Александр Проханов - За оградой Рублевки
И мгновение абсурда – в бесконечном мироздании, где каждую секунду вспыхивают и гаснут миры, внезапные бури сметают галактики, заворачивается в спираль звездное месиво, зажигаются разноцветные луны, проносятся хвостатые золотые кометы, встают среди неба семицветные светила и солнца, – в бескрайней Вселенной на крохотной, как пылинка Земле, в голубой капле жизни люди, рожденные на миг, чтобы тут же исчезнуть, воюют, сражаются, мучат, ненавидят друг друга. Заслоняются от чуда, во имя которого их сотворили из бездушных молекул и атомов, внесли в их скоротечные судьбы мечту о бессмертии, облекли эту мечту сказаньем о Рае. Насадили среди черных жестоких небес, космических взрывов и бурь райский волшебный сад. И пусть над этой гневной толпой возникнет из неба огромный раструб мегафона и ангел грозным голосом в золотую трубу пропоет строку из Евангелия, и черные самолеты Америки превратятся в снежные хлопья, бесшумно упадут на цветущие вишни, на булыжник монастырских подворий, на синюю воду Дуная. А мятущаяся у посольства толпа очнется, утихнет, обратит озаренные лица к небу, где, бесшумный и чудный, летит над Москвой ангел в белых одеждах, несет благоуханную розу.
Очнулся. Бушует толпа. Скинхед из рогатки пуляет в посольство камень. Панк в склеенных разноцветных косичках спускает штаны, поворачивает к посольству голые разрисованные ягодицы. Девчонка с рюкзаком вцепилась в чугунную изгородь, карабкается, как обезьяна, плюет в ненавистное здание.
Летит, как водяной водопад, блестящий поток Садовой. Из клубков и сгустков машин на разделительную полосу выскакивает белый джип. Останавливается. Раскрываются обе дверцы. На асфальт одновременно ступают две фигуры в полевых камуфляжах. На головах черные маски с прорезями. В руках «калашниковы». Раздвигая стволы в разные стороны. Открывают огонь по посольству. Вижу на кончиках стволов розовое пламя. На яичной стене посольства дымится цепочка пулевых попаданий. Дружно, словно в балете, отступают назад. Садятся в джип, захлопывают дверцы. Машина уносится, вливаясь в непроглядный слепящий поток.
У посольства визги. Кто-то в страхе падает наземь. Толпа разбегается. На асфальте остатки сожженного полосатого флага, раздавленный помидор, чей-то стоптанный оброненный башмак.
АНГЕЛ СМЕРТИ ПОЦЕЛОВАЛ МАНХЭТТЕН
Так разрушалась Вавилонская башня.
Огромный рукотворный столп, вознесенный над покоренными царствами, наполненный жрецами, наложницами, верными стражами, казначеями, отягченный несметными сокровищами, изваяниями языческих богов, скрижалями сокровенных знаний, был виден со всех концов света. По воле Вавилонского Царя стекались к столпу богатства мира, покоренные рабы, плененные вожди. Башня росла, стучала о небо золотой головой, скребла его алмазными когтями, питаемая слезами и кровью народов, чьи кости, перемешанные с песком и каменьями, шли на построение башни. С четырех концов мира полетели к столпу гонцы Господа, четыре ангела смерти, с крыльями из белого металла, с губами, полными гнева. Коснулись поднебесной башни отточенными перьями, дохнули Пламенем Гнева Господня, и столп испарился. Вершина его истаяла, как облако, улетела в небеса. Основание обрушилось на расплавленную землю, где и поныне археологи в песках Сахары находят на красном кремне загадочные отпечатки, похожие на пейджеры, сотовые телефоны и жестяные банки кока-колы.
Случившееся на Манхэттене осмысливается не в терминах «международного терроризма», не категориями геополитики и экономики. Но в постулатах религиозной этики, категориями исторической справедливости и возмездия. Ударами «боингов» в стены небоскребов было восстановлено равновесие мира, покачнувшегося под тяжестью американского греха. «Империю зла» проткнул перст Божий, обрушил символы зримого величия. Гул от упавших башен катится по земле, унося в преисподнюю мнимую американскую мощь.
Америка страшно виновата перед миром. Ни на секунду не ощущает свою вину. Хохочет над страдающим по ее вине человечеством. Отгородилась от страданий земного шара лупоглазыми куклами Диснейленда, неоновой спермой Лас-Вегаса, авианосными соединениями и космическими группировками. И мир, закованный в кандалы «нового мирового порядка», ненавидит Америку.
Ее ненавидят индейцы, превращенные из цветущего народа в горстку жалких скоморохов, танцующих под бубны на потеху завоевателей. Ненавидят чернокожие, привезенные на галерах в Техас и Флориду, исхлестанные до костей бичами плантаторов. Ненавидят мексиканцы, у которых отняли лучшие земли с запасами нефти и золота. Ненавидят панамцы, чью страну перерубили каналом и регулярно бомбят и расстреливают, вывозя законно избранных президентов в тюрьмы Америки. Ненавидят никарагуанцы, у которых отняла свободу армия террористов «контрас», созданная на американские деньги. Ненавидят японцы, чьи города были сожжены и расплавлены американской атомной бомбой. Ненавидит миллиардный Китай, объявленный Америкой главным противником. Ненавидит Европа, в которой истребили неповторимую культуру, мистику, философию, превратив в прокладку «тампакс» для огромной плотоядной бабы, стоящей на берегу Гудзона. Ее ненавидят русские, у кого отняли великую советскую цивилизацию, убили науку, армию, могучие электростанции и заводы, отнимают ежегодно по миллиону человек, посадив в Кремль наймитов «нового мирового порядка», у которых под потешными рожицами Грефа, Чубайса, Гайдара скрываются легированные хари американских терминаторов. Америку ненавидит человечество, отравленное наркотиками, СПИДом, педофилией, голливудскими фильмами ужасов и насилий, которые, как из огромного Содома, разлетаются по миру из ядовитой колбы Манхэттена.
Помню, как я стоял на Белградском мосту в пасхальную ночь, когда толпы сербов вышли заслонить от бомбежки родную столицу, и над нами в темном небе летели рыжие факелы американских крылатых ракет, разрывая в клочья детские сады и школы, посольства и университеты, и я бессильно стонал, воздевая к небу кулак, моля Бога, чтобы он развернул ракету, отвел ее от пасхальной белградской церкви, унес за океан, обрушил на содомский Манхэттен. Не все мои молитвы достигают ушей Господа. Но одна дошла, знаю точно.
Вся проамериканская чернь российского телевидения, все «карликовичи» и «кисилевичи», призывают нас сострадать погибшим в обломках Манхэттена и Пентагона. Но где была эта слезливая сволочь, где было сострадание вскормленных на «гамбургерах» американцев, когда булькающий водкой «террорист номер один» Ельцин расстреливал из танков российский парламент в центре Москвы, его спикера, народных депутатов, тысячу безоружных людей, превращаемых в кровавые кляксы после каждого залпа. Как похожи черная копоть горящего Дома Советов и рухнувших манхэттенских «близнецов». «Око за око, зуб за зуб» – учит грозный Моисей. На каждого убитого Америкой не хватит американцев, если даже вдвое увеличить иммиграцию российских евреев.
Не террорист – капитан Гастелло, пустивший свой самолет на колонну оккупантов. Не террористка – Зоя Космодемьянская, подпалившая дом врага.
Сейчас узколобый Буш подымет в небо всю авиацию США, всех засидевшихся в «найт-клубах» резервистов и начнет бомбить земной шар. Догадливые резервисты закупают государственные американские флаги, чтобы «Черный тюльпан» доставил домой их простреленные неживые личинки, обернутые красивой полосатой материей.
Америке нужно покаяться перед человечеством и уйти из истории. И тогда на травяных просторах Огайо расплодятся бизоны, а благородные команчи и ирокезы поскачут на конях по зеленым душистым травам.
Примечания
1
В статье описываются события рубежа XX–XXI вв.
2
Текст был написан в период военной агрессии НАТО против Югославии.
