Юрий Безелянский - 5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Написано это в ноябре 1933-го. 13 мая 1934 года Мандельштам был арестован. Последовала воронежская ссылка. Новый арест в ночь с 1 на 2 мая 1938-го. И… Как там у Мандельштама? «А флейтист не узнает покоя…» «Флейтисту» уготовили смерть в 47 лет.
Той же росписи новые раны —Неоконченной вечности мгла.
А какой был зажигательный, жизнелюбивый поэт-флейтист! Прочитайте «Стихи о русской поэзии» —
Дай Языкову бутылкуИ подвинь ему бокал.Я люблю его ухмылку,Хмеля бьющуюся жилкуИ стихов его накал.Гром живет своим накатом —Что ему до наших бед?И глотками по раскатамНаслаждается мускатомНа язык, на вкус, на цвет.
(4 июля 1932)Судьба Осипа Мандельштама трагична в контексте темы «Художник и власть». Свободолюбивый Мандельштам никак не смог вписаться в систему режима. Вписался другой поэт — Владимир Маяковский. Он бодро зашагал левой и заявил: «Очень правильная эта, наша советская власть». И еще: «Я себя советским чувствую заводом, вырабатывающим счастье». Бросился Владимир Владимирович «с небес поэзии» в коммунизм и… разбился. Флирт, заигрыванье с властью оказалось роковою игрою.
Известно, что Маяковский родился в грузинском селе Багдада и о себе говорил так:
Я — дедом казак,другим — сечевик,а по рожденьюгрузин.
Отец поэта из вольных казаков Запорожской сечи, мать — из кубанских казаков. Словом, казак. Но оказался Маяковский не вольным, лихим казаком, а казаком служивым, «мобилизованным революцией». Да к тому же отчаянным патриотом:
Я хотел бы житьи умереть в Париже,Если б не былотакой земли —Москва.
И, вообще, «у советских собственная гордость». С этой гордостью и пустил себе пулю в грудь.
У Маяковского осталась американская дочь Патрисия Томпсон, внешне очень похожая на поэта, такая же тяжелая и монументальная. О родстве с отцом Патрисия говорит: «Я была слишком мала, чтобы с ним общаться. Но я общаюсь с его генами, которые стали моими генами. У меня такое же сильное «эго», как у него» («Книжное обозрение», 2000, 25 апреля).
По алфавиту далее — Дмитрий Мережковский. Поэт, прозаик, критик, публицист, философ, литературно-общественный деятель. Его отец, Сергей Иванович, — потомок украинского рода Мережки, столоначальник и действительный тайный советник. Мать, Варвара Васильевна, урожденная Чеснокова, дочь управляющего канцелярией петербургского обер-полицмейстера. Словом, из хорошей состоятельной семьи. Еще в гимназии начал писать стихи, прослушав которые Достоевский сказал: «Слабо, плохо, никуда не годится. Чтобы хорошо писать, — страдать надо, страдать!»
Дмитрий Сергеевич в дальнейшем и страдал. Страдал за народ, за Россию (сборник статей «Больная Россия»), предупреждал в 1906 году о близящейся революции в статье «Грядущий хам». После прихода к власти большевиков не уставал призывать к борьбе с большевизмом как с абсолютным злом. «Большевизм никогда не изменит своей природы, как многоугольник никогда не станет кругом, хотя можно увеличить до бесконечности число его сторон… — писал Мережковский. — Основная причина этой неизменности большевизма заключается в том, что он никогда не был национальным, это всегда было интернациональное явление; с первого дня его возникновения Россия, подобно любой стране, была и останется для большевизма средством для достижения конечной цели — захвата мирового владычества».
Задолго до революционных вихрей Мережковский писал в стихотворении «Родина» (поэма «Конец века», 1891):
И все-таки тебя, родная, на чужбинеЛюблю, как никогда я не любил доныне.Я только здесь, народ, в чужой земле постиг,Как, несмотря на все, ты — молод и велик, —Когда припоминал я Волгу, степь немуюИ песен Пушкина мелодию родную,И вековых лесов величественный шум,И тихую печаль малороссийских дум.Я перед будущим твоим благоговеюИ все-таки горжусь я родиной моею.За все страдания еще сильней любя,Что б ни было, о Русь, я верую в тебя!
Но потом пришел «грядущий хам». Мережковский с Зинаидой Гиппиус вынужден был уехать в эмиграцию. А там, в Париже, его пыталась достать карающая рука из Москвы, но, слава Богу, не успела дотянуться. Мережковский умер в своей постели. А вот Владимиру Нарбуту не повезло: его арестовали на родине в 37-м, и он погиб где-то в дальневосточном лагере.
Владимир Нарбут родился на Черниговщине на хуторе Нарбутовка. Его предки упоминаются в окружении гетмана Мазепы. Нарбут начинал свою творческую деятельность с этнографических очерков о своей родной Малороссии. Любопытна и его студенческая работа (он учился в Петербургском университете) — «Характер разных наций в пословицах и поговорках русского народа» (прямо по теме нашей книги!). Одну из первых книг Нарбута, «Аллилуйя» (1912), Брюсов назвал поиском «залихватского» русского стиля. В дальнейшем Нарбут увлекся экстатической утробной эротикой. Физиологизмы, тлен, распад и прочее. Одним словом, карнавал плоти. Надежда Мандельштам выразилась иначе: «хохлацкая хохма».
Нарбут — это все-таки низина русской поэзии, а вот вершина — Борис Пастернак. К ней и приступать как-то боязно. Но «страх берет меня за руку и ведет», как выразился Осип Мандельштам. Мандельштам и Пастернак — два великих русских поэта еврейского происхождения.
Отец Пастернака, Леонид Осипович Пастернак, — из еврейской семьи содержателя постоялого двора в Одессе, известный художник. Мать, Розалия Исидоровна Кауфман, — из семьи еврейского инженера-самоучки в Одессе, пианистка. В семье, помимо Бориса, были еще другие дети: Александр (он стал архитектором), Жозефина, поэтесса, писала под псевдонимом Анна Ней; Лидия (в замужестве Слейтер), биохимик, но тоже писавшая стихи.
Как выглядел Борис Пастернак? Цветаева отмечала сходство поэта с арабом и лошадью одновременно… Но какая лошадь! Скакун! И он мчался во весь опор по просторам лирической России.
Сквозь прошлого перипетииИ годы войн и нищетыЯ молча узнавал РоссииНеповторимые черты.Превозмогая обожанье,Я наблюдал, боготворя,Здесь были бабы, слобожане,Учащиеся, слесаря.В них не было следов холопства,Которые кладет нужда,И новости и неудобстваОни несли как господа…
Конечно, соблазнительно привести поэтические зарисовки, гениальные стихо-акварели Бориса Леонидовича… «Опять Шопен не ищет выгод…», «Любимая, безотлагательно…», все эти простые стихи с простыми названиями: «Хлеб», «Стога», «Тишина», «Осенний лес», «Ночной ветер», «Пахота» и т. д. Пастернак не кричал о любви к родине, как это делают поэты-патриоты, он просто ее любил. Тихо. Лирически.
И родина, как голос пущи,Как зов в лесу и грохот отзыва,Манила музыкой зовущейИ пахла почкою березовой…
Борис Пастернак — наш Гамлет, который «вышел на подмостки, прислонясь к дверному косяку». За свой талант он и поплатился гонением и преждевременной смертью. Власть и коллеги-завистники устроили травлю поэта, и он покинул этот свет, недоумевая:
Что же сделал я за пакость,Я, убийца и злодей?Я весь мир заставил плакатьНад красой земли моей.
У Игоря Северянина судьба сложилась тоже драматически. Сначала шумный успех, присуждение звания «короля поэтов», а потом эмиграция, нищета, забвение, болезни…
Игорь Лотарев, взявший псевдоним Северянин, о своем рождении написал: «Родился я, как все, случайно…» Отец — Василий Лотарев. Мать — Наталия Шеншина, из дворянского рода, к которому принадлежал Карамзин. Следовательно, немножко татаро-монгольской крови. О своих родителях Игорь Северянин писал:
Отец мой, офицер саперный,Был из владимирских мещан.Он светлый ум имел бесспорный,Немало в духе англичан…А мать моя была курянка,Из рода древнего дворянка,Причем до двадцати двух летНе знала вовсе в кухню след…
Ранний Северянин — это ананасы в шампанском, изысканные сюрпризы, капризнейшие слова, женские груди а-ля дюшесс, алы-губы-цветики и прочий грезо-фарс. А зрелый Северянин (или поздний) — это сплошная печаль, тоска, мука, ностальгия по покинутой России. А между двумя этими периодами — революция, которую сначала Северянин принял восторженно:
И это — явь? Не сновиденье?Не обольстительный обман?Какое в жизни возрожденье!Я плачу! Я свободой пьян!..
И в конце стихотворения, написанного 8 марта 1917 года:
