Николай Черкашин - Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты
В 1930-е годы на кладбище 83 новых захоронения: два генерала, восемь полковников и т.д.
Страшные годы Второй мировой войны унесли жизни 131 эмигранта, умерли контр-адмирал А.В. Плотто, генерал-майор И.В. Ильин, четыре полковника.
В 1950-е годы русская колония занялась преобразованиями на кладбище и приведением его в порядок. В годы Второй мировой и последовавшей за ней гражданской войн мраморные захоронения и надгробия конца XIX — начала XX века, выполненные на высоком профессиональном уровне с прекрасным русским шрифтом, сменились дешевыми деревянными и железными крестами. Многие из них со временем пришли в негодность, особенно если семья усопшего уехала в другую страну или если не осталось наследников.
К этому периоду (начиная с 1949 года и позднее) относятся и сохранившиеся до наших дней в архиве Русского старческого дома кладбищенские книги со строгим учетом захоронений, записью имеющихся могил, списком захороненных с указанием биографических подробностей, которые к тому времени еще можно было записать по памяти или прочитать на могильных плитах.
К концу 1950-х годов на кладбище числились: 642 участка, из них свободных — 152, 38 бетонных крестов и три неизвестных захоронения.
На кладбище постоянно проводили работы по благоустройству: прокладывали водопроводные трубы, сажали деревья и цветы, красили металлические ограды, ремонтировали кладбищенский домик, следили за могилами тех, у кого не было родственников. Русская эмиграция верила, что настанут времена, и в России снова начнут уважать свою историю.
В 1967 году в Греции произошел военный антидемократический переворот, последствия которого стали жесточайшей драмой для всех оставшихся к тому времени в живых эмигрантов из России. Пришедшие к власти «черные полковники» начали национализацию всей иностранной собственности. Попытались они ликвидировать и иностранные некрополи. Все государства, имевшие в то время свои мемориалы в Элладе, тут же стали на защиту своей истории и своей собственности. Они опирались как на внутренний греческий закон о частной собственности на захоронения вне зависимости от вероисповедания, так и на международные правила о защите военных мемориалов на территориях других стран. Не проявили никакого интереса к этому вопросу только в Советском Союзе.
С августа 1971 года односторонним противозаконным решением мэрия Пирея отменила право, данное ранее Союзу русских эмигрантов в Греции, распоряжаться русским участком кладбища «Анастасеос». Его тогдашний директор Дмитрий Калюдин получил предписание в течение пяти дней передать все книги, записи, квитанции, документы на собственность семейных захоронений. «В случае, если не будут выполнены все решения, — писали в послании, — то мэрия потребует материального возмещения нанесенного ей убытка».
Русские эмигранты начали писать многочисленные письма, обращаясь как к мэру Пирея Скилитцису, так и в Министерство внутренних дел Греции.
«Сегодня наша проблема — наши могилы, в которых русские, погибшие за Элладу, как в Наваринской битве, так и в других войнах. И мы не хотим тревожить столетний сон умерших, и мы, живущие сегодня в Элладе, мечтаем быть похороненными рядом с ними, с нашими предками, ожидая Воскресения», — писала мэру Пирея Скилитцису председатель Союза русских эмигрантов в Греции Ирина Порфирьевна Ралли.
Окончательное решение по вопросу о судьбе русского некрополя мэрия Пирея приняла в 1977 году, разрешив русской колонии сохранить только 20 исторических надгробий — значительных лиц, адмиралов, генералов, моряков по выбору русской колонии. Участок вокруг этих захоронений было приказано освободить. Остальные участки разрешались только на три года (с документами о том, что умерший — русский эмигрант). Далее «разрешались» семейные могилы в случае, если мэрии будет уплачена половина современной стоимости. Под захоронение останков выделялась территория размером 6 х 4,5 м. Ив эти метры надо было уместить всю русско-греческую 150-летнюю историю и все жертвы, принесенные русскими за свободу братского греческого народа. Русская колония встала перед тяжелейшей дилеммой выбора «исторических надгробий». Почти все захоронения к тому времени были «историческими». Средний возраст русских эмигрантов, «сражавшихся» за исторический некрополь, к тому времени приближался к 80 годам, и это уже была маленькая горсточка больных, старых и не очень богатых людей.
На русском кладбище было порядка 500 захоронений. Чтобы спасти исторические надгробия, старики стали собирать деньги и на разрешенном участке в 27 квадратных метров соорудили часовню, которую они обложили надгробными плитами, предназначенными на выброс. Они спасли 74 плиты и фрагменты еще 13 надгробий, на которых прочитываются отдельные слова, такие как «матрос», «капитан», «Гвардейский экипаж»...
Многочисленные обращения с призывом не дать погибнуть историческому мемориалу наконец-то услышаны.
На объявленный 2 мая 2009 года Советом соотечественников субботник пришли как представители посольства России, так и многочисленные соотечественники, живущие в Элладе. История объединила русских, понтийцев, греков, эстонцев. Взрослых и детей. Некрополь наконец-то очистили от многолетнего мусора. А представители посольства России пообещали проработать вопрос о юридическом статусе кладбища, а также отреставрировать в текущем году пять могил, находящихся в особо плачевном состоянии. Однако работы предстоит еще очень много, и любая помощь будет принята с огромной благодарностью.
Обогнув мыс Акра Таикаро с маяком, прошли через пролив Лаконикос, оставив по правому борту остров Китира, а по левому Антикитира, и наш «Одиссей» вошел к полудню в Эгейское море. Смотрю в бинокль на очертания Китиры. Это там, на Китире, служил маячником русский генерал-майор флота Николай Николаевич Философов. Удивительная судьба у этого человека. О нем тоже поведала Ирина Жалнина.
Родом Николай Николаевич Философов из Симбирской губернии, из села Березовка, а вот упокоился в греческой глубинке — на острове Китира. Как он попал туда, воспитанник Пажеского, а затем Морского корпуса? Вопрос почти риторический — куда только не заносили вихри враждебные русских людей после 1917 года. Да и флотская судьба у Философова была непростой: служил он и старшим офицером на императорской яхте «Полярная звезда», командиром роты в Морском корпусе, и начальником дивизиона подводных лодок на Черном море... В годы Гражданской войны остался служить на белом Черноморском флоте. Почти два года был начальником маячно-лоцмейстерского отдела дирекции маяков и лоций. За отличие по службе был произведен в генерал-майоры флота. Но генеральские погоны носил недолго — в ноябре 1920 года вместе с полками армии Врангеля отбыл из Севастополя в Константинополь. А оттуда перебрался в Грецию, в город Салоники, где была большая русская колония. Принял греческое гражданство в 1924 году и сразу же получил работу по специальности: смотрителем маяка на острове Элафониси. А с зимы 1925-го — смотритель маяка на острове Антикитира. Его фамилия как нельзя лучше соответствовала духу профессии: едва ли не все смотрители маяков — прирожденные философы.
Острова Китира и Антикитира — это южные врата Эгейского моря, мне не раз доводилось проходить через них на военных кораблях, видеть вспышки обоих маяков — западного и восточного, и, конечно, ни сном ни духом не ведал о том, какая судьба кроется за этим путеводным светом. Русский генерал пребывал на своем острове, подобно Бонапарту на острове Св. Елены. Провел он там без малого четверть века, пережил и Вторую мировую войну, и немецкую оккупацию Греции. Возможно, именно он давал свет нашему ледоколу «Микоян», который чудом прорвался в 1941 году из Одессы в Средиземное море и ушел потом на Дальний Восток. Об этом подвиге написаны книги, снят фильм. Жизнь Философова тоже, безусловно, заслуживает книги. Скончался он на острове Китира (Церию) в 1946 году. Могила, увы, не сохранилась. А вот жена его, Мария Ивановна, похоронена на кладбище в Пирее, на котором мы завтра побываем
Опять идем с опозданием, но уже всего на четыре часа. Всего... А сколько за четыре часа можно было бы посмотреть и в Пирее, и в Афинах. Обидно. Утешает то, что я уже здесь бывал, и довольно неплохо побродил по греческой столице.
Вечером — спектакль артистов Театра на Таганке Черняева и Чирковой о Владимире Высоцком. Вспоминали, как он сыграл белого офицера в фильме. Так странно было слышать его песни, почти позабытые, — посреди Средиземного моря.
Александр Кибовский сбросил мне на флешку великолепные фото великой княжны Ольги и мичмана Воронова! Вот еще один отзвук великой любви, и каким-то чудом прилетел он на наш лайнер.
20 июля. Эгейское море
До Севастополя еще пять суток и полторы тысячи миль. В общем-то, уже держим курс домой. Жаль, что эти прекрасные дни пролетят, конечно же, мгновенно...
