Флотская Юность - Александр Витальевич Лоза
Город встретил меня синим небом и прохладным ветром с Финского залива.
И снова я в аэропорту. Характерное здание аэропорта с пятью прозрачными вертикальными башенками, которые местные остряки назвали «пять граненых стаканов», поражало внутри сверкающим мрамором, стеклом и никелем. Я уже прошел регистрацию и получил посадочный талон. У меня никогда не было особых забот с багажом. В дипломате: смена белья, зубная щетка, бритва, книга да небольшие сувениры родным.
Девушка в синей аэрофлотовской форме у турникета протянула руку за моим билетом и документами.
— Портфели, сумки раскрывайте! Ключи, металлические предметы — на столик! — слышался голос впереди.
…Я ступил на движущуюся дорожку горизонтального эскалатора, которая с легким гудением понесла меня долгим тоннелем к выходу на летное поле. Мерно покачивалась под ногами бегущая дорожка, подрагивал под пальцами резиновый поручень, а сверху лился бело-голубой искусственный свет, как в салоне лайнера, и звучала бодрая мелодия вокально-инструментального ансамбля «Песняры» из их альбома «Вологда».
…Пробежав под землей под летным полем, движущаяся дорожка вынесла меня к подножию крутого эскалатора, а тот поднял в зал ожидания — круглое застекленное сооружение, где через стеклянные стены открывался простор летного поля с поблескивающими серебристыми сигарами самолетов. Башенка быстро наполнялась и переполнилась людьми…
— Первый салон, с первого по девятый ряд, посадка! — прозвучал голос стюардессы.
— Быстрей, быстрей проходите! Занимайте места!
Пассажиры с билетами в первый салон, подталкивая друг друга, устремились вверх по трапу самолета.
У меня билет во второй салон. Наконец я в самолетном кресле, портфель-дипломат на полке ручной клади. Можно перевести дыхание…
Расстегнул тужурку и, потянувшись, защелкнул привязные ремни. Вспыхнула надпись: «Не курить. Пристегнуть ремни». Изящные стюардессы деловито сновали по салону. Их движения радовали глаз, потому что советские стюардессы были воплощением стиля.
Где-то в глубине огромного тела самолета послышались звуки захлопывающихся люков и дверей. Он начал оживать. Вот уже тонко запели в «корме» турбины. Вот они взвыли, разгоняясь, и заревели грохочущим ревом во всю мощь. Лайнер задрожал…
Рев турбин снизился до мягкого переливчатого гула. Самолет дрогнул, стронулся с места и покатился по бетонным плитам аэродрома. Затем затормозил, будто споткнулся, и застыл в напряжении… Но вот — чуть слышный шум двигателей стал разрастаться, достигая предельного форсажного рева… Отпущенный с тормозов, самолет ринулся по полосе. И вот — миг отрыва. Мое тело, прижатое перегрузкой к креслу, охватила легкость. Слава богу! Взлетели! Все, я в отпуске! Впереди южный приморский город, теплое море, жаркое солнце…
Стало закладывать уши от нарастающей высоты. Самолет, чуть проваливаясь и завывая двигателями, делал очередной плавный подъем вверх, как по ступенькам взбираясь все выше и выше…
Теперь можно и поспать. Натянув фуражку поглубже на нос, тут же уснул…
В отпуске Студент организовал мне путевку во флотский Дом отдыха в чудесный городок на Южном берегу, любимый многими русскими и советскими писателями. Именно здесь написал «Даму с собачкой» писатель, а по профессии врач, певец души русской интеллигенции…
И вот я на Южном берегу. Благоухающий, дурманящий запах реликтовых сосен и можжевельника, смешанный с запахом роз и цветущих рододендронов, доносится со стороны Ботанического сада.
Дом отдыха — старинный, начала прошлого века, уютный особнячок. Оформив документы, по ним я проходил, как капитан-лейтенант с большого противолодочного корабля Средиземноморской эскадры, и постучавшись, вошел в номер. В комнате никого не было, а дверь на балкон открыта. Я вышел на террасу, увитую виноградом, крупные гроздья которого спускались «зеленым водопадом на балкон». В виноградной тени расположились два человека, с загорелыми, как мне показалось, даже синими лицами. Познакомились. Это были два морских летчика…
Они предложили мне выпить «За знакомство!». В их стаканах оказался спирт — как они называли «ликер шасси». Я выпил, но от второй отказался. Очень хотелось на пляж…
Я спросил, в какую сторону идти к морю? Оказалось, что они не знают. Весь отпуск они пропьянствовали на балконе и морем не интересовались, объясняя это тем, что их аэродром вблизи нашего приморского города и море и солнце им уже осточертели… Вот такие крепкие люди служат в наших Военно-Воздушных Силах!
…Ласкающие и вызывающие легкие мурашки волны обволакивают мое «северное» тело, стосковавшееся по солнцу и морю. Наслаждаясь теплой водой и распахнувшейся ширью морского горизонта, медленно плыву навстречу солнцу. И — раз, и — раз… Гребок за гребком рассекаю воду…
Через неделю ко мне в гости в Дом отдыха приехал Студент с компанией.
Нужно сказать, что проблем с деньгами у меня не было. На Севере, с учетом северной надбавки и «вредных» за работу с ядерными энергетическими установками, я получал вполне прилично. Поэтому в отпуске можно было особо не задумываться о деньгах. Мы от души, дружной компанией, отужинали во всех известных шалманах этого городка, в том числе посетили ресторан на борту шхуны, установленной на берегу у самой кромки воды. Шхуна эта снималась в нескольких фильмах, в том числе в пиратском «Острове сокровищ».
Расположились мы за столиком на верхней палубе. Солнце садилось в море, был чудесный южный вечер. Нам подали жареную утку в яблоках, по рюмке коньяку с запивочкой. Обстановка пиратской шхуны навеяла пиратское настроение. Я поднялся, встал к штурвалу и скомандовал:
— Свистать всех наверх! Паруса ставить!
Затем крутанул штурвал. Наша компания подхватила мою шутку и все затянули пиратскую песню…
Память провернулась на несколько лет назад в 1971 год, когда я бывал на этой шхуне, пришвартованной у берега напротив «Системы». Тогда я стоял у этого штурвала со своей избранницей, надеясь с честью преодолеть все бури и невзгоды семейной жизни. Но наш семейный корабль быстро налетел на острые скалы измены и разлетелся вдребезги.
Пиратская песня продолжалась…
В отпуске смотрел по телевизору летние Олимпийские игры, проходившие в Монреале в Канаде. Первые два места заняли наша страна и ГДР, опередив США. Кстати, Олимпиаду бойкотировали африканские страны, а хозяева — канадцы — не завоевали ни одной золотой медали. Вот такой он — профессиональный спорт. Очень «болел» за нашу сборную. И они не подвели — взяли олимпийское золото!
Почти два месяца длинного северного отпуска промелькнули, как мелькают окна проходящего мимо поезда… Продолжительность моего отпуска складывалась из 30 суток самого отпуска, 12 суток — за работы с «радиоактивными веществами» или 15 суток — за службу в «отдаленной местности», плюс четверо суток — дорога. В советское время льготы не суммировались, а по желанию, из них выбиралась большая льгота. Я выбирал 15
