Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания - Крис Бегли
В случае катастрофы особенно важным окажется отсутствие у большинства людей опыта в области ведения сельского хозяйства. За короткое время можно овладеть основными навыками в любой сфере. Например, я довольно быстро могу обучиться сварке, однако уровень моей компетентности будет невысок. Точно так же я могу набираться знаний и учиться сажать и выращивать сельскохозяйственные культуры. Однако очевидно, что существует огромная разница между тем, что я произведу с помощью таких знаний, и тем, что вырастит тот, кто занимался сельским хозяйством всю жизнь. Это напоминает мне о дайвинге, к которому я прибегаю во время археологических исследований. В большинстве случаев погружение с аквалангом — это вдох, выдох и бесконечное повторение этого процесса. Все очень просто. Вы снижаете частоту сердечных сокращений и используете как можно меньше энергии, а имеющееся у вас снаряжение помогает плыть. И вы плывете, слегка отталкиваетесь и дышите. В большинстве случаев — проще некуда. Но все меняется в тот момент, когда что-то начинает идти не так. Тогда решающее значение приобретают ваша подготовка и знания; вы боретесь с паникой, и все зависит от вашей опытности. В конце концов это может быть вопрос жизни и смерти. Аналогичным образом при хорошем раскладе сельское хозяйство — это легко, хотя и требует больших трудозатрат. Но умение справляться со сложностями приходит только с опытом.
В развивающихся странах в сельскохозяйственном производстве занято до 80 % населения. В развитых странах этот показатель ниже 5 %{130}. Например, в Соединенных Штатах это примерно 1,5 %. То есть большинство людей, включая меня, не имеют опыта выращивания продуктов питания в масштабах, достаточных для выживания. Я не умею собирать урожай и хранить сельскохозяйственную продукцию, не умею выбирать семена для следующего урожая и не знаю, какие формы рельефа лучше всего подходят для определенных культур. А теперь представьте себе опытного фермера — и вы поймете, что у него будет совершенно иной результат. Археология показывает, что в доиндустриальные времена гораздо более высокий процент населения был большую часть жизни непосредственно занят в сельском хозяйстве, а уровню их компетентности мы сейчас можем лишь позавидовать.
Последнее значительное и, возможно, самое очевидное различие — это численность населения планеты. Сегодня на Земле живет почти 8 млрд человек. Для сравнения, в XVI веке в мире насчитывалось менее 500 млн. Какой бы период я ни изучал в своих археологических исследованиях, тогда Землю населяло менее одной пятнадцатой ее нынешнего населения, или около 7 %. На мой взгляд, это будет иметь существенное значение. Одно из критических замечаний в адрес определенных направлений движения выживальщиков и всего менталитета касается того, в какой степени людям удастся найти пищу при отсутствии сельского хозяйства. Мы знаем, что последние 3 тыс. лет (а в некоторых регионах — более 12 тыс. лет) большинство людей жило земледелием. Этот переход от охоты и собирательства к сельскому хозяйству был для популяции непростым. Маршал Салинс, один из моих профессоров в Чикагском университете, сравнивал образ жизни охотников и собирателей с образом жизни земледельцев{131}. Он отметил, что современным охотникам и собирателям, живущим в суровых, непригодных для сельского хозяйства регионах, таких как пустыни или Арктика, для удовлетворения насущных потребностей достаточно работать менее 15 часов в неделю. Критика его отчета ставит под сомнение эти цифры и используемые концепции, такие как достаток{132}. Сравните эту оценку, даже если вы удвоите ее, с количеством времени, которое фермеры уделяют сельскохозяйственной деятельности в неделю. С точки зрения временных затрат и усилий я понимаю, почему люди сопротивляются переходу к сельскому хозяйству. У него есть и ряд преимуществ, в том числе безопасность, благодаря выращиванию большего объема продуктов, чем нужно, возможностям хранения и, вероятно, безопасности проживания в одном месте. Охотники и собиратели в какой-то степени тоже выращивали растения. В конце концов, собирательством они обеспечивали свое существование. Вести сельское хозяйство люди не умели, зато знали, как обращаться с растениями. Они начали заниматься сельским хозяйством в дополнение к охоте и собирательству, поскольку плотность населения резко возросла, и пищи не хватало. Интенсивное сельское хозяйство позволяло получить гораздо больше продовольствия, чем охота и собирательство. Как я уже упоминал, большинство людей освоили сельское хозяйство 3 тыс. лет назад, когда население земли составляло менее 10 % от сегодняшней цифры.
До появления сельского хозяйства почти все люди вели кочевой или полукочевой образ жизни; в постоянных поселениях они не жили. Из этого правила было два исключения. Одно из них находится на побережье Перу, которое славится огромным количеством морепродуктов из-за восходящего течения Гумбольдта, выносящего из глубин океана на поверхность питательные вещества, в результате чего образуется огромное количество сардин и другой мелкой рыбешки. Их ловили сетями. Кстати, среди первых сельскохозяйственных культур был хлопок, из которого изготавливали сети для получения пищи из океана.
Второе место, где можно было жить круглый год даже до появления сельского хозяйства, — это здесь, в Кентукки, вдоль реки Грин-Ривер. Люди использовали речные ресурсы, такие как мидии, и в результате этой деятельности образовывались большие навозные кучи — груды выброшенных раковин. Однако, помимо этих примеров в Перу и Кентукки, даже при низкой плотности населения охоты и собирательства было недостаточно, чтобы удерживать людей в одном месте круглый год. Когда мы пытаемся понять, кто выживет и почему, нужно учитывать реалии нынешней сельскохозяйственной системы и то, каким образом распределяется продовольствие.
Итак, я обсудил физические качества, личные навыки и социальные системы, но не упомянул о самом главном: о желании жить. Мы знаем, что в краткий период опасности важность воли к жизни невозможно переоценить. Инстинкты выживания не всегда срабатывают автоматически. Может потребоваться определенное усилие, чтобы собрать в кулак волю и энергию, необходимые для того, чтобы пережить краткосрочный коллапс или еще более изнурительный долгосрочный кризис. Воля к жизни — один из важнейших факторов с точки зрения того, кто выживет и освоится в условиях апокалипсиса. У людей, обладающих поводом продолжать путь, гораздо больше шансов проявить настойчивость. Часто (в том числе и в моем случае) этим поводом, этой мотивацией является семья.
Большинство из нас осознает, какое значение имеют прочные семейные узы и дружеские отношения для физического и психического здоровья. Это применимо и к апокалиптической ситуации. Крепкая семья и друзья дают нам ресурсы, знания и безопасность в количестве, какое нам никогда не получить самостоятельно. Один момент из книги «Молот Люцифера», который всегда откликался во мне, — то, как лидеры уличных банд сохраняют лидерский статус и своих последователей после удара кометы, почти полностью уничтожившего Землю. Подобные ситуации описываются во многих постапокалиптических
