Генри Олди - Сеанс магии с поледующим разоблачением, или Секстет для эстетов
Да и книги в художественной литературе пишутся не для того, чтобы автор мог показать свою осведомленность в деле осады крепостей и знании таблицы Менделеева.
На этом Шахерезада прекращает дозволенные речи, переходя к недозволенным.
6. Тезис: «Фантастика – сюжетна. А сюжетная литература – это вообще не искусство, а средство развлечения.»
С одной стороны, может, и прав Ален Роб-Грийе, сказавший: "Сюжетная литература меня не интересует. "Мадам Бовари" Флобера не сводится к истории провинциальной девушки, которая выходит замуж, потому что страдает от одиночества, потом заводит любовника, влезает в долги и кончает самоубийством." Да и Лев Николаевич Толстой, который если и не наше все, то почти все, писал, что сюжетная литература уйдет, уступив место письмам, дневникам, запискам – но для того чтобы создать их, нужно иметь свободный ум, не запятнанный суевериями бытовой литературы.
Чувствуете просветление?
Свободный ум, отказавшись от сюжета, ограничит себя письмами и дневниками. Так евнух, отказавшись от вульгарных страстей, спокойно и рассудительно пишет мемуар "Моя жизнь в гареме".
У этой традиции – принимать сюжетность как грех – многовековая история. Написанное в XV-м веке, в период творений Пахомия Логофета, "Житие Михаила Клопского" более чем сюжетно и увлекательно. Однако сюжетная занимательность "Жития…", живость сцен и диалогов – все это настолько противоречило агиографическому канону, что уже в следующем столетии "Житие…" пришлось перерабатывать. Древние рассказчики сопротивлялись, ломая каноны, бросая вызов прямолинейной дидактике: в том же XV-м веке создаются чуть ли не авантюрные "Повесть о Дракуле" (дрожи, грядущий Брэм Стокер!) или "Повесть о купце Басарге и сыне его Добросмысле".
Сюжет против дидактики: война миров.
Прильнем к обильным сосцам словаря и напитаемся мудростью. Сюжет (от фр. sujet – субъект, предмет) определяет последовательность событий в художественном тексте. В курсе лекций "Введение в литературоведение" П. А. Николаев (заслуженный профессор МГУ, член-корреспондент РАН, действительный член академии российской словесности) пишет: "Сюжет образуется характерами и организуемой их взаимодействиями авторской мыслью. Сюжет – это развитие действий в эпическом произведении, где непременно присутствуют художественные типы и где существуют такие элементы действия, как интрига и коллизия. Сюжет здесь выступает как центральный элемент композиции с ее завязкой, с кульминацией, развязкой. Только таким образом, установив подлинные внутренние связи между сюжетом и характером, можно определить эстетическое качество текста и степень его художественной правдивости."
Ага, значит, презренный сюжет образуется характерами и авторской мыслью. Это, конечно, очень скверно, если верить трагическому хору последователей Роб-Грийе. Вся архитектоника художественной книги – экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка – всего лишь дань нашим низким инстинктам, в отличие от горних высот писем и дневников.
Устыдимся и продолжим ковырять пальцем в зияющих ранах.
Если сюжет определяет последовательность событий, то что же есть событие? Помнится, на режиссерском факультете, обучая действенному анализу пьесы, говаривали так: "Событие – поступок, явление или факт, под влиянием которого полностью или частично меняются задачи действующих лиц и их психологическая мотивация." Теперь заглянем в словарь культуры: "Событие происходит, если удовлетворяются два условия. Первое: тот, с кем произошло событие, под его влиянием полностью или частично меняет свою жизнь (такое понимание разделял XIX век). Второе: событие должно быть зафиксировано, засвидетельствовано и описано его наблюдателем, который может совпадать или не совпадать с основным участником события (этот новый аспект привнес ХХ век)."
Ну и напоследок вслушаемся в звучание: событие.
Со-Бытие.
Есть чего стыдиться?
Выходит, что без сюжета нам не определить "эстетическое качество текста", не прочувствовать динамику жизненных изменений характеров, не организовать художественную композицию текста. И Бытие пройдет мимо, не сделав нас своими соучастниками. Ау, эстеты! Отчего же вам и не полюбить вдруг сюжетную литературу? Или сочтем "sonatas da chiesa", т. е. "церковные сонаты" И. С. Баха низким жанром в музыке только на основе наличия в них внутреннего композиционного "сюжета"? – например, чередование темпов в четырех частях "Adajio-Allegro ma non troppo-Andante-Allegro moderato"?..
Игнорирование сюжета, презрение к сюжету, высылка сюжетной литературы в резервацию… Приятно, наверное, высказывая такие высокопросвещенные мнения, чувствовать себя в едином строю с Роб-Грийе и Львом Толстым. Но вынуждены разочаровать: господа, у вас есть и другие прелюбопытнейшие союзники. В частности, ЛЕФ (Левый Фронт Искусств, 1922—1929) призывал похоронить сюжет и заменить его "монтажом фактов". Такие жанры, как роман, повесть и рассказ, говорили лефовские теоретики, безнадежно устарели и не могут быть использованы в деле строительства новой социалистической культуры. На смену им должны придти очерк, газетный фельетон, "человеческий документ". Искусство для лефовцев "услаждает и оболванивает человека, тогда как "литература факта" информирует и воспитывает."
Жанровую литературу долой с парохода истории! сюжет – вон! увлекательность – катись колбаской! смерть безумцу, который навеет человечеству сон золотой!!! – знакомая песнь… Ее многие поют до сих пор на новый лад. Правда, от сомнительных предков открестились обеими руками.
Здравствуйте, Иваны, родства не помнящие!..
Позднее идеи ЛЕФа об отрицании сюжетной литературы подхватил в 1930-м году Литфронт. Правда, Литфронт пошел дальше: вместе с отказом от сюжета он требовал за компанию отказаться от изображения психологии в художественных произведениях, ибо психологизм – это ковырянье в самоценных переживаниях личности, взятой в отрыве от классовой практики. Лев Толстой был бы доволен: сюжетную литературу, согласно его заветам, «уходили». Правда, удовольствие Льва Николаевича слегка омрачила бы книга литфронтовца П. Рожкова "Против толстовщины и воронщины". Ну да ладно, в любом благородном деле есть свои перегибы. А милые грызутся – только тешатся.
Повторим вслед за Роб-Грийе: "Мадам Бовари" Флобера не сводится к истории провинциальной девушки…" Нет, разумеется, не сводится. Но отберите у "Мадам Бовари" эту самую историю. Что останется? – письма и дневники свободного ума, по Льву Николаевичу? Бедная, бедная Эмма Бовари! Живой человек минус скелет, минус мышцы, минус ряд внутренних органов, минус какие бы то ни было изменения жизни…
За что ж вы ее так?!
Господа, вы звери…
CODA
В финале, почесывая многострадальный затылок, мы задумались: только ли с фантастикой творится такая чертовщина? Вот светится на голубом глазу телеэкрана гордый автор книг бессюжетных, внежанровых, малотиражных и высококультурных до полной невнятицы – светится, кивает нимбом, называет себя типичным представителем мэйнстрима и клеймит горемычных фантастов на чем свет стоит.
Право первородства кто за чечевичную похлебку продал?
Фантасты.
Кто из горних высот литературы Содом и Гоморру устроил?
Фантасты.
Кто ликом черен, нравом злобен? – все они, фантасты…
Эй, гражданин мэйнстрима! В переводе с английского «мэйнстрим» – это "основной поток", "основное (магистральное) направление" в литературе (или, к примеру, в музыке). Что относят к мэйнстриму у них, которые нам не указ? А относят вполне сюжетную, увлекательно написанную, но при этом достаточно серьезную психологическую литературу. Очень часто – с элементами социально-политического романа, детектива, мистики, боевика, «семейной саги», иронической прозы, мелодрамы и пр. При этом ни один из элементов, как правило, существенно не превалирует над другими, мирно уживаясь в общежитии тамошнего мэйнстрима, и однозначно отнести такое произведение к фантастике, мистике, детективу или мелодраме не представляется возможным. Вот это и есть мэйнстрим – органичный сплав разных направлений и методов в литературе. И такой литературы издается действительно большинство, массовыми тиражами, создавая вышеупомянутый «основной поток». К мэйнстриму, в частности, относятся произведения Ирвина Шоу, Сидни Шелдона, многие книги Стивена Кинга, Роберта МакКаммона, Кристофера Фаулера и т. д.
А у нас, в родных осинах, страшный зверь «мэйнстрим» – большей частью маргинальный авангард.
Вот такая закавыка.
Фантастика, право слово.
