значения. Состоявшийся через три года XIX съезд советских коммунистов тем более не мог не быть важнейшим событием для всех левых сил на планете.
Сталин и подчеркнул это новое положение КПСС и СССР, выступив в том духе, что все передовые люди в мире могут рассматривать КПСС и СССР как свою «передовую бригаду», идущую в авангарде движения к справедливому и гуманному устройству жизни.
На съезде была образована комиссия по переработке программы партии. В нее вошли: И.В. Сталин – председатель, Л.П. Берия, Л.М. Каганович, О.В. Куусинен, Г.М. Маленков, В.М. Молотов, П.Н. Поспелов, A.M. Румянцев, М.З. Сабуров, Д.И. Чесноков, П.Ф. Юдин.
Как видим, в комиссии был Берия, повседневно идеологическими вопросами не занятый, зато отсутствовал «чистый» партийный деятель Хрущев. Вряд ли это было случайным, и вряд ли это радовало Хрущева и хрущевцев. Но дело было не в закулисных интригах, а в том, что Сталин постепенно ставил Никиту Сергеевича на его «законное» место оперативного сотрудника, который еще может достаточно энергично заниматься текущими делами, но – не более того. То есть относительно деловых качеств Хрущева Сталин уже не заблуждался. Однако он, увы, трагически заблуждался относительно личностных качеств Хрущева.
Но положение Хрущева не представлялось такой уж важной проблемой. Главными оказались кадровые результаты съезда – после него руководящее ядро КПСС помолодело и расширилось.
Прошедший 16 октября 1952 года Пленум ЦК избрал вместо старого Политбюро ЦК ВКП(б) новый Президиум ЦК КПСС в таком небывало многочисленном составе: В.М. Андрианов, А.Б. Аристов, Л.П. Берия, Н.А. Булганин, К.Е. Ворошилов, С.Д. Игнатьев, Л.М. Каганович, Д.С. Коротченко, В.В. Кузнецов, О.В. Куусинен, Г.М. Маленков, В.А. Малышев, Л.Г. Мельников, А.И. Микоян, Н.А. Михайлов, В.М. Молотов, М.Г. Первухин, П.К. Пономаренко, М.З. Сабуров, И.В. Сталин, М.А. Суслов, Н.С. Хрущев, Д.И. Чесноков, Н.М. Шверник, М.Ф. Шкирятов.
Кандидатами в члены Президиума стали: Л.И. Брежнев, А.Я. Вышинский, А.Г. Зверев, Н.Г. Игнатов, И.Г. Кабанов, А.Н. Косыгин, Н.С. Патоличев, Н.М. Пегов, A.M. Пузанов, И.Т. Тевосян, П.Ф. Юдин.
Вместе с кандидатами в члены Президиум ЦК был расширен до 36 человек, причем предложил такой состав Сталин. Одновременно по предложению Сталина для оперативного решения вопросов было создано не предусмотренное Уставом Бюро Президиума ЦК КПСС: Берия, Булгаиин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров, Сталин и Хрущев.
Секретариат ЦК, предложенный опять-таки Сталиным, выглядел так: Аристов, Брежнев, Игнатов, Маленков, Михайлов, Пегов, Пономаренко, Сталин, Суслов, Хрущев.
О ТОМ, ЧТО читатель прочел только что, сегодня можно узнать из многих, в том числе и вполне доступных, источников. А вот то, что ему сейчас предстоит прочесть, «россиянские» «историки» до сведения читателя не доводят. Дело в том, что почему-то в архивах отсутствует стенограмма октябрьского 1952 года Пленума ЦК КПСС, на котором прошли все вышеприведенные кадровые назначения. Лично я уверен, что ее просто уничтожили после двойного убийства Сталина и Берии, и теперь «историки» имеют возможность злостно перевирать атмосферу того пленума, утверждая, в частности, что Сталин якобы живого места не оставил от Молотова и Микояна, после чего последовала-де, их окончательная опала.
К счастью, делегат XIX съезда, 40-летний тогда член ЦК КПСС Леонид Николаевич Ефремов сделал запись выступления Сталина на пленуме, которая была впервые опубликована в 1998 году в книге Ефремова «Дорогами борьбы и труда». 16 ноября 2005 года она была уточнена с автором и опубликована в 18-м томе Собрания сочинений И.В. Сталина, издаваемом видным ученым-марксистом Ричардом Ивановичем Косолаповым.
Я приведу эту запись выступления Сталина в наиболее существенных ее фрагментах:
«Итак, мы провели съезд партии. Он прошел хорошо, и многим может показаться, что у нас существует полное единство. Однако у нас нет такого единства. Некоторые выражают несогласие с нашими решениями.
Говорят: для чего мы значительно расширили состав ЦК? Но разве не ясно, что в ЦК потребовалось влить новые силы? Мы, старики, все перемрем, но нужно подумать, кому, в чьи руки вручим эстафету нашего великого дела. Кто понесет ее вперед? Для этого нужны более молодые, преданные люди, политические деятели. А что значит вырастить политического, государственного деятеля? Для этого нужны большие усилия. Потребуется десять лет, нет, все пятнадцать лет, чтобы воспитать государственного деятеля. Но одного желания для этого мало. Воспитать идейно стойких государственных деятелей можно только на практических делах…»
По сути, Сталин здесь продолжал те мысли, которые были высказаны им в «Экономических проблемах», но дальше он сказал еще интереснее:
«Спрашивают, почему мы освободили от важных постов министров видных партийных и государственных деятелей. Что можно сказать на этот счет? Мы освободили от обязанностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили их новыми работниками. Почему? На каком основании? Работа министра – это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников. Они молодые люди, полные сил и энергии… Что же касается самих видных политических и государственных деятелей, то они так и остаются видными политическими и государственными деятелями…»
А далее Сталин сказал о Молотове и Микояне. Из политических деятелей первого ряда лишь они не вошли в Бюро Президиума ЦК КПСС – Сталин на пленуме 16 октября их серьезно критиковал. Но это отнюдь не означало для них – как утверждают «демократические» «исследователи» – полного падения и близких репрессий чуть ли не до расстрела.
По некоторым воспоминаниям, речь Сталина – свободная и откровенная, длилась полтора часа без перерыва. Вряд ли это было так на самом деле, и причина была не в проблемах со здоровьем – оно у Сталина было далеко не безупречным, но и не из рук вон плохим. Просто сам строй и смысл выступления Сталина на пленуме не предполагал очень уж долгого говорения. Но смысл сказанного им был так серьезен и весом, что для его аудитории время спрессовалось, и она уже не замечала его хода. Лишним подтверждением такого моего заявления могут быть воспоминания, записанные участником съезда и пленума писателем Константином Симоновым через 27 лет. Симонов вспоминал: «И тон его речи, и то, как он говорил, вцепившись глазами в зал, – все это привело сидевших к какому-то оцепенению».
Симонов, хотя впоследствии не раз судил Сталина (и, к слову – Берию), имел личностный масштаб неизмеримо меньший, чем те, кого он с кондачка осуждал. И в описании атмосферы пленума он – как «мастер пера» – краски сгустил. Но Сталин и впрямь говорил жестко, особенно тогда, когда «перешел на личности»:
«Нельзя не коснуться неправильного поведения некоторых видных политических деятелей, если мы говорим о единстве в наших делах. Я имею в виду товарищей Молотова и Микояна. Молотов – преданный нашему делу человек. Позови, и, не сомневаюсь, он, не колеблясь, отдаст жизнь за партию. Но нельзя пройти мимо его недостойных поступков…»
Сталин ставил в вину Молотову три вполне реальных его прегрешения: поддержка претензий советских евреев на Крым, утечку важных государственных тайн на Запад через жену Молотова и благосклонное отношение Молотова к предложению английского посла «издавать в нашей стране буржуазные газеты и журналы»…
Первые два греха были давними и относились к 1944-му и 1949 году. Третий – более свежий, имел предысторию, относившуюся к 1945 году.
