Андрей Буровский - Бойня 1993 года. Как расстреляли Россию

Было все, что угодно. Были национал-социалисты и фашисты, были истовые либералы, арийцы, неоязычники и евразийцы, социал-демократы и анархисты, эсеры и еврокоммунисты. Кого только не было в числе советских интеллигентов, кто только не собирался на кухнях, не пил водки со вскрикиваниями и невнятными угрозами Бог знает кому.

Вот кого почти не было — это трезвомыслящих людей.

Тут надо оговорить очень важную вещь: чаще всего политическими партиями в позднем СССР называли не столько политические движения, сколько субкультуры.

Партия имеет свою политическую платформу: представления о том, какая модель экономики и общественного устройства лучше других. При этом на образ жизни членов партии и вообще членов общества партии глубоко наплевать. Тори и вигов в Британии интересовали способы сбора и распределения налогов, но совершенно не волновало, что говорят о разных системах налогообложения отцы Церкви и соответствуют ли их системы налогообложения космическим законам эволюции Вселенной. Поэтому консерваторы-тори и либералы-виги и были политическими партиями, а не идеологическими группировками.

Еще меньше тори и вигов волновало, спят ли после обеда их приверженцы, совершают ли они прогулки на берег моря и используют ли в пищу свежие помидоры (или соленые грибы. неважно что). То есть их не волновало, какой образ жизни ведут их сторонники и противники. А вот «советские партии» очень волновались по этому поводу.

«Свои» должны тусоваться со «своими»! Они должны быть все время на виду! Они должны поддерживать «своих» и ритуально ненавидеть «чужих»! Они должны говорить ритуальными формулами, из самих произнесенных слов становится ясно, «свои» они или «чужие». Для либерала «свой» не может называть Сталина великим государственным деятелем. Для «патриота» советского разлива «свой» не может говорить о «жестоких сталинских репрессиях».

Фактически в СССР формировались не политические партии, а субкультуры — сообщества людей, похожих психологически и мировоззренчески, ведущих похожий образ жизни и имеющих сходное отношение к событиям и деятелям отечественной истории.

В том числе и поэтому революция 1986–1993 годов была до такой степени бесплодна.

Крику много, идейная борьба по всем фронтам, все больше и больше критики советского строя, самой советской идеи. До 1988 года критиковали по большей части злодея Сталина, клянясь в верности заветам Ленина и ленинским принципам. С 1988 года начали критику и Ленина. До 1989 года в открытой печати практически не обсуждалась перспектива распада СССР. К концу 1989 года центральные средства печати с недоумением констатировали: «Литва «уходит».

За 3–4 года, с 1986 по 1989-й, СССР прошел путь от скованной дикими ограничениями партийной деспотии, где запрещено почти все. до государства практически без цензуры, анархического до предела, где не запрещено почти ничего. Но важно уточнить — в какой именно области жизни и что именно не запрещено?

Глава 2. Революция началась… и не закончилась

Самым заметным и самым важным следствием революционных событий 1986–1991 годов стал распад СССР. На протяжении всех революционных лет связи между регионами огромной страны только ослабевали. Очень часто из этого делают вывод — иначе и не могло быть, распад СССР глубоко закономерен.

Но посудите сами: связи между республиками СССР и вообще всеми регионами уменьшались и ослабевали по двум причинам.

1. Местные «элиты», а попросту говоря, местный партхозактив почуял в национализме способ прийти к власти. Уже не в роли исполнителей воли «центра», а в роли глав независимого государства. Для них это было то же самое, что для средневекового рыцаря или максимум барона превратиться в короля или императора.

2. Ослабевали, источались, вообще рушились скрепы, держащие СССР, а другие скрепы не появлялись. Разрушение в политике многократно превосходило созидание.

Сейчас многие не могут простить Борису Ельцину знаменитое: «берите суверенитета, кто сколько сможет». Но это ведь — только политический лозунг в уже происходящем, уже идущем вовсю разрушении.

22 августа 1453 года мусульмане ворвались в осажденный Константинополь. Они бежали по трупам своих, карабкались по развалинам стен Второго Рима не с именем Аллаха и Магомеда. Их лозунгом было «Ягма! Ягма!» — что означает всего-навсего — «Грабьте! Грабьте!» Виноват ли в грабеже и во всех совершенных преступлениях воин или офицер, орущий это «грабьте!», спрыгивая со стен внутрь осажденного города? Или действительность несколько сложнее?

Никак не оправдываю никаких подонков: ни взбесившегося мусульманина, поднявшего кривую саблю на город Святого Константина, ни пьяного партийного деятеля, гавкающего с экрана про «берите суверенитет». Но не они же сделали так, что становится выгодным грабить чужую страну или разваливать свою собственную. Их вина в том, что они включаются в подоночное действие и пытаются на нем нажиться, не более.

«Брать суверенитета» все больше и больше в СССР 1989–1990 годов имело смысл именно потому, что «центр» громадной империи практически ничего не делал. Интеллектуальная элита не создавала новых законов и не добивалась их введения в жизнь. Эта «элита» была слишком занята: она болтала. Еще она делила разные хлебные местечки в администрациях разного уровня, помещения в центре Москвы, телевизионное время и печатные площади, право оболванивать пропагандой и вести за собой «народ», а главное — делила право получать деньги из государственной кассы.

Политическое руководство, все эти сменявшие друг друга правительства тоже не делали почти ничего. Даже если интеллектуальная элита что-то придумывала, политическая элита все это аккуратно хоронила.

Уже ранняя «перестройка», сто бесов ей в печенку, началась с идей экономической реформы: «ускорения». Идея была — предприятиям предоставят самостоятельность, и они, неведомо по каким законам, начнут становиться доходными. И Горбачев, и глава тогдашнего правительства Н. Рыжков полагали, что развитие социализма от этого со страшной силой ускорится. Сейчас странно и вспоминать этот бред, но всю вторую половину 1985-го и весь 1986 год над СССР висел густой дурман не только «перестройки», но и «ускорения».

Естественно, все эти бредовые идеи были «благополучно» похоронены. Во-первых, потому, что сама идея «ускорения» была искусственной и мертворожденной. Что тоже, кстати, очень типично для революций: в них вечно пытаются внедрить в жизнь некие высосанные из пальца идеи, которые кучка болтунов признала истиной в последней инстанции.

«Ускорение» и предоставление какой-то непонятной «хозяйственной самостоятельности» было дико для капитанов советской экономики. Ходила ядовитая по тем временам карикатура, на которой директор предприятия диктует секретарше телеграмму в Министерство: «Перестроились досрочно. Ждем дальнейших указаний».

Во-вторых, именно эти идеи вызвали бешеное отторжение других революционеров. Например, В. Павлов предлагал повысить цены и тем самым сразу решить все вопросы.

В июне 1987 года ввели закон, по которому трудовые коллективы должны были избирать себе руководителей. К чему это привело? К чему и должно было привести: способные и притом жесткие, требовательные руководители изгонялись, к власти приводились удобные для большинства — то есть для тех, кому вообще ничего не надо. Уровень бардака нарастал стремительно, порой доходя до коллапса.

Принятие такого рода безумных решений тоже типично для революций. Напомню и пресловутый Приказ № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов от 1 марта 1917 года — об избирании командиров. Теперь отменялось отдание чести, обязанность вставать по стойке «смирно» в присутствии командира; обращаться к нему надо было «господин поручик» или «господин полковник», и вообще командиры избирались.

Разумеется, появление этого указа сопровождалось внесением в жизнь армии невероятного бардака (к чему большевики и стремились).

Возможно, в 1987 году советское правительство стремилось и не к этому, но тогда, получается, оно или не знало, или не хотело знать историю. В 1917 году было такое определение: «Полк замитинговал». Теперь «замитинговали» целые производства. Похоже, иногда работники «сбрасывали» директора просто из любопытства — получится у них это или нет? Ух ты! Получилось!! Последствия для производства были, конечно, катастрофические, но это мелочи, конечно. Главное — борьба за демократию и вообще революция.

В 1989 году заместителем Рыжкова был назначен известный экономист Л. И. Абалкин. Результат?

«Леонид Иванович, как «тринадцатый заместитель премьера», был попросту включен в систему бюрократической ловушки, когда ничего не мог сделать по своей инициативе, и метался в ней, не имея возможности изменить ситуацию. Все возможные преобразования вязли в болоте бесконечных согласований, «совещаний», «дискуссий» [4].