Сергей Беляк - Адвокат дьяволов
Здесь я скажу следующее.
Да, действительно, я помню какого-то молчаливого алкашеского вида Володю, которого встречал пару раз у Жарикова дома в конце 90-х, когда тот перебрался жить на Рязанский проспект. И даже с ним выпивал.
В то время мы с Жариковым и сами часто, и совсем неслабо, выпивали под закуску, которую только успевала подносить нам на стол его заботливая жена Катя. А какие удивительно вкусные котлеты стряпала его мама!.. Хотя, признаюсь, и Катя пекла такие аппетитные пирожки и варила такое бесподобное харчо, что четыре бутылки «Московской» уходили у нас зараз и нисколько не мешали «трындеть про рокенрол» или вести многочасовые беседы на философские, политические и прочие интересные темы.
Да, я помню, как однажды этот Володя, сидя на жариковской кухне, заплетающимся языком рассуждал о создании адвокатской конторы с моим именем на вывеске, но под «крышей» чекистов. Однако так как я никогда не видел себя в роли руководителя кого-либо и чего-либо и не стремился к этому, то пропускал Володин треп мимо ушей.
К тому же подобную адвокатскую коллегию с массой консультаций на местах уже создал с помощью Сергея Степашина (недолгое время возглавлявшего чекистское ведомство) некто Юрий Кастанов, о чем я узнал и в 1994 году рассказал журналистам «Московского комсомольца».
И тогда чуть было не разразился скандал: виданное ли это дело, чтобы спецслужбы сами создавали адвокатскую коллегию, материально и кадрово обеспечивая ее деятельность?! И когда после этого мне стало известно, что Кастанов представляет интересы известного советского диссидента Сергея Григорьянца (на которого вдруг посыпались одна за другой неприятности), я даже этому не удивился.
(Потом, много лет спустя, Кастанов представлял интересы Гарри Каспарова в деле против прокремлевских нашистов, и догадайтесь, кто выиграл? Правильно, нашисты.)
И разумеется, ни Кастанов, ни его адвокаты-чекисты, ни их покровители с Лубянки так и не подали на меня в суд за клевету, постаравшись просто тихо замять эту всплывшую отвратительную историю. И замяли.
Но, что удивительно, ни одного правозащитника, ни одного нашего либерала эта история тогда не заинтересовала, хотя «МК» все они читали регулярно!
Однако прошли годы, либералы лишились власти и теперь, бедные, не поймут, чего это их так однообразно-бездарно защищают адвокаты-полузащитники и откуда следственные органы так хорошо обо всем осведомлены?…
Еще один раз я видел загадочного жариковского Володю в Госдуме на слушаниях, которые проводились комитетом по геополитике.
Но я не могу подтвердить того, что данный человек являлся «гэбэшным куратором» Сергея Жарикова, как и того, что он направил Жарикова к Жириновскому в 1992 году (когда КГБ уже и не существовал), а тем более в 80-х, когда Сергей занимался еще музыкой.
Мне ничего подобного Володя не рассказывал, и потому я не могу выступать тут свидетелем.
Тем более что ни юрисконсульт Жириновский, ни агроном Халитов, ни офицер Дунец, ни физик Жебровский, ни внешторговец Богатый в число фанатов группы «ДК» никогда не входили и про ее лидера Сергея Жарикова до 1992 года слыхом не слыхивали.
К тому же и «под прокурорским надзором» он оказался, по его же собственным рассказам, лишь в 1993 году, как редактор журнала «К топору», первый и единственный выпуск которого (сразу под номером 5) появился в марте 1993 года, то есть уже после создания Архиповым, Жариковым, Митрофановым, Венгеровским, Лимоновым и Ко своей партии и даже после размежевания с Лимоновым. Кстати, в редакции журнала был опять же все тот же вездесущий Архипов, но он «под прокурорским надзором» почему-то не оказался.
И вообще, я впервые услышал от самого Жарикова, что он «сотрудничал с КГБ», всего года три назад, когда этот Володя уже давно умер.
Я приехал тогда к Жарикову не один, а с Сашей Волковым (нашим общим другом, художником-дизайнером) и моим приятелем Алексеем Разуковым. И вдруг за разговором, после пары бутылок сухого вина, Серега заявил, что в 80-х годах «работал на Контору», и рассказал, чем там занимался. Мы с Волковым ошалело уставились на него, не понимая, зачем он это сказал, и тем более в присутствии постороннего человека. А Разуков от неожиданности чуть было не подавился куском мяса.
Потом всю дорогу, пока я развозил ребят по домам, мы обсуждали услышанное, и я пришел к выводу, что Жариков просто ляпнул это спьяну.
— А может, его приперло? И он решил покаяться? — предположил Разуков. — Ведь он обвинял в сотрудничестве с КГБ того же Артемия Троицкого…
— Нет, ты просто не знаешь Серегу. Жариков — великий мастер мистификаций!
В этом меня поддержал и Волков.
Но мне все равно до сих пор трудно объяснить, зачем понадобилось Жарикову все это теперь писать и говорить (а я вижу во всех его словах массу нестыковок, что заставляет меня сомневаться в правдивости его утверждений). Возможно, это просто усталость и раздражение оттого, что после двух ярких моментов в его жизни (занятий музыкой и работой с Жириновским) ничего даже близко похожего, к сожалению, не произошло.
С другой стороны, ясно, что Жариков ностальгирует по тем временам, когда он общался с Вольфовичем, вспоминая о них как о чем-то наиболее интересном (для большинства людей) и важном в своей биографии.
«Я никогда не был членом партии, — пишет он, — но входил в так называемый теневой кабинет — весьма неплохой ход, который придумал Митрофанов, чтобы подальше отвязаться от т. н. «высшего совета» с Жебровским, Венгеровским и прочими коммуняками, издававшими тогда унылый вестник «Правда Жириновского». Неумный, но страшно завистливый Венгр — не без помощи «высшего совета» — стал, что называется, «расти», наезды на наш медийный авантюризм участились, издание моего «Сокола Жириновского» они пытались несколько раз приостановить, но Жирик каждый раз был против… Отдавая, наконец, должное артистическому таланту Жириновского и редкому для рашки его умению ситуативно рисковать… тем не менее, он потерял для меня всякий интерес. Да, я когда-то рассматривал его как свой персональный арт-проект, где я был кагбе продюсером…»
Ну, про «свой персональный арт-проект» и про «кагбе продюсера» Жарикова уже в общем-то говорилось. Про покойного Венгеровского тоже сказано было немало. Только стоит напомнить, что именно с «неумным, но страшно завистливым Венгром» Жариков и Архипов и будут создавать свою партию после ухода от Жириновского.
Газета же «Правда Жириновского» в 1992 году еще не издавалась. Она появилась гораздо позднее. А в указанный период официальным печатным органом ЛДПСС являлась газета «Либерал», редакторами которой были Халитов и Жебровский. И «Сокол Жириновского» выходил как раз в качестве приложения именно к газете «Либерал».
Тираж «Сокола», открою тайну, никогда не превышал тысячи экземпляров, хотя в ее выходных данных значилось иное.
Например, вот такое: «Тираж 837 500 экз. Цена свободная. Мухосранская районная типография, г. Мухосранск, Ямало-Ненецкая Автономная область».
И еще: «Специальный выпуск газеты «Либерал» подготовлен пресс-службой ЛДП. Главный редактор Сергей Жариков. Ответственный за выпуск Андрей Архипов».
И как к этому стебу следовало относиться Жебровскому, Халитову, Минакову и всем прочим жириновцам, мечтавшим превратить свою партию из маргинальной в парламентскую?
Просто одни верили в это чудо, а другие (Архипов, Жариков, Дьяков, Плеханов, Митрофанов, Венгеровский etc) — нет.
Что же касается так называемого «теневого кабинета», то его идея хотя и действительно принадлежала Митрофанову, но создание такого «кабинета» было продиктовано исключительно соображениями пропаганды партии, но не попыткой противопоставить этот виртуальный орган реальному высшему совету ЛДПСС и, как пишет Жариков, коммунякам в нем во главе с Жебровским.
Жебровский-то как раз вошел в список министров этого теневого кабинета.
Сообщение о создании Жириновским такого кабинета появилось в СМИ 22 июня 1992 года. А Жариков, видимо, вспоминает о тех далеких уже событиях по знаменитому ныне фотоснимку «теневого кабинета», который был сделан чуть позже и на котором Станислав Жебровский отсутствует. Но скромный, погруженный в повседневные партийные заботы Жебровский просто не захотел тогда ехать в фотоателье, потому что не предполагал (как и многие другие жириновцы), что эта обычная фотосессия в ателье у Бутырской тюрьмы будет потом названа кем-то «съемкой членов теневого кабинета министров Владимира Жириновского».
Итак, в июне 1992 года по эскизу, разработанному Архиповым и художником Хромовым, был изготовлен большой герб партии. На фоне этого герба Жириновский и захотел сфотографироваться со своими соратниками.
Эта фотография, теперь широко известная, была опубликована впервые лишь в январе 1994 года в газете «Известия». Опубликована, когда партия уже стала парламентской, а «министры» Архипов, Жариков, Курский и некоторые другие жириновцы, запечатленные на ней, остались на обочине большой политики.
