Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы
Приготовления к раде. - Домогательства
Дорошенка. - Съезд в Глухове. - Толки о праве
козацких послов присутствовать при переговорах
России с Польшею. - Избрание в гетманы Демьяна
Игнатовича Многогрешного. - Статьи, прочитанные
на раде от царского посланника. - Толки о воеводах
и ратных людях и об удержании Киева. - Доводы со
стороны Ромодановского против желания не иметь в
Малороссии воевод. - Присяга нового гетмана. -
Отписки. - Уведомление Дорошенка о
совершившемся выборе. - Отъезд Ромодановского из
Глухова.
С 12-го февраля 1669 года в Москве начались приготовления
к предстоящей ^аде для избрания нового гетмана левобережной
Украины. По царскому указу, от лица верховной московской
власти назначен был на эту раду князь Григорий Григорьевич^ Ро-
модановский, а в товарищах ему стольник Артамон Сергеевич
Матвеев и дьяк Богданов; с ними, для оберегания, отправлялись
конные и пешие государевы ратные люди, стольники, стряпчие, дворяне и жильцы. Съезд всех определенных к посольству был в
Севске, куда Матвеев прибыл с своими из Москвы, и там
дождался Ромодановского из Суджи, где тот стоял с войском.
Весть о намерении Москвы избрать на раде нового гетмана для
левобережной Украины подействовала неприятно на Дорошенка.
Он видел в этом неудачу своих планов сделаться гетманом обеих
сторон Украины. <Удивительно мне, - писал он Ромодановско-
му, - что твоя милость, знаючи добре мене обеим сторонам
гетманом, листами ссылаешься с Демьяном Многогрешным, наказным
нашим гетманом. Надлежало бы твоей милости, по сердечной своей
христианской любви, желать, чтоб и высокая честь его царского
величества, и слава Войска Запорожского ненарушна была, а не
того, чтоб от веков во едином союзе пребывающая Украина, которая
через тыялета облиялася кровью, снова в разность приходила.
Прошу обо всем, что тебе поверено от его царского величества, ведомо
чинить ко мне, а не к наказному гетману северскому. А из того
поступка, что мимо нашего ведома чинится, что возрастет? Сам твоя
милость, как мудрый, домыслитися можешь>.
Но на это письмо не последовало ответа; по крайней мере, в
современных делах его нет.
В подобном смысле писал тогда Дорошенко и к Шереметеву.
Он извещал, что, собравши раду, хотел отправить к царю
челобитье, как вдруг узнал, что с бывшим полковником черниговским, его, Дорошенка, наказным гетманом, заводятся <потайные тракты>.
Демьян в глазах Дорошенка походил на тех <закутных
(заугольных) гетманишек>, которые после смерти Богдана Хмельницкого, 155
ради своих частныхNвидов, провозглашали себя гетманами и
производили междоусобия. Дорошенко просил Шереметева, чтобы все
сношения о важных делах производились с ним, настоящим
гетманом, а не с его наказными, и чтобы войсковые клейноты (знаки
гетманского достоинства) никому не отдавались до возвращения
послов, которые от него с рады будут посланы к государю. На
это письмо Шереметев отвечал, что с Демьяном никаких тайных
договоров нет, а, били челом люди малороссийских городов левой
стороны Днепра, чтобы государь позволил им по прежним правам
отправляться раде. <Ты>, выражался Шереметев в своем ответе, <удивляешься делам Демьяна Многогрешного, а мы так
удивляемся, что ты к нам пишешь и желание подданства объявляешь, а с турским царем списываешься, посылаешь к нему своих послов
и от турского царя у тебя частые послы бывают, а нам о том не
пишешь>. Писал Дорошенко и к самому Многогрешному, представлял ему, что отечество терпит от розни, целые края
обратились в пустыню, много малороссиян сослано в Сибирь и другие
края Московского царства. <Правда”, писал он, <достойное хвалы
дело жить в согласии с Москвою и быть в подданстве у
православного монарха, но только не на таких условиях, как покойный
Бруховецкий>. Дорошенко приглашал Многогрешного отправить
послов своих на раду, которая должна собраться на первой неделе
великого поста в Корсуне, Многогрешный отправил это дорошен-
ково письмо 15-го февраля в Малороссийский Приказ и писал, что Дорошенку не следует ни в чем доверять, потому что он
сносится с турками и составляет с ними какие-то договорные статьи.
Расточая уверения в своей готовности проливать кровь за царские
выгоды, Демьян доносил, что по его старанию полко!ники: киевский Солонина и переяславский Дмитрашко Райча учиняются в
подданстве великому государю.
Посланцы, бывшие в Москве в январе, не привезли
окончательного решения: в каком именно городе будет рада. Демьян
Игнатович писал князю Ромодановскому, что лучше быть раде в
Новгороде-Северском, дабы на ней мог присутствовать
архиепископ Лазарь Баранович, который по своим летам и по здоровью
не такая особа, чтоб можно волочить его далеко. Но князь Ромо-
дановский отвечал, что по указу великого государя раде быть в
Глухове, потому что в этот город удобнее приехать из иных городов
малороссийских; князь приглашал Многогрешного ехать в Глухов
и звать туда полковников и иных начальных людей из Козаков и
мещан; он сообщал, что о том же написано уже и архиепископу.
Повинуясь царскому указу, Демьян прибыл в Глухов 27-го
февраля. <Жестокий путь устрашает меня немощного>, - писал
Лазарь Баранович, - <но Божие дело царственное и мирское
нудит -мя; во имя Господне пойду>. 1-го марта приехали в Глухов
156
и царские послы. Не доезжая до города в трех или четырех
верстах, встретил их Демьян Многогрешный со всею старшиною и
с козаками. Главный посланник, князь Ромодановский, посадил
Многогрешного с собою в карету; при въезде в город встречал их
на городских воротах глуховской соборной церкви протопоп с
духовенством и горожанами. Вышедши из экипажей, посольство
прикладывалось к Спасову чудотворному образу, с которым
приехало оно из Севска; велели нести этот образ в глуховской собор, отслужили там молебен, потом князь Ромодановский приказал
этот образ поставить у себя на дворе.
На другой день, 2-го марта, Демьян с асаулом Гвинтовкою
вдвоем приехали к Ромодановскому. Боярин приказал читать
вслух статьи, на которых должен будет постановиться договор на
раде. После чтения этих статей боярин говорил: <в вашей
челобитной вы написали, будто на польском сейме постановлено
обратить православные церкви в костелы; но в перемирной третьей
статье Андрусовского договора утверждено, чтоб русским всякого
чина людям вольно было во всех городах и местах, достающихся
в сторону его королевского величества, отправление греческой
веры: Буде в Короне и Княжестве делается утеснение церквам, то
великий государь прикажет своим полномочным послам, на съезде
с польскими послами, говорить, чтобы церкви утеснения не было; что на съезде учинится, о том гетман и старшины узнают от
своих посланцев, которых сами пошлют на этот съезд. Составьте
и подайте посланцам вашим по этому делу статьи и нам их
объявите, чтобы великому государю были они ведомы. Посланцы
ваши будут приходить к польским послам и говорить с ними о
своих войсковых делах с царского повеления, - но с послами
сидеть не будут оттого, что и прежде того не бывало, и польские
послы на том стоят, чтобы с ними вместе не сидели посланцы
Войска Запорожского, чтоб не было споров и промедлений>.
- Нам подлинно ведомо, - сказал гетман, - что сенаторы
писали к Дорошенку и звали его посланцев на <элекцию> (выбор
короля), а коли зовут на элекцию, так и места им дадут и сидеть
позволят.
Боярин отвечал: <царские полномочные послы с польскими
послами поговорят, но теперь невозможно писать, чтоб вашим
посланцам сидеть с послами, оттого, что польские послы этого не хотят>.
<Вы просили, говорил боярин, чтоб вам в Москве отвели дом, где бы ставились приезжие от вас. Выберите человека знатного, доброго, разумного и рассудительного, которому доверите жить на
том дворе, и к нему будете вы писать о всяких делах, какие
надобны будут малороссийским жителям, — и выборный ваш
человек будет ходатаем по этим делам и будет бить челом об указе.
Вашему выборному жить в Москве с переменою погодно>.
157
3-го марта приехал в Глухов архиепископ Лазарь Баранович.
Боярин велел собраться к нему уже всем, и от имени великого
