Дмитрий Пучков - Мужские разговоры за жизнь

– Победима. Чтобы победить, не нужна атомная бомба. Нужны простые движения. Дирижировать. Водить смычком по струнам. У людей, которые падают в эти ямы мрака, у них есть что-то светлое внутри. Надо просто их вытащить, и для этого ничего сложного не нужно. Просто протянуть руку. У меня был сосед ужасный. И дети у него были ужасные. Когда они говорили, я краснел от стыда. Но однажды я позвал их на концерт. И им понравилось. Они смешно говорили, что им особенно понравилась та часть, где играли громко, и та часть, где играли тихо. Можно победить. Помните, как люди вешали белые ленточки на автомобили против мигалок? Вот так нужно договориться всем, чтобы одно воскресенье не смотреть криминальную хронику и порносериалы.

– У вас, что же, никогда не опускаются руки?

– Каждый раз опускаются. А потом поднимаются. Я дирижер. У меня работа такая: опускать и поднимать руки.

Молодец, дирижёр.

Из общения в Комментариях:

– Однако не стоит путать шансон и блатняк. Первое – искусство, второе – разновидность кала.

– А как отличить одно от другого?

– Элементарно отличить. Если нравится быдлу – значит кал. Если прёт интеллигенцию – значит искусство.

– Я так и знал!!! [ставит «Человека в телогрейке»].

– Научно доказано, что быдлость передаётся по наследству. Воспитание, к сожалению – роли почти не играет.

– А вот Ломоносов – он как?

– У Ломоносова был прекрасный отец и мать.

– Надо же…

– Быдло не по образованию определяется, а по характеру типа Шарикова.

– Да ты, я вижу, учёный-быдловед.

– Но в России шансоном почему-то стали называть прилизанный в коммерческих целях блатняк.

– Цель была одна – пропихнуть в свободное вещание. Пропихнули.

– [смотрит невинными глазами] А «Человек в телогрейке» это таки кал, искусство или два в одном?

– Человек в телогрейке – это Иван Кучин.

– Не образованием определяется характер человека.

– Это заявка на открытие. Ну так если не образованием, то чем? Наследственностью?

– Прямо из «Википедии»: «Основные черты блатной музыки – сюжетность песен; тесная связь с конкретными жизненными ситуациями, позициями и переживаниями людей криминального мира; примитивный мелодизм; использование в стихах стилистики разговорной речи и жаргона».

– Вижу, эксперт писал. Поумнее никого нету, камрад?

– Дмитрий Юрьевич, нравится ли тебе песни Наговицына?

– Как-то мимо проехал.

– Вот что заметил. Кучин – как хит, сначала очень нравится, но потом как-то приедается.

– Неправда!!!

– «Цель была одна – пропихнуть в свободное вещание. Пропихнули». Поэтому и сравнение было таким: лежал кал на асфальте, а теперь его поместили в музей и назвали высоким искусством. И – чтобы уж наверняка отвести подозрения – переименовали в экспериментально-экскрементальную скульптуру. Ну да, некоторым действительно кажется, что сиё – высокое искусство. Весь вопрос, правда, что от такого искусства в голове остаётся.

– Тут получается двояко. Блатняк – это сугубо народное творчество. Помимо песен конкретно блатных, в нём полно песен, так сказать, про неволю, сугубо близких русским людям в целом. Блатные песни типа «ремеслом я выбрал кражу – из тюрьмы я не вылажу» большой популярностью не пользуются, потому что не каждый такое про себя скажет. А вот где «Сижу за решёткой, в темнице сырой» – каждый второй готов, ибо это про тоску и безысходность, столь близкие нам. Через это однозначности не получается. Уточняю: я не «в защиту», защищать нечего, я про то, почему такой бешеной популярностью пользуется.

Виктор Топоров на линии

25.03.2008

Пару лет назад общался с литературным критиком Виктором Топоровым. В круг общения тупого советского быдла не входят литературные критики, поэтому слушал с большим интересом. Потом без промедления закупил две книжки, которые порадовали ничуть не меньше, чем живое общение.

А тут Виктор Топоров пишет:

Быть фантастом («говнофантастом», – как, не церемонясь, выражаются в Сети) в нашей литературе считается не столько предосудительным, сколько позорным. Фантасты и их читатели (так называемый фэндом) обитают в отдельной резервации, имеющей ряд устойчивых признаков лепрозория.

Перед нами (вернее, в стороне от нас – и мы стараемся в эту сторону не смотреть) существует этакая Республика прокаженных. Точнее, Королевство прокаженных, на троне (буквально! У них имеется и трон) восседает Борис Натанович Стругацкий – слуга царю (покойному брату Аркадию) и отец (духовный) солдатам: тем самым – по самоопределению и по призванию – фантастам, которых нехорошим словом именуют в Сети.

Можно выразиться и резче: отношение к фантастам в литературной среде (отношение, разумеется, творческое, а не личное) целиком и полностью совпадает с отношением к «опущенным» в среде криминальной.

Человек, хоть раз напечатавшийся в одном из фантастических альманахов, или принявший участие в одном из фантастических конгрессов и съездов, или удостоенный одной из бесчисленных (и с презабавными названиями) фантастических литературных премий, моментально (однако раз и навсегда) превращается в «фантаста», – и это навсегда.

Вот почему большинство писателей, сочиняющих нечто антиутопическое, альтернативно-историческое, а то и просто волшебно-сказочное, бежит от творческого самоопределения «фантаст», как черт от ладана.

Смеялся.

Из общения в Комментариях:

– Лично я настоящими фантастами считаю только Никитина Юрия и Головачева Василия.

– Ты в людных местах такого старайся не говорить. Ибо после такого тебя иначе как му…ком называть не будут. Ничего личного, без обид.

– Топоров, как обычно, выдал бессмысленный и совершенно не информативный набор слов, попутно обгадив всех и вся. Откровенно говоря, меня его статьи поначалу даже веселили своим незамутненным бредом. Сейчас – вызывают тошноту. Из его опусов невозможно узнать ничего нового, невозможно почерпнуть никаких хоть чуточку оригинальных мыслей – идет обсасывание каких-то родившихся в больном воображении Топорова «фактов», причем тоном не то что ментора, а пророка. Идиотизм.

– Камрад, чисто академический интерес: сколько тебе лет?

– Чисто академический ответ: 27.

– Когда тебе будет полтинник, когда в любой книге ты неизбежно будешь видеть то, что уже 500 раз схавано и высрано – тогда вспомнишь про Топорова.

– Я это и сейчас вижу, причем давно, и что? Почему-то я не нахожу в этом повода для того, чтобы забираться на трибуну и орать оттуда, что все уже по 500 раз схавано и высрано, как это делает Топоров. Понятно, что это его хлеб, но зачем делать это в такой форме? Книга для меня (и думаю, что для многих) бывает интересной или неинтересной в силу различных причин, но при этом даже вторичные и напрямую позаимствованные сюжеты могут содержать интересные повороты и неожиданные стороны. Все зависит от мастерства автора (рассказчика, если угодно). Тебе же, например, нравится то, что делает Тарантино, хотя его фильмы – сплошное заимствование, чего он сам и не скрывает.

– Ничего. Хлебай пятикратно переваренный кал и далее, камрад – это твоё лично дело. Как личное дело Топорова, что об этом кале думать и говорить.

– А кто тогда, на Ваш взгляд, является фантастами в России?

– Я такие книги не читаю.

– Или такой комментс появился вследствие этой статьи? Что фантаст, он как опущенный?

– Заметка отлично написана, её не надо комментировать.

– Тебе же, например, нравится то, что делает Тарантино, хотя его фильмы – сплошное заимствование, чего он сам и не скрывает.

– Ты эта. Либо цитируй дословно, либо вопросы задавай. Тарантино – е…нько с большой буквы, и нравится мне у него далеко не всё. Про заимствования в его творчестве могу читать лекции за деньги.