Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: Несостоявшиеся путчи
Поэтому перед тем, как заняться Рабочее-Крестьянской Красной Армией, переместимся западнее, в самое сердце Европы, и посмотрим — а как обстоят дела там? Этот окольный путь отнюдь не самый долгий. Ибо, как говорит русская пословица, «в обход две версты, а напрямик — все десять будет». Все, что связано с нашим заговором, было уничтожено, а в лучшем случае, переврано или погребено в архивах Более-менее объективные показания современников, так или иначе замешанных в заговорщицкой деятельности 30-х годов — Астрова, Никольского, Авторханова, — в упор никем не замечаются. Дошло до того, что наша историческая наука показания обвиняемых на процессах 30-х годов даже не рассматривает! Вы где-нибудь видели что-либо подобное? Правильно. И не увидите. Зато любое заявление любого из отсидевших о своей полной непричастности и невиновности тут же становится аксиомой. И чем перелопачивать горы исторического удобрения в поисках жемчужных зерен истины, куда проще воспользоваться опытом похожей страны, где подобные процессы как следует изучены. И даже если бы кому-то и вздумалось все это отрицать, то ведь стол-то сломали! С этим бессловесным свидетелем пока еще никто не спорил.
Итак, перед нами немецкий военный заговор, заговор прусских аристократов, завершившийся не гипотетическим, а вполне реальным путчем и покушением на Гитлера. Как и предполагаемый заговор против Сталина, он имел весьма долгую предысторию. Истоки его возникновения уходят в первые послевоенные годы, время Веймарской республики, немецкого национального унижения и становления национал-социализма.
Глава 9. СВОЕВОЛЬНОЕ ДИТЯ РЕЙХСВЕРА
О том, что такое «фрайкоры» и «черный рейхсвер», кем и как они формировались, мы уже говорили в первой части нашего повествования. Напомним: это были замаскированные под «народные» и «добровольческие» военные формирования, призванные спасать кадры старой немецкой армии и готовить их для новой. Но, кроме того, эти «добровольческие формирования» при необходимости могли выступать и как политические организации, выражающие интересы армии.
Рейхсвер к политике относился внимательно и с интересом. Неофициальных военных союзов самого разного толка в послевоенной Германии было множество. Кстати, еще в 20-е годы немецкий исследователь Гумбель, изучавший деятельность этих союзов, включил в их число и НСДАП. И у него для этого были все основания.
Сфинкс и кукушонок
Германия. 1919 год. Среди бывших военных, которых, в соответствии с планами фон Секта, всеми способами пытаются спасти от нищеты и отчаяния, находится отставной ефрейтор, прошедший всю войну, награжденный двумя Железными Крестами за храбрость. Хорошие унтер-офицеры всегда были основой прусской, а позднее германской армии, их берегут, и ефрейтора-орденоносца не бросают на произвол судьбы. Его берут на работу в армейское пресс-бюро, затем назначают офицером по общеобразовательной подготовке в один из полков, дислоцированных в Мюнхене. Зовут этого человека, как читатель уже, наверное, догадался, Адольф Гитлер (Вопреки распространенному мнению, Гитлер — это настоящая фамилия, а не псевдоним. Отец Адольфа Гитлера, Алоис, был незаконнорожденным и назывался по матери — Шикльгрубер, однако впоследствии его отец (дед Адольфа) признал отцовство и дал сыну свою фамилию — Гитлер).
В сентябре 1919 года Гитлер получает приказ политотдела армии — присмотреться к небольшой политической группке, которая громко именует себя «рабочей партией». Таких «партий» в Германии тогда развелось, как поганок после дождя. Та, в которую направили Гитлера, насчитывала около ста членов, содержимое партийной кассы — семь марок пятьдесят пфеннингов. Явившегося на собрание Адольфа автоматически зачислили в ряды «рабочей партии», как, вероятно, зачисляли всех проявивших к ней хоть какой-то интерес. Но, в отличие от большинства прочих, он в этой партии остался.
Кстати, он не был единственный военным в темной пивной «Штернекерброй» (политические партии в Германии традиционно собирались в пивных). На первом же собрании он познакомился с капитаном Эрнстом Ремом, еще одним фронтовиком. Так начиналась НСДАП.
О том, что это была за контора, не без юмора пишет Уильям Ширер[15]: «Недалекий слесарь Дрекслер заложил основы движения, пьяный поэт Эккарт развил определенные „духовные" ценности, чудаковатый экономист Федер сформировал то, что считалось идеологией, гомосексуалист Рем обеспечил движению поддержку военных и ветеранов войны… Задачу по превращению скромного дискуссионного клуба в то, что вскоре станет мощной политической партией, взял на себя… бывший бродяга Адольф Гитлер».
Впрочем, есть ли партии, которые начинают иначе? Большинство из них тихо исчезает в реке по имени Лета, но с некоторыми получается не так. С теми, которым повезет оказаться в нужное время, в нужном месте и с нужными словами.
Программа партии была популистская, хотя и менее популистская, чем у большевиков образца 1917 года. Но ее первым пунктом значилось объединение всех немцев в единую великую Германию, а последним, двадцать пятым, — создание сильной централизованной государственной власти. Между ними имелось многое другое, близкое сердцам тех, кто нес последние гроши в баварские пивные: борьба с нетрудовыми доходами, национализация трестов, смертная казнь для изменников, ростовщиков и спекулянтов. По сути, единственное, что отличало эту партию от соответствующих социалистических, так это могучий националистический дух. В стране, только что испытавшей жесточайшее национальное унижение, это было много. Да, значительная часть немцев были интернационалистами, но другая-то часть — националистами. И, как показали события, последних оказалось больше, особенно среди военных.
В первую очередь надо понимать, что непримиримого противоречия между военными и нацистами не было никогда. Все они находились по одну сторону баррикады, у всех был общий враг: либералы-веймарцы, «западники», сторонники победителей (как сказали бы в нынешней России, «полицаи») с одной стороны, и «красные» интернационалисты — с другой. Как германские военные, так и германские националисты были правыми, близкими по ду>у. Речь шла исключительно о том, кто будет главным — это та причина, по которой и совершается большинство переворотов.
Не кто иной, как рейхсвер покровительствовал национал-социалистической партии на первых порах: обеспечил лояльное отношение со стороны местных баварских властей, откомандировал в партию своих уполномоченных. Как следует из списка личного состава НСДАП, осенью 1919 года из 193 ее членов с армией был связан каждый пятый.
Более того, Клинч, один из первых руководителей штурмовых отрядов, был офицером действительной службы и считался откомандированным в НСДАП от 2-й морской бригады. Капитан Рем до ноября 1923 года успешно со вмешал деятельность в нацистской партии с постом офицера штаба генерала Эппа. Сам вышеозначенный генерал, командир 7-й (баварской) дивизии, в середине 1920 года передал ближайшему помощнику Гитлера Дитриху Эккарту 60 тысяч марок на перекупку запутавшейся в долгах малоизвестной газетки «Фёлкишер беобахгер».
Летом 1920 года партия обзавелась собственными боевыми отрядами, которые назывались тогда «группами порядка». 5 октября 1921 года они были переименованы в штурмовые отряды. Само собой, все руководящие посты в них заняли недавние офицеры. Занимались отряды тем, что поддерживали порядок на митингах нацистской партии и разгоняли митинги противников. Когда под нажимом держав-победительниц германское правительство распустило многие добровольческие корпуса и военные союзы, то их личный состав, находившийся в Баварии, получил от армейского руководства негласное указание влиться в штурмовые отряды НСДАП, как один из резервов рейхсвера.
Как видим, германская армейская верхушка имела все основания рассматривать НСДАП как собственное детище, будущее послушное орудие для осуществления своих тайных планов. Однако, как это нередко бывает в политике, птенчик рос-рос, и вышел кукушонком. Отношения нацистов и генералитета стали постепенно меняться — по мере превращения партии из подразделения «чёрного рейхсвера» в массовую политическую силу, возглавляемую неуправляемым вождём.
К чему же стремились германские военные? Их программой-максимум было возрождение Германии и военный реванш, программой-минимум — не дать республиканским властям уничтожить прусский воинский дух. После войны демократическому правительству так и не удалось подмять под себя германскую армию. Даже имея численность в сто тысяч человек, она оставалась «государством в государстве». Достаточно вспомнить ответ Секта президенту Эберту на вопрос, кого поддерживает армия: «Армия поддерживает меня». И в этом «военном государстве» преобладал прежний имперский дух.
