Криминальный гардероб. Особенности девиантного костюма - Коллектив авторов
Питера Фалька в роли Коломбо, сыщика из одноименного телесериала, часто называют образцовым детективом в тренче[487]. Коломбо, впрочем, носит плащ без пояса. Можно ли вообще назвать его тренчем? Разве тренч — это просто плащ цвета хаки с подкладкой или без нее? В «Энциклопедии тренчей» (Trench Book), изданной модным домом Aquascutum, есть много фотографий людей в плащах цвета хаки без пояса, в том числе и Кэри Гранта[488]. Если у тренча обязательно должен быть пояс, а многие именно так и считают, то, возможно, именно его отсутствие лучше всего отражает характер Коломбо. Герой Фалька — детектив с обманчиво неловкими манерами, а под его мятым плащом нет пистолета. Оружие Коломбо — острый как бритва ум. Возможно, этому детективу просто не нужен ремень. Коломбо редко застегивает тренч, что коррелирует с напускным простодушием — приемом, помогающим ему собрать нужную информацию. Он также почти никогда не снимает верхнюю одежду, иначе говоря — не устраивается с комфортом в мире, который изучает. Плащ, и в том числе тренч, даже будучи прозрачным, возводит барьер между человеком и окружающим его пространством; это символ пребывания в пути, в переходном состоянии. Холли Голайтли, которая отчаянно боится остепениться и не уверена в собственной идентичности, кутается в тренч от Givenchy и носит огромные темные солнцезащитные очки, еще один элемент маскировки. (Когда Холли наконец признается в любви к Полу в финале фильма, мы видим их под дождем в одинаковых тренчах и понимаем, что они пара.)
13.3. Роберт Митчем и Джейн Грир в фильме «Из прошлого» (1947). Фотография: Sunset Boulevard/Corbis via Getty Images
Задача моды — скрывать и обнажать тело. Тренч маскирует моду за видимой функциональностью. Однако многочисленные пуговицы и отвороты сообщают ему коннотации переходности и демонстрации, благодаря чему тренч приобретает специфический сексуальный смысл, и это верно как для мужчин, так и для женщин. Тренч часто носят мужчины-эксгибиционисты или женщины, ищущие сексуального контакта. Как пишет Н. М. Смит, прелесть тренча в том, что он может скрыть все и не скрывает ничего[489]. Создатели модного проекта под названием What Lies Beneath даже извлекли из этого выгоду, выйдя на рынок нижнего белья с тренчем в составе лимитированной линейки продуктов. (В сопроводительном тексте она описана как «новая коллекция нижнего белья, домашней одежды и тренчей [хи-хи]»[490]). Прозрачный тренч от Galliano материализует эту особенность. К. Франк, рассказывавшая о стриптизе с точки зрения профессиональной стриптизерши, пишет, что именно костюм сообщает стриптизу эротические коннотации. Она цитирует К. Лиепе-Левинсон, исследовательницу перформанса, которая утверждает, что костюм служит для стриптизерши своеобразной рамкой. Левинсон пишет: «Костюмы — это среда обитания тел, и, подобно театральной декорации, они не просто обрамляют тела, но и вовлекают владельцев одежды и зрителей во взаимодействие с культурными маркерами гендера и влечения». Франк также цитирует М. Перниолу, который постулирует, что эротика черпает силу из динамики разоблачения, из погружения в переходное состояние между одеждой и наготой[491].
Разнообразие застежек и отверстий усиливает нарративный потенциал тренча, особенно на фоне контраста между мужским пальто и женским телом. Возможно, имплицитно подразумевается, что женщине-соблазнительнице нужен агрессивно-мужской плащ, чтобы санкционировать свое преступное намерение — активное стремление к сексу. По словам П. Фелан[492], видеть и воспринимать — это две разные формы познания. Тренч требует, чтобы зритель считывал, размышлял и гадал, что же открыто, а что спрятано; клапаны, ремни и карманы предоставляют для этого множество возможностей. Впрочем, если женщина в плаще обычно обнажается в приватной обстановке, мужчина-эксгибиционист делает то же самое на публике. Он подтверждает свою мужественность, демонстрируя свое тело незнакомцам. Будучи репрезентацией широко разрекламированных кодов маскулинности, подкрепляемых армейскими и детективными коннотациями, тренч стимулирует непреодолимое желание выставить себя напоказ. Иными словами, он олицетворяет мужественность, в которую эксгибиционист буквально облачается и которую жаждет демонстрировать. Владелец тренча, будь то мужчина или женщина, буквально превращает плащ в локус персонального перформанса, в среду, позволяющую воплотить ту или иную сексуальную идентичность. Как отмечает Э. Цзеелон (и это особенно важно для моей темы), одежда (в данном случае — тренч) способна не только маскировать личность или прикрывать тело, но и подчеркивать сексуальность, делать ее очевиднее[493]. Если под распахнутым плащом мы внезапно обнаруживаем голое тело (публичная демонстрация которого, как правило, считается преступлением), то тренч действительно соответствует моде в том специфическом смысле, который сообщал ей Толстой, утверждая, что мода — это акцентуация наготы[494].
13.4 Питер Селлерс, «Розовая пантера» (1975). Фотография: Stanley Bielecki Movie Collection/Getty Images
О тесной связи тренча с перформативностью свидетельствуют костюмы эксгибициониста, представленные на американском рынке товаров для Хэллоуина, которые закрепляют и культурально сублимируют эту разновидность сексуальной драмы. В женском варианте она выглядит более мягкой: обычно тренч рекламируется как образ, который должен привлечь внимание к его очаровательной хозяйке. Вместе с плащом потребитель приобретает полную тайн жизненную историю. Ранее тренч был исключительно функциональной одеждой, однако его новейшие модели, часто выполненные из материалов, неспособных защитить от непогоды, угрожают его прагматичной идентичности. Стиль или перформативные возможности плаща берут верх над его непосредственной ценностью; вместо этого он способствует коммодификации опыта. Кожа или замша меняет смысл, который придается тренчу в повседневной жизни, поскольку ткани, бесполезные под дождем, противоречат первоначальным функциям плаща. Тренч, сшитый из ткани в горошек или из розовой или красной лакированной кожи, также бросает вызов традиции, поскольку его мужские агентские функции сменяются в этом случае трансгрессивной феминностью. Плащ становится мультивалентным материальным объектом, соответствующим более широким представлениям о гендерной принадлежности.
Б. Гордон писала, что будущие историки, рассматривая джинсы Guess, потрепанные, в прорехах и лохмотьях, сочтут, что носившие их молодые женщины, наверное, занимались тяжелым физическим трудом. В действительности же четырнадцати-пятнадцатилетние девочки, надевая подобную вещь, пытаются апроприировать романтичный образ, не имеющий никакого отношения к их реальной жизни[495]. То же верно и для тренча. Подобно джинсам Guess, тренч нуждается в интертекстуальном прочтении в контексте литературных, кинематографических и рекламных сюжетов, окутывающих его вымышленными и реальными мини-нарративами. Современный тренч, воспринятый сквозь призму связанных с ним историй, по-прежнему напоминает о солдате, детективе и репортере. Наряду с этим, однако, он интегрирует в себя ряд элементов, культурная эластичность которых хорошо соответствует, например, представлениям К. Эванс о моде, модерности и личности. По мысли Эванс, мода делает зримой «неоднозначность, напряженность и гендерную нестабильность современной жизни», трансформируя «тело и психику так, чтобы те могли справиться с вызовами окружающей действительности»[496]. Иными словами, тренч, первоначально представлявший собой модерный артефакт и защищавший от непогоды, превратился в психологический барьер. (Не случайно, конечно, что рост его популярности в американской моде совпал с эпохой войн в Ираке и Афганистане.)
