Русская доля - Сергей Львович Григоров
Россия зримо, с демонстрацией военной силы помогала американцам обрести независимость от Англии, поддерживала северные штаты в войне за отмену рабства, косвенно – многими дипломатическими шагами, но в романовские времена всегда проявляла удивительную предрасположенность к США. А в результате вырастила монстра, с которым схлестнулась в холодной войне во второй половине двадцатого века. Ныне Вашингтон, как ни крути, главный геополитический соперник Москвы.
Библейское предостережение «не сотвори себе кумира», вероятно, можно дополнить следующим: не создавай сильного союзника, чтобы он не обернулся врагом.
В самом начале девятнадцатого века, когда независимость Соединенных Штатов стала обыденным фактом, англичане сделали вид, что недавние обиды забыты, и отношения Лондона и Москвы казались безоблачными. Торговля меж странами процветала. Обе державы вместе осаживали как могли бурлящую Францию. Попутно Россия медленно и осторожно продвигалась на юг. Забот хватало в Европе и на Кавказе – не до америк.
В 1801 году в Петербурге наконец-то решились удовлетворить очередную челобитную грузинских правителей, Грузия была принята в состав империи. Пришлось заботиться о дорогах, о становлении новой администрации, примирении диких горских племен и прочее и прочее. Турция почуяла угрозу самому своему существованию и вновь неудачно повоевала. А рядом – неспокойный, бряцающий устаревшим оружием Иран. По Гюлистанскому миру 1813 года Россия забрала у него Азербайджан и Дагестан, а также оговорила право единолично держать на Каспии военный флот. Позже, по Туркманчайскому договору Иран лишился Ереванского и Нахичеванского ханств.
Великий дипломат и драматург Грибоедов, трагически погибший в 1828 году, сумел выработать удивительно результативную политику постепенного усиления российского влияния на политическую верхушку Ирана. Достаточно припомнить только тот факт, что с середины девятнадцатого века личная охрана иранских правителей состояла из периодически заменяемых по распоряжениям из Петербурга донских казаков, – о каком суверенитете персидской державы вообще может идти речь?! Российскому императору стоило моргнуть – и Тегеран тут же стал бы проситься под опеку Руси. Но соответствующей команды так и не последовало. Россия ограничивалась правом контролировать только северные провинции Ирана. Причина – происки Англии, оберегающей подходы к «жемчужине» своей колониальной империи, бессовестно эксплуатируемой огромной Индии.
Ограниченная в возможностях силового давления, в девятнадцатом веке Англия успешно отработала механизм косвенного влияния на неудобные ей правительства – использование явных и тайных агентов влияния. Не только состоящих на денежном содержании, но и отстаивающих английские интересы по зову собственного сердца. В российских условиях этот прием оказался весьма эффективным и малозатратным. Граф Воронцов, например, богатейший человек своей эпохи и известный англофил, тратил огромные личные средства, отстаивая интересы Лондона. Граф Нессельроде, правда, не брезговал брать крупные суммы у английской короны. Зато, будучи в свое время российским канцлером, наработал на Туманный Альбион несравнимо больше, чем прочие политические фигуры. Именно его мы должны благодарить за уход России из Тихоокеанского региона.
Все возвращается на круги своя. Горбачева и Ельцина вместе с их многочисленной командой иначе, как полудобровольными-полуплатными агентами влияния Запада, не назовешь. И Грузия, государственные деятели которой получают зарплату из американских фондов, зря ныне кричит о национальной гордости и суверенитете.
Отечественная война 1812-1814 годов была первой пробой Русского мира на прочность со стороны Европы. Наполеоновская орда состояла из граждан всех европейских стран за исключением Англии и недавно замиренных Турции и Швеции. Исход известен – поучительный разгром агрессора. В современном французском языке для названия самой ужасной, катастрофической ситуации применяется идиома «Березина». Это народная память о тяжелых арьергардных боях наполеоновской армии при переправе через речку Березину, когда только чудо спасло бегущих из России европейцев. Для русской армии та стратегическая операция в целом должна быть признана неудачной – поставленная в ней цель полного рассеивания неприятеля не была достигнута.
Главный герой Отечественной войны, ученик Суворова, главнокомандующий русской армии Михаил Кутузов был, несомненно, высокоталантливым человеком. И, как все неординарные люди, имел свою ахиллесову пяту: он, отличающийся редкостной личной храбростью на поле боя, откровенно холуйствовал перед российским императором, до обморока боялся малейшего недовольства венценосной особы. В ходе борьбы с Наполеоном он всего дважды смог преодолеть свой безотчетный, чисто животный страх. В первый раз – в Филях, когда отдал приказ о сдаче неприятелю Москвы без боя. С тех пор тянется известное «мы тут посовещались, и я решил». Второй раз – когда резко возражал против указаний императора преследовать ошметки наполеоновской армии вплоть до Парижа.
Негативные предвидения Кутузова оправдались. После разгрома Наполеона центр европейской большой политики переместился в Петербург, Российская империя стала доминантом, «жандармом Европы». Но, в отличие от ситуации времен Рюриковичей, военная сила Романовых не была подкреплена экономической и духовной мощью страны. Содержание армии, оккупировавшей Европу, тяжелым бременем пало на русский народ. К тому ж привилегированные слои Российской империи зачастили в Европу, выкачивая последние соки из крестьян на ненужные по большому счету развлечения. Хозяйство Восточно-Европейской равнины с большим трудом справлялось с дополнительной нагрузкой, развитие его существенно замедлилось. Финал – поражение в Крымской войне 1853-1856 годов, в результате чего Россия лишилась права иметь на Черном море укрепленные базы и военный флот. Попутно подрывались и возможности государства по проникновению на Ближний и Средний Восток. Все европейские страны, включая многострадальную Турцию, выступили единым фронтом. Россия оказалась в изоляции.
Позже этот страх – внезапно оказаться один на один со всем остальным, враждебно настроенным миром – долго преследовал Романовых и явился причиной ряда непоправимых геополитических ошибок. Наиболее очевидная из них – потакание Пруссии в объединении германских земель.
Объективности ради необходимо сказать, что немцы – очень молодая нация, которую искусственно начали создавать с восемнадцатого века. Нет у дойче исторических корней. Еще Михайло Ломоносов, будучи в тех краях в университетах, удивлялся: во всей бескрайней Руси один язык, а в середине Европы в каждой малюсенькой области свои привычки, обычаи и традиции. Швабский крестьянин совершенно не разумеет речь бранденбургского, мекленбургский – баварского и так далее. Кенигсбергские бароны, обладая большим опытом по онемечиванию славян – тех же пруссов, сколотили из мешанины народцев Центральной Европы нечто целое – и молодцы. Но зачем надо было придумывать тысячелетнюю историю, переписывать славянские саги и предания на свой лад?
После скоротечной франко-прусской войны 1870 года, завершившейся разгромом Франции и последующей Парижской коммуной, клуб
