Константин Скворцов - Каменный Пояс, 1986

Ленин окинул взглядом весь зал, слегка приподнял левую руку, значительно взглянул на часы, надетые у кисти этой руки, и снова серьезно, почти строго посмотрел на аплодирующих участников съезда. И аплодисменты разом прекратились. Безмолвное приказание не тратить времени на приветствия на лице Владимира Ильича было выражено властно, непререкаемо. И вот эта особенная внутренняя убежденность человека в том, что его слова и действия абсолютно целесообразны, необходимы в данный момент и предельно точны, мне кажется, и были основной силой речей Ленина, Позднее слышала я, что у Владимира Ильича глаза не были черными. Но тогда показались мне эти проницательные с острым блеском глаза совсем черными. К основной сущности своего выступления Ленин приступил сразу, без обычных вводных фраз. Он сказал, что на заседании в Малом Совнаркоме был против переименования отделов внешкольного образования в политпросветы, потому что образование бывает в школе и вне школы, аполитичного образования не существует, но на своем мнении он не настаивал, так как дело не в названии. И дальше, в словах очень простых, в скупых словах, он развил перед нами такую грандиозную задачу нашей просветительной работы, так четко обрисовал необходимость и ответственность ее в мощном творчески, многомиллионном, но культурно отсталом народе, что высоким волнением, подлинным вдохновением преисполнилась душа каждого из нас. Каждый почувствовал себя единицей в миллионах, и перестали быть страшными для нас глушь, бездорожье, культурная разъединенность.

Когда мы вернулись в свои села, мы иными глазами увидели тот народ, которому служили. В самых глухих деревнях уже громко звучало имя Ильича. О нем создавались легенды и сказки, прекрасные, образные, сильные художественным обобщением народные сказания. И красоту этих сказаний только теперь мы оценили вполне, потому что взглянули на русский народ ленинскими глазами.

Еще раз я видела Ильича ровно двадцать лет тому назад. Закрыты навеки были его глаза, о которых так я и не узнала, какого они цвета. Дорогие яркие человеческие глаза. Стояли страшные морозы. На улицах Москвы разложили костры, чтобы длинная, длинная вереница людей, идущих поклониться усопшему Ленину, могла обогреться у этих костров. Яркий свет и тепло этих костров мне кажется символом того, что принес Ленин моей Родине.

Очерк Л. Сейфуллиной о В. И. Ленине сжат и краток[1]. Образ Ильича предстает живо, ярко. Он дан объемно во времени и в поэтическом восприятии автора, пронизан, как солнечными лучами, теплотой и покоряющим чувством любви. Литые строки очерка точно передают переживания Сейфуллиной и захватывают с первой фразы, откровенной и доверительной.

Именно с таким ощущением я читал листы, исписанные фиолетовыми химическими чернилами. Знакомый почерк — крупный, разборчивый, волновал меня не меньше, чем волновал бы живой разговор с автором. Мне будто слышался в этот момент глуховатый голос Лидии Николаевны.

Автограф Л. Н. Сейфуллиной хранится в Центральном государственном архиве литературы и искусства в фонде писателя Н. Я. Москвина. На первой странице его в левом углу пометка: «Машбюро. Москвину 2 экз.». На обороте шестого листа сейфуллинской рукой: «Совинформбюро, тов. Москвину».

Указаны крайние даты: 1942—1944, установленные работниками архива не совсем точно. Николай Яковлевич Москвин работал в отделе печати Совинформбюро с весны 1942 по лето 1943 года, а после Великой Отечественной — в Литературном институте имени А. М. Горького.

Очерк «Ленин» не единственное произведение Л. Сейфуллиной о Ленине. К образу Владимира Ильича писательница возвращалась неоднократно. Она старалась найти самые простые слова и емкие фразы, чтобы передать впечатление, какое оставила первая встреча с Владимиром Ильичей 25 февраля 1920 года на третьем Всероссийском совещании заведующих внешкольным подотделом губернских отделов народного образования, проходившем в Доме съездов Наркомпроса. На это совещание Л. Н. Сейфуллину делегировал Челябинский губернский отдел народного образования.

Впервые облик Владимира Ильича писательница попыталась нарисовать в «Мужицком сказе о Ленине».

К этому времени образ В. И. Ленина уже захватил поэта революции В. Маяковского. Он возник в стихотворении «Владимир Ильич», написанном в 1920 году, когда Коммунистическая партия и весь советский народ отметили 50-летие со дня рождения вождя, но в печати оно появилось лишь в 1922 году. Потом ленинская тема в поэзии Маяковского прозвучит как отклик на болезнь В. И. Ленина «Мы не верим» (1923) и, наконец, полностью созреет в поэме «Владимир Ильич Ленин», законченной в октябре 1924-го, но только на следующий год изданной отдельной книгой.

Слышала ли Л. Сейфуллина публичные выступления поэта с чтением стихов о Ленине, сказать трудно: свидетельств писательница не оставила. Но можно предположить другое: стихи о Ленине, появившиеся в печати, как и всенародное горе утраты вождя, ускорили работу Лидии Николаевны над «Мужицким сказом о Ленине». В том же 1924-м году появился отдельной книгой «Мужицкий сказ о Ленине», а в однодневной литературной газете «Ленин» было напечатано еще одно произведение Л. Сейфуллиной на ленинскую тему — стихотворение в прозе «Верность», посвященное Н. К. Крупской. Писательницей высказаны заветные думы о Ленине — человеке и вожде, получившие более углубленное развитие в ее позднейших очерках.

И вот, в тяжелые дни для страны, охваченной огнем жестокой войны, начатой фашистской Германией в 1941 году, Сейфуллина снова возвращается к образу В. И. Ленина.

Совинформовский очерк «Ленин» — это не пересказ написанного, а вполне самостоятельное произведение в Лениниане Л. Н. Сейфуллиной, где вновь слышатся уральские отзвуки о вожде.

Кажется, все сказано о творчестве и общественной деятельности Л. Н. Сейфуллиной, стоявшей у истоков советской литературы. Критики и литературоведы писали об ее произведениях по горячим следам, писали страстно, иногда запальчиво и несправедливо, но писательница оставалась верна себе и своему таланту. Она прокладывала мужественно свой торный след, как пахарь, поднимающий первую борозду. Может быть, поэтому книги ее и теперь социально значимы по содержанию, неповторимы по языку и стилю.

Еще не было поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо», фурмановского «Чапаева» и фадеевского «Разгрома», а Сейфуллину читали и изучали в школах. Очень хорошо о писательнице сказал Ираклий Андроников в предисловии ее собрания сочинений, вышедшего в 1968 году.

«Очень скоро имя ее стало народным именем и воспринималось как символ — как следствие Октябрьской революции в литературе, как художественное олицетворение революционных преобразований в стране».

Писательница многое не успела сделать в жизни и литературе, но то, что сделано и написано Лидией Николаевной, обеспечило ее бессмертие. Да, о творчестве и общественной деятельности Л. Сейфуллиной написано много, но сказано далеко не все. Найденные документы обогащают наше представление о деятельности Л. Сейфуллиной в пору становления Советской власти, говорят об ее духовной щедрости и таланте организатора, неутомимости этой маленькой, но энергичнейшей женщины, названной М. Горьким «человечицей, влюбленной в литературу».

В частных и государственных архивах еще хранятся неопубликованные ее произведения, служебные бумаги, сотни отзывов на рукописи молодых литераторов, наконец, ее письма к родным и друзьям, которые просто неоценимы для глубокого изучения этой разносторонней и одаренной личности. Библиотечный работник и политпросветчик, просвещенец, наконец, секретарь редакции журнала «Сибирские огни», на страницах которого читатель познакомился с первыми произведениями писательницы — «Четыре главы» и «Правонарушители». Они принесли ей широкую популярность и определили место в молодой советской литературе.

У меня давняя дружба с архивными работниками. Однажды из госархива позвонили и сообщили, что при просмотре дел Челябинского губисполкома обнаружена бумага, в которой упоминается о Л. Н. Сейфуллиной и В. Н. Правдухине.

— Любопытный документ. Приезжайте, посмотрите...

И вот я знакомлюсь с этим «любопытным документом» — запиской технического секретаря Ларионова от 25 декабря 1920 года № 5210. В ней пересказывается резолюция зам. предгубисполкома тов. Жирякова и содержание заявления зав. губполитпросветом губнаробраза Правдухина и зав. губернской библиотечной секцией Сейфуллиной с просьбой: «...сохранить минимум прав на оставление им занимаемой комнаты на углу ул. К. Маркса и Васенко № 78 хотя бы сроком на один месяц для подыскания квартиры».