Тайны служебные и личные, или Карибский синдром - Александр Васильевич Кулешов
– Помоги мне отсюда выбраться…
– Расскажи, что случилось, и я подумаю, как тебе помочь.
Так Настя узнала все подробности происшествия не под протокол и дополнила своим пониманием обстоятельств, изложенных вместе с глубокими вздохами, слезами и рыданиями. Она сочувствовала девчонке, обманутой парнем, на которого так рассчитывала.
Как и многие деревенские подруги, Ольга выходила за околицу к лесной поляне, куда иногда по вечерам солдаты-ракетчики вырывались в самоволку. Когда такая традиция ночных встреч сложилась, никто не помнил, но поляна была хорошо «притоптана», ее посещали и сельские торговцы самогоном, и скучающие от обыденности девушки, и мающиеся сердцем солдаты. Сложившийся кодекс чести коротких взаимоотношений устраивал обе стороны, и собравшиеся у костра не замечали, если кто-то отходил парой, словно жених и невеста, и продолжали лузгать семечки. Народная молва хранила предание о паре-тройке семейных пар, выросших из случайных знакомств за околицей. Однажды появился красивый новичок, хотя и по его поведению, и по отношению к нему других самовольщиков было понятно, что служил в дивизионе давно и пользовался авторитетом у встреченных на поляне сослуживцев. Немного поговорили, она почувствовала к нему спокойную уверенность, а на второй встрече он предложил куда-нибудь вдвоем отойти, и ей понравилось неожиданное приглашение. Послушно двинувшись за новым другом, она ощущала, как перемещение в ночном мраке только подпитывало романтические ожидания. Звезды в небе мерцали, подбадривая ее покой ума и доверчивость. Любопытство Ольги было возбуждено таинственностью, парень вел ее за руку молча. Сеновал какой-то хозяйственной постройки на отшибе. Предложение и настойчивость понравившегося солдата. Элемент сумасбродства и доверия. Если беречься и бояться – нужно было сидеть дома в четырех стенах, а если решила показать себя самостоятельной – не бери в голову. И после глотка самогона – падение в пустоту и согласие на любое предложение. Оказавшись на приятно щекочущем сене в компании своего приятеля, Ольга тихо смеялась, чувствуя себя просто превосходно, словно вырвалась на свободу, а заботы и беды исчезли, и она радостно отдалась сладостным ощущениям. А уже через пол-часа с ужасом осознала, что то, что она восприняла за влюбленность и высшее проявление взаимного доверия, ее друг превратил в широкий жест охотника, загнавшего добычу и оказывающего внимание приятелям. После топота ног по лестнице на сеновал просунулась чья-то голова: «Ну что, можно?» Никто не спросил ее согласия. «Ну что ты ломаешься? Вон каким вниманием ты окружена! Тебе же это нравится!» Почувствовав на себе бесстыдный и жадный взгляд пришельца, она неуверенно задумалась, что надо сделать для того, чтобы выбраться из переплета, и чтобы никто ничего не узнал.
– Что вам нужно? Пожалуйста, не надо… Хватит!
Чтобы побыстрей отделаться, не сопротивляясь, сдалась. Дальше все произошло по законам жанра -. на волне слуха о возможности поразвлечься с разгульной девкой к сеновалу потянулась цепочка вожделеющих близости и просто любопытных солдат. Соблазн перевешивал все тормоза – дети, получившие доступ ко взрослому делу, передавали игрушку из рук в руки.
– Бедная девочка, – сочувственно заключила Настя. – Я тебе помогу. Сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
Сочувствие сочувствием, но служебные требования сержант медицинской службы выполнила полностью – взяла все необходимые анализы, чтобы гарантировать карантинные действия в случае положительного результата на какую-либо заразу. Настя присоединилась к конвою для сопровождения Оли в особый отдел, где вместе с майором Рыкуновым уже дожидался возможности проявить свою доблесть лейтенант из местной милиции. Приветливого приема не было. В кабинете было накурено так, что спасительным действием казалось только самой схватить сигарету и закурить, все-таки свежий табачный дым пахнет много приятней остывшего и спертого.
– Потерпевшая является несовершеннолетней, надо вызвать ее родителей, – заявила Настя майору Рыкунову.
– Какая потерпевшая? – зло прохрипел в ответ особист. – Она – нарушительница границ режимного объекта, личность которой еще предстоит установить. Вот с этим я буду разбираться.
– Товарищ майор, пока вызовут родителей и подвезут документы, можно я буду находиться рядом с девочкой, – вежливо спросила Настя. – В случае чего, дам пояснения по совершенному мной осмотру. Результат опроса мне тоже важен в случае обнаружения венерического заболевания во взятых анализах.
– Если тебе нечем заняться в медпункте, оставайся, – ответ последовал в след за выпущенной порцией дыма. «Заядлые курильщики из экономии всегда курят какую-либо дешевую гадость», – подумала Настя, располагаясь рядом с Олей.
Четко начав дознание, записали данные девочки без документов, милиционер по телефону связался с начальством, чтобы нашли в деревне и привезли в отдел родителей. Основным интересом особиста было узнать, как она попала в расположение воинской части.
– Пришла с Витей.
– Кто такой Витя? – в ответ молчание.
– Какой он из себя?
– Высокий, красивый…
– Звание у него какое? – повысил голос майор Рыкунов.
– Не знаю…
– На погонах у него что-нибудь было, лычка какая-нибудь? – нетерпеливо подсказал дознаватель.
– Он выше меня, я только крестики на воротничке запомнила.
– Значит, запишем «эмблема ракетных войск и артиллерии на петлицах»…
Для проформы майор быстро спросил:
– Не получала ли ты от кого задания пробраться на территорию воинской части?
– Мне никто ничего не говорил, да я и сама не знала, что мы на территории воинской части, – испуганно ответила девочка, теребя подол ситцевого платья.
– Где вы встретились с Витей? – особист бросил на нее неприязненную усмешку, с нажимом произнося имя подозреваемого.
– За околицей, на поляне.
– А ограждения по дороге на сеновал ты не видела? И на кладбище оградой могилу обносят, чтобы заходил только тот, кому положено.
Оля не помнила, как они с выбранным ею спутником преодолели какой-либо забор или ограждение, и ничего не могла ответить на вопросы следователя о месте и способе прохода в охраняемую зону.
– А о том, что могут застукать, подумала?
Не смотря на смертельную усталость, Ольга уже немного успокоилась. Какая ерунда, ну что с ней могут сделать! Ну покричит немного мать. Обойдется.
– А как выходить обратно собиралась? Не боялась оказаться в сексуальном рабстве: днем взаперти, а ночью – по кругу всем, кто хочет? В газетах об этом не читала?
Можно было бы и не задавать вопросы, предполагающие убедиться в безалаберности деревенской девчонки. Она и сейчас не знала, как выбраться из дивизиона, вся надежда ее была на помощь задержавшейся с ней женщины.
– Витя про себя что-нибудь рассказывал? Особые приметы у него есть?
Оля уже и не помнила, о чем они говорили с ухажером на поляне, а на сеновале – ничего не говорили. Из особых примет
