Андрей Ходов - Публицистика
Необходимо отделить мух от котлет, то есть врожденные поведенческие программы, которые продолжают у нас действовать и приобретенные в процессе уже социальной эволюции.
Сделать это не так просто. Прямое сравнение с высшими приматами не проходит, ибо они не являются нашими прямыми предками. Нельзя с уверенностью сказать, какими точно были у них стереотипы группового поведения. Но для грубой прикидки сойдет. Кроме того, можно понаблюдать за человеческими особями еще не успевшими пройти социализацию, то есть за детьми. Это тоже дает массу интересной информации о врожденных программах. Итак:
Собственность
Врожденное понятие о личной собственности (и ее защите) у человека, несомненно, присутствует. Да и не только у человека. Трудно найти животное, которому бы понравилось, что у него вырывают кусок изо рта. Но объективно размер этой собственности у наших обезьяноподобных предков, несомненно, был ограничен возможностью удержать ее в лапах или защечных мешках. Иметь и защищать нечто большее, было просто бессмысленно, а значит и соответствующих врожденных программ на это счет не имеется. Вступление же в собственность должно было происходить по упрощенным формулам: первый нашел мое (для равных по статусу), было ваше стало наше (при разнице в статусе).
Отдельный вопрос- защита личного жилья (гнезда). Эта программа была и остается в действии.
Что же касается понятия коллективной собственности, то у обезьян оно присутствует только в зачаточном состоянии, распространяется только на совместную охотничью добычу и особой роли не играет (за редкостью охоты и весьма ограниченными ее результатами). Единственное исключение защита общей территории и находящихся на ней угодий от посягательства со стороны конкурирующих стай. Эта программа, несомненно, имеет место быть.
С другой стороны наши уже человеческие предки достаточно долго добывали средства к существованию коллективной охотой. До появления продвинутого охотничьего оружия (вроде лука со стрелами), которое дало возможность добывать нечто существенное в индивидуальном порядке. Но его изобрели совсем недавно (с эволюционной точки зрения), а вот понятие коллективной собственности на добычу (и соответственно алгоритмы ее дележа) вполне могли успеть закрепиться на генетическом уровне. Только вот рассуждениям о первобытном коммунизме, согласно которым коллективный продукт распределялся по потребностям, я не очень верю.
Такой вариант явно противоречит оптимальной стратегии выживания в сложных условиях, которая должна была быть направлена преимущественно на сохранение основного ядра племени. А это в свою очередь подразумевало наличие критериев полезности его членов. Те, кто этим критерием не удовлетворял, получали свою долю по остаточному принципу, а при серьезных затруднениях с пищей могли ее и вообще не получить. Думается, что дележ охотничьей добычи напоминал таковой у пиратских братств. В смысле, что по неписанному закону, капитану полагалась одна доля, канонирам другая, абордажникам третья, плотнику четвертая и так вплоть до кока и корабельного юнги. Плюс премии наиболее отличившимся. Разница только в том, что дичь не золото, больше чем вмещает желудок, не съешь, да и храниться долго не может.
Сначала свою долю получали охотники (основная сила племени, которой по понятным причинам всегда не хватало), потом женщины детородного возраста, потом дети, потом старики и калеки. Для толковых стариков, например мастеров по оружие, вероятно, могли быть сделаны и исключения.
Такие связанные с перераспределением собственности врожденные программы, как кража, грабеж и попрошайничество имеются у обезьян и, очевидно, унаследованы и нами. На уровне приобретенных поведенческих программ эти штуки, разумеется, подавляются (ибо опасны для продвинутого социума), но с переменным успехом.
Обмен, торговля
Врожденные программы обмена имеются у обезьян и врановых птиц (вот уж не знаю, зачем они птицам) и особой роли в их жизни не играют. Но надо сказать, что обмен этот всегда обманный. В том смысле, что партнеры по обмену стараются надуть друг друга. То есть у пословицы "не обманешь, не продашь" имеются глубокие корни.
Еще один важный момент обмен происходит только между равными по статусу особями. Видимо поэтому, при переходе к рыночной экономике так важно поддерживать иллюзию юридического равенства.
Еще раз повторю, серьезной роли обмен у обезьян не играет. Это больше игра. И сомневаюсь, что уже человеческая эволюция что-то в этом изменила. У первобытных людей обмен тоже не играл особой роли, ибо обмениваться особо было и нечем. Единственные стоящие товары: кремень, соль и возможно женщины.
Действительно, качественный кремень — вещь в те времена крайне нужная, а встречается он далеко не везде. Добытый в Карпатах кремень, к примеру, можно обнаружить в Индии. Считается, что обширная система торговли им существовала чуть ли не с мезолита. Но вот в обмен на него поставлялась сущая ерунда: янтарь, красивые раковины, жемчуг, цветные камешки и прочие предметы роскоши. Явный пример создания искусственных потребностей.
Таким образом, рассуждения о естественности рыночной экономики явно не проходят, а знаменитая торговая жилка — это просто склонность к мухлежу.
Труд
Мнение, что первобытные люди от зари до зари добывали себе пропитание и мечтали о появление излишков, которые можно было бы продать, крайне сомнительно. Обезьяны, например, редко тратят на это дело больше пары-тройки часов в день. Да и современные нам племена, еще живущие в каменном веке, поступают аналогично. Если голод утолен, то в дальнейшем продолжении трудовой деятельности нет никакого смысла. Остаток дня вполне можно поваляться на солнышке, поиграть или от скуки заняться каким-нибудь необременительным делом: с оружием повозиться в охотку или веночек сплести.
И это не только у людей. Львы кстати тоже 90 % времени валяются в тенечке. Понятное дело, глупо расходовать энергию зря.
Первобытные люди, как мне кажется, выкладывались на охоте, а потом несколько дней отъедались и релаксировали. В смысле, пока мясо не кончится или не сгниет.
Так что пахота от зари до зари и конвейерный метод это уже явно не врожденные программы.
Накопления
Обезьяны и наши прямые предки (судя по отсутствию волосяного покрова) изначально жили в теплом климате. Что делало бессмысленным создание долговременных запасов продовольствия. То есть такой врожденной программы у нас быть вроде не должно. Не спорю, у пережившего серьезный голод человека иногда появляется склонность распихивать пищу по разным углам. А еще бывает синдром Плюшкина, вызванный органическим поражением определенных участков мозга. Но тут, как мне кажется, всплывают программы уж совсем далеких предков. Может, это еще от мезозойских грызунов осталось.
Ярая склонность к накоплению капиталов и прочего в этом смысле попахивает патологией.
Такой вот у нас наследственный багаж, который, впрочем, в большинстве случаев подавляется приобретенными поведенческими программами. А все прочее — уже приобретенные программы, выработанные для различных условий существования нашим разумом. Это уже не биологическая, а социальная эволюция.
2006 г.
Еще раз о роли Хрущева
О личности и мотивах действий Никиты Хрущева шло немало толков. Не меньше вопросов вызывают и проведенные им реформы. Одни (не без оснований) считают, что именно политика Хрущева, в конце концов, и привела к краху СССР. В том смысле, что именно он запустил процесс неуклонной и бесконтрольной деградации советской элиты, который в результате закончился ее предательством. Другие чтят его как "стихийного" демократа и автора "оттепели", хоть и поругивают за "бульдозерные" выставки, кукурузу и прочие волюнтаристские заскоки. Лично я не считаю, что Хрущев действительно хотел разрушить советское государство. Напротив, он искренне желал ему добра. Еще меньше он хотел краха коммунистической идеологии, ибо, по-видимому, был убежденным (хоть и не слишком грамотным) марксистом. Но сами знаете, куда идет дорога, вымощенная благими намерениями. Распространено мнение, что Никита Сергеевич отражал чаяния народа, уставшего от тягот периода сталинской модернизации, тяжелой войны, мобилизационной экономики и так далее. В том смысле, что люди просто утомились от непомерного напряжения и хотели малость передохнуть и пожить для себя. А Хрущев, мол, уловил эти настроения и предоставил людям такую возможность. Какой-то резон в этом есть, но лично у меня такая трактовка вызывает большие сомнения. Русский народ веками жил в обстановке перманентного напряга, так что для него это, выражаясь медицинским языком, есть вариант нормы. На самом деле Хрущев выражал чаяния высшей советской элиты, которая действительно устала от сталинского солидаризма, при котором ей приходилось выкладываться по полной программе. Отсюда и все метания Никиты Сергеевича. Если приглядеться, то во все его реформах явственно проглядывают поиски "вундерваффе", то есть неких волшебных механизмов, которые заменят опостылевшую необходимость тяжелого каждодневного труда элиты на благо родины.
