Юмор императоров российских от Петра Великого до Николая Второго - Арсений Александрович Замостьянов
Как ни странно, о нем мало судачили в Европе. Николай I и Александр I вызывали куда больший ажиотаж и длинную вереницу слухов. И все-таки некоторые истории на тему заграничных путешествий императора рождались. Так, однажды Александр II, прогуливаясь по фешенебельному чешскому курорту Карлсбад, познакомился с немцем — местным жителем. Царь был в статском платье и гулял один. — Чем вы занимаетесь и как вообще вам живется? — спросил аборигена Александр на хорошем немецком. — Я имею сапожную мастерскую, и положение мое прекрасно, — ответил немец и спросил в свою очередь: — А вы кто такой и чем занимаетесь? — Я русский император, — ответил Александр. — Да, это тоже хорошее положение, — флегматично заметил немец. С одном стороны, этот бюргер и впрямь считал свою участь идеальной, а с другой — просто не верил, что перед ним император.
А для Александра Николаевича самой большой радостью было оказаться незамеченным, быть не на сцене царствования, а в антураже частного лица. Он Петра Великого он унаследовал страсть к женщинам, от других мужчин рода Романовых — любовь к охоте. А настоящее удовольствие от амурных и охотничьих приключений можно получать только, оставаясь неузнанным. И царь оказался выдающимся конспиратором! Не хуже революционеров, которые за ним охотились. Прятаться от чужих глаз умел виртуозно. И всякий раз успехи на этом поприще значительно улучшали ему настроение и даже заставляли хохотать. Как он любил, когда удавались столь невинные обманы! В его записях встречаются такие торжествующие рассказы: «Я пошел пешком, когда весь свет был на улице, ожидая моего приезда, и я очень рад был, что всех надул, прошел за спинами публики».
Ярких людей в России в те времена было немало, но император редко общался с ними. Во время предсмертной болезни Александр II посетил Фёдора Ивановича Тютчева. В прежние времена он никогда не бывал в гостях у поэта и дипломата. Когда это случилось, Тютчев, несмотря на недомогание, не мог не пошутить: — Это приводит меня в большое смущение, ибо будет крайне неделикатно не умереть на другой же день после царского посещения.
Реформы и свободы породили радикальную оппозицию. Такова неизбежность. Оппозиционеров, готовых к террористическим актам, в империи было немного, но именно они определяли политическую повестку дня в России.
Эхо анекдотов и взрывов
Первый — хорошо известный многим — анекдот о царе-освободителе связан еще с его детскими годами… Ехал император Николай Павлович в экипаже с царевичем Александром и его наставником поэтом Василием Жуковским. Невинный царевич увидел на заборе известное слово из трех букв и спросил Жуковского, что оно означает. Государь с интересом посмотрел на пиита, ожидая, как виртуоз русского слова выйдет из положения.
— Ваше Императорское Высочество, — ответил Жуковский, — это повелительное наклонение от глагола «ховать», то есть — прятать. Призыв — «прячь!».
Государь промолчал, сдержал улыбку. Но по возвращении домой он улыбнулся Жуковскому, отстегнул цепочку с дорогими золотыми часами и протянул поэту со словами: «…прячь в карман!»
Этот анекдот на разные лады частенько рассказывают и в наше время.
* * *В 1859 году, при отъезде Государя из Чугуева, после смотра, когда он вышел на крыльцо, ямщик, вместо того чтобы сидеть на козлах, стоял подле коляски, а на козлах торжественно восседал великолепный пудель, любимая государева собака, постоянно сопровождавшая его в путешествиях. Сначала этого не заметили, но когда Государь подошел к коляске, то губернатор спросил ямщика, отчего он не на козлах? Ямщик ответил:
— Никак нельзя, ваше превосходительство, там их благородие уселось.
Государь рассмеялся и сказал ямщику:
— А ты их оттуда кнутиком, кнутиком.
* * *На полковом празднике лейб-казаков, совпадавшем со взятием кавказскою армиею Карса. Его Величество пожелал откушать пищу, приготовленную для праздничного обеда нижних чинов. Когда Государь подошел к столу, то Его Высочество главнокомандующий крикнул:
— Ребята, дайте ложку.
Казаки начали переминаться.
— Эх, да у них и ложки-то нет, — улыбаясь, сказал Государь.
Это замечание заставило близ стоящего казака полезть за голенище и достать ложку. Вынув ложку, казак вытер ее своими пальцами и подал Государю. Монарх, видя все это, улыбаясь, взял у казака ложку и принялся ею кушать казачьи щи. Он же укрепил традицию георгиевских праздников, когда император принимал не только кавалеров полководческого ордена, но и солдат, заслуживших кресты за храбрость в боях. И непременно выпивал с ними рюмку водки.
4 апреля 1866 года в четвертом часу дня после обычной прогулки в Летнем саду в сопровождении племянника, герцога Николая Лейхтенбергского, и племянницы, принцессы Марии Баденской, император садился в коляску, когда неизвестный выстрелил в него из пистолета. Покушение не удалось: по официальной версии, террориста толкнул почуявший беду крестьянин Осип Комиссаров. А покушался на жизнь его величества дворянин, бывший студент Дмитрий Каракозов, член тайной организации…
Царь спросил у схваченного Каракозова: «Ты поляк?». Он не мог представить, что в него мог стрелять соотечественник. «Нет, русский». «Почему ты стрелял в меня?» — спросил царь. «Ваше величество, вы обидели крестьян!».
О покушении и о казни Каракозова красочно вспоминал художник Илья Репин: «Первое покушение на жизнь Александра II озадачило всех простых людей до столбняка. Вместе с народною молвою средние обыватели Питера быстро установили, что это дело помещиков — за то, что у них отняли их собственность — тогда с душою и телом — крепостных; вот
