Кнут Гамсун - О духовной жизни современной Америки

С другой стороны, в Америке почти отсутствуют какие бы то ни было зачатки того, что не поддается количественной оценке, так, в сущности, нет никаких зачатков нового в сфере духовной жизни. Да и как могут янки стать современной культурной нацией, если они не приемлют ничьего совета даже в тех сферах, где они сами знают, что другие народы их опередили? Их представления о любви к отечеству воспрещают им это. Патриотизм, внушенный звуками медных труб, отравлял их сознание с детских лет и превратил законное чувство национальной гордости в ничем не оправданную национальную спесь, которую никто и ничто не способно сломить. В конечном счете уровень культуры народа отождествляется с материальным подъемом, который переживает Америка, — и только. Ни в искусстве, ни в литературе, ни в правосудии, науке, политике или отправлении религиозных культов американцы не могут похвастать такими успехами, которые оправдывали бы их сопротивление влиянию чужеземной культуры. Американская республика обрела свою аристократию, несравненно более могущественную, чем родовая аристократия монархических государств, а именно — аристократию финансовую. Точнее — это аристократия больших денег, большого капитала. Если в кубышке у янки спрятана хотя бы небольшая сумма денег, он уже мнит себя аристократом в той же мере, в какой мнит себя дворянином самый что ни на есть свежеиспеченный барон в Европе. Эта американская аристократия, которую народ почитает прямо-таки с религиозной восторженностью, обладает поистине властью «настоящей» средневековой аристократии, не имея, однако, ни единой капли ее аристократизма; грубо говоря, власть эта попросту измеряется таким-то числом лошадиных сил экономической мощи. Европеец даже не может себе представить, в какой мере эта аристократия диктует Америке свой закон, он и не подозревает — даже зная силу денег по нашим отечественным порядкам, — что капитал обеспечивает такое неслыханное всевластие. Все, что мы читаем в американских газетах про «ледяные» тресты и угольные пулы, про скупку земель и железнодорожные монополии, — суть явления того же порядка, только в самом громогласном, всесокрушающем варианте, явления невиданной масштабности. Бывает, смерч опустошит целую область, но после вновь поднимаются молодые ростки. Однако во всех разговорах американцев, в их газетных статьях, в атмосфере их семейного быта, в их кошмарном образе мыслей — во всем ощущается одно и то же упорное, навязчивое стремление: они жаждут богатства, денег в кубышке, причастности к финансовой олигархии. Американцы — люди деловые, в их руках все превращается в бизнес, но это народ с малым запасом духовности, его культура прискорбно пуста. Пусть янки — мастера на технические изобретения; создание машин в конечном счете чисто экономический вопрос, и решение его зависит от того, какую сумму страна может потратить на эксперименты. Пусть у янки имеется промышленность, которая, кстати, менее замкнута в национальных рамках, чем промышленность любой другой страны. Пусть есть у них торговля, отлично развитая банковская система, великолепный транспорт. Пусть цирк Барнума — уникальный в мире и пусть чикагский свиной рынок — лучший на свете, все же это не самые убедительные доказательства первенства той или иной страны в сфере культуры. Американцы духовно ничем не заняты, ничем не увлечены, потому-то их деловая жизнь столь великолепна, столь головокружительно интенсивна: соединенные силы шестидесяти миллионов человек устремлены исключительно на осуществление материального товарообмена. Нужно ли удивляться, что во всем мире само слово «Америка» стало синонимом спешки и гонки?

Теперь кое-кто, наверное, захочет нам возразить, что, учитывая, с каким сортом людей пришлось иметь дело Америке, даже нельзя было ожидать, что она продвинется сколько-нибудь далеко по пути культуры: ведь она приняла в свое лоно и «переработала» худшие человеческие элементы из всех стран мира, сделав их тем, чем они стали теперь, вырастив людей из мирового отребья, — разве это не перворазрядный культурный подвиг? Да, именно подвиг! Именно это я хочу подчеркнуть: главное — Америка сделала из этого отребья американцев, включила их в систему государства и превратила их в граждан, а уж людьми они должны стать со временем и при благоприятных обстоятельствах. Но попробуйте подойти с таким вот разговором к американцам — тут уж такое вам ответят! Попробуйте сказать им: «Нельзя и ожидать от Америки культуры более высокой, более интеллигентной», вам так ответят, что вы уже никогда этого не забудете! Вам сразу дадут, что называется, от ворот поворот! Я сам однажды, по мере моих скромных сил, пытался это сделать, попытался высказать мое глубочайшее восхищение облагораживающим воздействием Америки на иммигрантов, но тут же умолк, вынужден был умолкнуть, потому что при этом я добавлял: и ожидать-то было нельзя, что американская культура может подняться до мирового современного уровня. Этим я навлек на себя ярость патриотов и тут же смолк, хотелось все же спасти голову, остаться в живых. Я мог бы назвать и час, и место в прериях Дакоты, где с меня грозили снять скальп за то, что я готов был оправдать недостаточно высокий — по современным нормам — уровень духовности в Америке. Для янки Америка — весь мир. Янки не признает никакого превосходства за чужестранцем. Как можно оправдывать американца в том, что он не достиг более высокого уровня интеллигентности, когда сам он убежден, что находится на высочайшем уровне культуры? Какой другой народ, какой чужестранец сравнится с ним?

Летом 1887 года я работал в одном поселке на Дальнем Западе, нас там было от силы с полсотни человек. По воскресеньям меня усаживали писать письма для этих людей, меня попросту принуждали к этому, считая, что я большой мастер писать письма. А умеешь ты стенографировать? — спрашивали меня. Нет, не умеешь? Так вот, запомни: в Америке есть люди, умеющие писать с такой же быстротой, как другие люди сыплют словами, да, да, мы сами это видели! Таким вот образом меня выбили из седла — даже в том, что касалось писанины! Я уже указывал выше, что незнание достижений других народов, например того, что и там попадаются стенографы, присуще не только обитателям прерий; полное неведение всего, что происходит во внешнем мире, можно встретить во всех кругах и во всех уголках этой страны, славящейся своими образцовыми школами. Бессмысленно пытаться оправдывать низкий духовный уровень американцев рассуждениями о том, что они вынуждены были создавать свою культуру из малопригодного материала. Янки требуют безоговорочного признания: они-де самый передовой народ решительно во всех областях и их культура самая богатая в мире. В этом они не только сами убеждены, но и хотят, чтобы этим убеждением прониклись другие, потому-то они объявляют ненужным любое чужестранное влияние на свою духовную жизнь и ставят прочнейшие препоны этому влиянию, облагая творения зарубежной культуры пошлиной в размере 35 процентов их стоимости.

ЛИТЕРАТУРА

I. Журналистика

Могут ли американское искусство и литература позволить себе обременять подобной пошлиной чужеземное искусство и литературу? Могут ли американцы без ущерба для себя обходиться без влияния зарубежной культуры?

Будь Америка старинным сообществом, с собственным долгим историческим и художественным прошлым, и будь у нее, что называется, свои предки в сфере культуры, подобное ограничение формально казалось бы обоснованным, если не оправданным. Но нельзя забывать, что Америка — страна поселенцев, страна, только-только переживающая свое становление, ни в одной сфере искусства своей школы еще не создавшая. Американцы — дельцы, но отнюдь не художники, конечно за некоторыми исключениями. Они хотят, чтобы им платили за то, что они будут любоваться картинами, они не понимают живописи, они к живописи равнодушны. Примерно так же относятся они и к литературе. Если в живописи они усматривают всего лишь смешение красок, которым вроде бы можно любоваться и в репродукциях, то точно так же американцам совершенно безразличен уровень художественности книги: главное, чтобы в ней рассказывалось про любовь, да притом побольше стреляли. Литература в Америке не духовная сила и не средство воспитания, а всего лишь более или менее приятное развлечение. Люди читают не с целью развития своего ума — их развлекает бойкий язык баллад, возбуждают кровавые сцены детективов, до слез трогает любовь, описанная в романах Шарлотты Бреме, а по вечерам они охотно засыпают под ритмы длинных, навевающих сон поэм Лонгфелло. Газеты американцы читают, чтобы быть в курсе городских новостей, бдительно следить за итогами последних скачек в Нью-Йорке или же выведать подробности недавней железнодорожной аферы Джея Гулда. Но только не для того, чтобы узнать хоть что-нибудь о новейших течениях в литературе, искусстве или науке, — этого в газетах не найдешь. Основное содержание американских газет — бизнес и преступления.