Тихон Непомнящий - Фантастика 1986

Когда пришло сообщение ВАКа о присвоении А. А. Владимирцеву ученой степени доктора физико-математических наук, он сообщил об этом родителям, и они приехали в Новосибирск, чтобы вместе с сыном отпраздновать радостное событие. Отец познакомился с содержанием диссертации Алексея и изумился ее оригинальности, мать с гордостью занималась обстановкой скромного жилища и приемом гостей, его институтских и университетских товарищей. Родителям очень понравилась Рената, но обсуждать с сыном вопрос его женитьбы они не стали. В семействе Владимирцевых, людей сдержанных в проявлении своих чувств, убежденных в порядочности своего сына, его нравственности, вопрос личной жизни никогда не обсуждался, в этой семье было не принято вторгаться с советами в святая святых. Недолго погостив, родители вернулись в свой Новокузнецк.

В научных кругах быстро стало известно о молодом сибирском ученом, которому присудили сразу степень доктора физматнаук, им заинтересовались журналисты. И первым, кто написал о Владимирцеве, был писатель Дмитрий Аничков. С тех пор Аничков постоянно поддерживал отношения с молодым ученым, собирался писать о нем сценарий фильма…

VI

Я призываю к творческой фантазии, к осуществлению мечты, опирающейся на точные знания.

Во вновь созданной лаборатории Владимирцев продолжал изучать работы, ведущиеся в других институтах и исследовательских центрах на лазерных установках, но особенно те, что так или иначе могли «соседствовать» с «темой левитации».

Рената Михайловна, как и прежде, была добрым советчиком и другом. В дни формирования Владимирцевым состава лаборатории она была в смятении и не могла ответить самой себе: хочет ли работать рядом с ним, вместе с ним или ей будет легче не видеть Алексея весь долгий день, не слышать его голос. И тут же себе возражала: было бы обидно, если бы Алексей не пригласил ее работать вместе: «а так есть еще надежда: угомонится со своей левитацией. А может быть, просто привыкнет ко мне? Неужели он просто бесстрастный сухарь?.. Его такт и предупредительность раздражают».

Однажды Рената Михайловна привела к Владимирцеву сотрудника лаборатории механики, аспиранта Григория Шанежкина, который в первой же беседе с Владимирцевым раскрыл короб, полный идей, гипотез; их у него было так много, что он, как и недавно Владимирцев, не мог отдать предпочтение ни одной, хотя формально за ним числилась тема, которая и должна была стать кандидатской диссертацией. О приглашении Владимирцева перейти в его лабораторию Шанежкин обещал подумать. Но что больше всего удивило Владимирцева, так это «нечаянная» беседа Алисова, который без обиняков заявил: «Хотя вы и сбежали из нашей лаборатории, отпочковались, но, признаться хорошенько, меня заразили левитацией. Я о ней не перестаю думать. Отдельно этим заниматься, как конкурент, не хочу, но если не возражаете, я к вам примкну».

И вскоре оформилось содружество — Владимирцев, Алисов, Георгиевская. А Шанежкин, поразмыслив, решил не заниматься левитацией, его «посетила» другая идея, и ею он был захвачен.

Похоже, этот вдохновенный мечтатель был готов сорить научными идеями, но увлеченность терял довольно быстро.

Сергей Сергеевич Алисов, любитель каламбуров, «веселого оформления гипотез», вскоре положил перед Владимирцевым и Георгиевской странное на первый взгляд сочинение: «Программа ВАГ». Первая страничка была в мефистофельских рожицах, как в орнаменте, и это подчеркивало неофициальный характер написанного. Но дальше на шестнадцати страницах четко излагались направления изучения левитации и ее практического применения.

Владимирцев с нарастающим возбуждением читал страницы и, еще не добравшись до конца, достал из стола толстую клеенчатую тетрадь, передал ее Сергею Сергеевичу со словами: «Это удивительно, до чего же близко мы с вами движемся». Алисов, хмыкая, просматривал записи Владимирцева, каждой «задумке» было отведено по несколько страниц, начинавшихся вклейкой. Сидевшая рядом Георгиевская, также просматривавшая «Программу ВАГ», присоединилась затем к Сергею Сергеевичу и стала просматривать владимирцевские записи, «Думаю, одну букву нужно вычеркнуть, — смущенно сказала Рената. — ВАГ не получается… только ВА…» Алисов весело воскликнул, подлаживаясь под грузинский акцент: «ВА! Зачем так говоришь… ВА! Звучит как восклицание в лезгинке, а ВАГ — значительно!» Потом Сергей Сергеевич на правах старшего серьезно сказал: «Мы еще ничего толком не сделали. Но я просил бы раз и навсегда отбросить взвешивание на весах вклада каждого. Мы достаточно понимаем друг друга, знаем нравственную… нормальную температуру наших отношений. Повышенная щепетильность будет мешать делу. Даже если кто-то из нас станет злым оппонентом, это огромная помощь. Душ освежает… В нашем случае оберегает от ошибок. А теперь по делу. Эти мои странички — почва для дискуссии».

Результатом их общего согласия явилась нешуточная уже программа — план работ над тремя лазерными установками с системой левитации. Одна установка для обширного зондирования атмосферы планеты — «Погода», другая для решения транспортирования материалов — «Тележка», и третья установка для добычи и транспортирования ископаемых — «Бур-транспортер».

Посторонний человек, непосвященный в тонкости дела, сказал бы, что один проект фантастичнее другого, но авторы проектов ВАГов смотрели на свои планы с надеждой.

Прошло более трех лет с того момента, как сложился коллектив ВАГа, и на традиционный вопрос: «Как успехи?» — все трое сдержанно отвечали: «Работаем, корпим, пробуем». Примерно так и обстояли дела.

За эти три года ваговцы сумели создать систему установок и приборов, с помощью которых они пробовали проводить опыты, не имевшие аналогов. На острие одних лучей ВАГ-1 поднимались на заранее заданные высоты частицы различных реагентов, которые, словно лакмусовые бумажки, определяли состояние верхних слоев атмосферы. И рядом идущие другие лучи снимали анализ с индикаторов, химических частиц.

Набор реагентов выбирали с химиками и метеорологами, которые проявили значительный интерес к работам ваговцев. Метеорологи сказали, что не очень верят в создание универсального аппарата, но готовы помочь: «Даже если вы сумеете вычленить и определить хотя бы две-три позиции, мы скажем спасибо…» Ваговцы скрывали, что данный этап работы они рассматривают как промежуточный; им представлялось, что эффект левитации позволяет решить и более значительные задачи, но об этом они говорили только в своем узком кругу.

Первой задачей создатели ВАГ-I считали проверку четкости его работы; опираясь на известные данные о роли и строении атмосферы, нужно было сопоставить данные, полученные с помощью своего прибора и с помощью другой аппаратуры — в тропосфере, стратосфере, мезосфере, термосфере и экзосфере. Толщу до двух тысяч километров ВАГ анализировал, как оказалось, неровно.

Владимирцев был убежден, что приборы лазерной левитации, в зависимости от выполняемых работ, могут быть не только стационарными, но и передвижными и даже портативными, подобно дорожному чемодану. Самостоятельно такую задачу ваговцы решить не могли и объединили поиски с сотрудниками механической лаборатории. Дело продвигалось неспоро, и сотрудники владимирцевской лаборатории едва не увязли в многотрудных поисках механиков, чаще всего методом «проб и ошибок»..

Наконец, «пробная» система установок и приборов была подготовлена к полевым испытаниям. Директор института Кутешрв собрал ученый совет, и вновь к ваговцам был проявлен интерес, хотя нашлось немало скептиков: неужели есть надежда осуществить так скоро фантастический план?..

Эти сомнения были и у самого директора института. Институтские работы не носили «оглушающего эффекта», не поражали воображение так, как работы, которыми занимался Владимирцев.

Директор института напомнил Владимирцеву, что ассигнования, выделенные на первый этап работ лаборатории, почти съедены и нужны будут обоснования для новых ассигнований.

— Но вы обратите внимание на то, как разумно и экономно расходует лаборатория деньги и материалы, — отпарировал Владимирцев.

Кутешов, склонившись над столом, прочел: «Для того чтобы один человек открыл плодотворную истину, надо, чтобы сто человек испепелили свою жизнь в неудачных поисках и печальных ошибках». Вот так сказал наш славный соотечественник Писарев. Уж пожалуйста, не испепеляйте себя…» — пошутил на прощание директор института, ставя свою резолюцию — добро на полевые испытания системы аппаратов ВАГ-1.

Ученый совет института разрешил полевые испытания, но получить «открытый лист» на их проведение оказалось делом хлопотным; прежде всего требовалось согласие ряда организаций: и ведомства по охране окружающей среды — Гидрометцентра СССР, и Министерства сельского хозяйства, и многих других. Только после дотошного знакомства с методами и масштабами испытаний, оговорив специально присутствие своих представителей на этих испытаниях, Гидрометцентр дал свое разрешение.