Анатолий Вишневский - Время демографических перемен. Избранные статьи
Разницу между гипотетическим и фактическим числом смертей можно интерпретировать как «избыточные смерти» россиян, обусловленные неблагоприятными тенденциями смертности в России. Подчеркнем, что это избыточные смерти, полученные не при сравнении уровней смертности в России и передовых по уровню смертности странах, – в этом случае разница была бы намного большей. Предполагался только давно уже свойственный этим странам темп улучшений при весьма высокой исходной российской смертности начала 1990‑х годов.
Такой же, но несколько более консервативный расчет был сделан на основе сравнения не с «западными» (с оговоркой, что они включают и Японию), а с девятью восточноевропейскими странами (Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Словакия, Чешская Республика, Латвия, Литва и Эстония) (рис. 7, правая панель).
Рис. 6. Среднегодовые темпы изменения возрастных коэффициентов смертности в России и в 12 западных странах, 1991–2005 гг., %
Рис. 7. Фактическое и гипотетическое число смертей в России в 1991–2008 гг.
Общее число избыточных смертей за 18 лет (1991–2008) оценивается в первом случае в 12,9 млн, во втором – в 10,7 млн. Это означает, что если бы этих смертей не было, то нынешнее население России насчитывало бы примерно на 11–13 млн человек больше, чем имеется в действительности (напомним, что естественная убыль населения России за 1992–2008 гг. составила 12,6 млн человек).
38 % избыточных смертей в первом случае и 44 % во втором приходится на взрослое население в возрасте от 20 до 60 лет, из них почти 30 % (во втором случае – более 34 %) – на мужчин (рис. 8 и табл. 2).
Рис. 8. Число избыточных смертей в России за 1991–2008 гг. по сравнению с западной и восточноевропейской моделями изменений смертности, тыс.
Таблица 2. Структура избыточных смертей в России за 1991–2008 гг., %
Снижение смертности способно противостоять старению населения России, но не противостоит
Старение населения, быстрое увеличение доли в населении людей послерабочих возрастов, для которых основным источником средств существования оказывается пенсия, ставит очень серьезные вопросы перед пенсионными системами всех стран, в том числе и России, порождает множество вызывающих тревогу экономических и социальных проблем, которые также повсеместно воспринимаются как один из серьезнейших вызовов.
Однако, как это часто бывает, развитие создает не только проблемы, но и возможности их решения. Обусловившая старение необратимая перестройка возрастной пирамиды – результат перехода от равновесия высокой смертности и высокой рождаемости к равновесию низких смертности и рождаемости (демографический переход). Снижение смертности – ключевой процесс этого перехода, который не просто удлиняет жизнь человека, но изменяет все ее расписание.
Начиная с некоторого момента снижение смертности оказывается настолько значительным, что, в определенном смысле, обращает процесс старения вспять. Благодаря снижению смертности в старших возрастах сегодняшнему 60‑лет нему человеку может предстоять прожить больше времени, чем 50‑летнему 20 лет назад. В этом смысле он равен по возрасту 50‑летнему человеку 20‑летней давности, а может быть, даже и моложе его.
В качестве измерителя этих изменений не так давно был предложен так называемый «перспективный медианный возраст»[107], которым можно пользоваться в сравнительных целях.
Как известно, в России лучшие показатели смертности были достигнуты в середине 1960‑х годов. Сравним Россию того времени с некоторыми странами. Скажем, в США с тех пор, в силу нараставших процессов старения, медианный возраст населения значительно вырос – с 27,1 года в 1965 г. до 34,8 года в 2005 г. Но уже в 1965 г. ожидаемая продолжительность жизни «медианного» американца была такой, как у тогдашнего 25‑летнего россиянина, т. е. по этому параметру он был моложе на 2,1 года, а в 2005 г. «медианный» американец соответствовал россиянину 1965 г. в возрасте 25,7 года. Иными словами, если использовать российское население 1965 г. в качестве стандарта, то американские мужчины не состарились, а помолодели. В Японии процесс старения зашел гораздо дальше, чем в США, медианный возраст с 1965 по 2006 г. увеличился с 26,3 до 41,9 года, но перспективный медианный возраст, хотя здесь, в отличие от США, он не сократился, вырос намного меньше – с 23,7 до 30,4 года. Главное же – это то, что и в США, и в Японии он существенно ниже обычного медианного возраста, и разрыв все время увеличивается (рис. 9).
В России, как видно из того же рис. 9, дело обстоит совсем иначе. Пунктирная кривая проходит не ниже, а выше сплошной, стандартизованный показатель указывает на еще большее старение, чем обычный. Сравнение с Японией особенно показательно. Япония лидирует по традиционным показателям старения, в том числе по величине медианного возраста. На протяжении уже четырех десятилетий она демонстрирует одну из самых высоких, если не самую высокую, скорость старения. Но в старении по оси перспективного возраста лидирует Россия. Показатель перспективного медианного возраста российских мужчин увеличивается примерно с той же скоростью, с какой растет обычный (хронологический) медианный возраст японских мужчин, и по своей величине совпадает с ним.
Иными словами, сохранение высокой смертности в России, в отличие от других стран, не позволяет противостоять демографическому старению.
В частности, оно блокирует законодательное повышение возраста выхода на пенсию, которое рекомендуют экономисты и которое, действительно, было бы желательно с учетом растущей нагрузки на пенсионные фонды. Но воспользоваться этими рекомендациями в России – значит проигнорировать ее демографические и социальные реалии.
Рис. 9. Обычный и перспективный медианный возраст мужчин в России, США и Японии, лет
Источник: расчеты на основе данных Росстата и Human Mortality Database. University of California, Berkeley (USA), and Max Planck Institute for Demographic Research (Germany). Available at www.mortality. org or www.humanmortality.de (data downloaded on March 6, 2010).
Сторонники повышения возраста выхода на пенсию ссылаются на опыт большинства развитых стран. Но в этих странах кривые обычного и перспективного медианного возраста соотносятся как в США или Японии, а не как в России. Поэтому, несмотря на более поздний возраст выхода на пенсию, в европейских странах до него доживает гораздо больше людей, чем в России, и в 65 лет им предстоит почти такая же, а иногда и более долгая жизнь, чем в России в 60 или даже 55 лет. С этой точки зрения, они имеют демографические основания и для дальнейшего повышения пенсионного возраста, которое во многих из них уже запланировано.
Если же наложить европейский опыт нормирования возраста выхода на пенсию на российские реалии, то российская пенсионная система станет классическим образцом социальной несправедливости, особенно применительно к пенсионному обеспечению мужчин.
В России она несправедлива уже и сейчас. Из-за высокой смертности далеко не все мужчины, вступившие в рабочий возраст, доживают до его верхнего предела. Если условно принять, что среднестатистический россиянин начинает работать в 20 лет, а выходит на пенсию в 60, то ожидаемая продолжительность его жизни в этом интервале не может превышать 40 лет. Как правило, она оказывается меньшей из-за того, что часть людей не доживает до выхода на пенсию. Например, в Нидерландах преждевременная смертность сокращает предельную ожидаемую продолжительность рабочей жизни на 2 %, в США – на 4,3 %. В России же потери составляют 14,3 % всего фонда рабочего времени (рис. 10).
Это означает, что значительное число людей, перешагнувших через 20‑лет ний возраст и работавших иногда по нескольку десятков лет, умирают, тем не менее, не дожив до пенсии. Условно можно считать, что сделанные ими пенсионные взносы остаются невостребованными или же «наследуются» выжившими[108]. Их можно рассматривать как вклад в формирование пенсионного фонда тех, кто дожил до пенсии и прожил после этого какое-то время. Отношение совокупного времени, проработанного в возрасте от начала трудовой деятельности до выхода на пенсию (в нашем примере – от 20 до 60 лет), к совокупному времени, прожитому после выхода на пенсию, можно интерпретировать как коэффициент поддержки пожилых.
Из-за высокой смертности мужчин вклад «невостребованных взносов» в коэффициент поддержки пожилых у нас очень велик и все время увеличивается (рис. 11). Так, при возрасте выхода на пенсию 60 лет, у мужчин в условиях смертности 1965 г. он не достигал и 20 %, в условиях смертности 2006 г. повысился почти до трети, а если бы возраст выхода на пенсию был 65 лет, он превысил бы 40 %.
