Тайны служебные и личные, или Карибский синдром - Александр Васильевич Кулешов
Комиссия в составе подполковника Ваганова, капитанов Левко и Пронина не ставила перед собой задачу выявить пробелы в подготовке лейтенантов, а проверяла их готовность автоматически воспринимать доклады подчиненных и выдавать команды в соответствии с регламентом по подготовке ракеты к пуску. Поэтому, начав прослушивание пересказа регламента с Коростелева, подполковник Ваганов остановил его и предложил продолжить пересказ Княжнину, а через пять-семь минут – Гордееву, потом – Кириенко, а затем снова Коростелеву, и так по кругу несколько раз. Не слушать же каждого в отдельности о порядке работы при подготовке ракеты к старту, на это можно весь день потратить! Эту часть теста лейтенанты прошли без проблем. Затем капитан Левко усложнил проверку, предлагая ответить на вопрос, какие операции должны исполняться различными отделениями батареи через сорок минут после получения сигнала тревоги, или через час с четвертью? В полном объеме или в усеченном ответы были получены от каждого из экзаменуемых. Последним вопросом проверки готовности лейтенантов командовать дежурным расчетом батареи было перечислить все доклады на командный пункт дивизиона, которые они должны сделать в процессе подготовки ракеты к старту.
– Ну что ж, зачет по теоретической части вы получаете, – подвел итог проверки подполковник Ваганов. – Теперь не медлите с практическим занятием, и по получении рапортов ваших командиров вы получите допуск на несение дежурства командирами дежурной смены.
– Товарищ подполковник, вопрос можно? – напомнил о себе лейтенант Княжнин.
– Слушаю.
– Почему вы проверили только нашу готовность подвести ракету к старту? Ведь после отбоя надо все привести в исходное положение, а об этом даже в регламенте ничего не сказано? – остальные экзаменуемые напряглись, так как не хотелось проверки в зоне, в которой не было сделано никакой подготовки.
– В случае реальной боевой тревоги – ракета уйдет со старта, так что в исходное состояние нужно будет приводить каждое оборудование в отдельности, и комплексно координировать тут нечего. А в случае учебной тревоги – батарея уже будет в полном составе, и эти функции возьмет на себя комбат, а вы, лейтенант, займетесь только оборудованием своего отделения.
В батареях с проведением практических занятий под руководством лейтенантов не тянули – нагрузка по дежурствам для комбатов и начальников отделений существенно снижалась, поэтому в четверг, день практических занятий, в трех батареях дивизиона работами руководили лейтенанты под присмотром старших офицеров батарей и штаба. Рапорты о положительных результатах практических работ лейтенантов Княжнина, Кириенко и Коростелева ушли наверх немедленно.
Виктор с Настей не виделись несколько дней, в течение которых он вроде бы и не думал о ней специально, потому что все время был чем-то занят. Но это не означало, что не вспоминал, нет, в мыслях, может, ее образ и всплывал не так часто, но он чувствовал ее существование на каком-то глубинном уровне, ощущая нарастающее щемящее чувство, которое постепенно развивалось, захватывая его больше и больше, пока не выросло до размера, когда ему страшно захотелось все бросить и найти ее немедленно, чтобы отдаться блаженству, которое может быть только с ней. План новой встречи он глубоко продумал. Коростелев обладал надежным методом воздействия на женщин – после прочтения в студенческие годы книжки начала века о хиромантии для привлечения к себе внимания, при необходимости, он практиковал. Когда о твоем здоровье, характере, наклонностях рассказывает незнающий тебя человек, при этом периодически попадая в твои проекции персональных характеристик и делая предсказания на будущее по волнующим темам, метод действовал безотказно и на глупышек, и на обладателей отличных оценок по диалектическому материализму. Сначала в студенческие годы, набирая опыта, он не отказывал никому, проявлявшему интерес после представления друзьями «Витя у нас – хиромант!», а потом, после резкой реакции сокурсницы: «Думай, что говоришь!», когда одна студентка впала в депрессию, услышав его заявление о проблемах со здоровьем, которое совпало с реальным положением вещей, с последовавшим предсказанием хирургического вмешательства, Виктор про хиромантию вспоминал только для собственной пользы. И вот время включить Витю-хироманта в Рубежанске пришло. Нужно было разобраться с отношением Насти к нему, с ее стремлением сохранения спонтанных контактов с ним, без перехода к постоянству. Для этого нужно было поговорить, и хиромантия – хорошая помощница с широким спектром персональных тем.
Вечером, перед окончанием служебного дня Виктор забежал в медпункт, планируя поговорить с девушкой, используя хиромантию, предложить ей пройтись в город пешком, чтобы побыть наедине. Взглянув на Настю в пустом медпункте, Коростелев отчетливо заметил перемены в облике: ее что-то явно напрягало, может, даже бесило – черты лица стали резче, старше. Что-то произошло, и во всем проступали незамеченные ранее резкость и раздражение, привычной беззаботной Насти как не бывало. Ну что ж, будет о чем поговорить. Он взял Настю за руку, провел своей ладонью и раскрыл ее кисть так, что стали видны линии, знаки и бугорки.
– Давай я тебе расскажу о тебе, может, объясню что-то и даже нагадаю.
Настя, казалось, поддалась на его уловку, проявила сдержанный интерес:
– Ты действительно читаешь по руке?
– Да, я практикующий хиромант, – Виктор расправил ладонь и начал вглядываться в рисунок линий. И вдруг Настя вырвала руку, посмотрела ему прямо в глаза, полыхнув огнеметным взором.
– Я тебе сама все расскажу, а ты решай, нравится тебе носительница такой характеристики или нет? – объяснила она свое действие и приступила к рассказу: – В личной жизни у меня царит постоянная неопределенность. Я понимаю, что любая яркая женщина привлекает внимание мужчин, и это относится ко мне, но на поддержание долгих отношений я не способна. Утром, днем, вечером и ночью совместная существование с одним и тем же человеком – это слишком утомительно и неправильно. Совместно проведенное время ценно не потому, что кто-то кого-то терпит, а интересом одного к другому, уважением личного пространства друг друга, особенностей, увлечений и слабостей. Я не признаю никаких попыток переделать друг друга,
