Твёрдая власть. Записки русского патриота - Михаил Никифирович Катков
Замечаются односторонние, грубые, фальшивые воззрения в этих сферах; но зло заключается не в том, что люди увлекаются фальшивыми воззрениями, а в том, что ближайшая общественная среда, которая их окружает, переполнена элементами, находящими выгоду в том, чтобы поддерживать всякое дурное направление в чем бы то ни было.
Наша бюрократия не могла бы порождать из собственных недр те фальшивые увлечения, которые иногда замечаются в ее деятелях, по крайней мере не могла бы возводить их в серьезную силу. Nomina sunt odiosa [Об именах умолчим (лат.)], а то мы могли бы если не называть имена, то намекнуть на них, указав на некоторые характеристические примеры в окружающей среде.
Не беспримерное ли явление представляет теперь Россия, делающая завоевания в пределах собственной территории? Иначе не смотрят политические люди Европы на нынешние действия нашего правительства, например, в, западном крае, как на завоевания, хотя эти завоевания состоят только в том, что Россия захотела наконец серьезно быть Россией в своих собственных владениях.
Расширение пределов русской территории не считалось бы таким приращением могущества России, как ее вступление в свои права у себя дома. Действительно, как бы ни раздвигали другие государства свои пределы, Россия долго еще может восстановлять равновесие, не выходя из своих пределов, а только становясь в них сама собою Но дело не в одном внешнем могуществе, а еще более во внутренней силе, которая должна оживить и вывести на широкий и ясный путь все интересы страны. Только вступив в обладание собою, Россия, а с тем вместе и все внутренние ее интересы, могут быть обеспечены и развиваться правильно и плодотворно.
* * *
Итак, мы должны способствовать разъяснению всякого существенного вопроса в нашей жизни, развитию всякого честного интереса в нашем обществе; но для того чтобы делать это успешно, мы не должны ни на минуту терять из виду главного вопроса, который тяготеет над нами и требует восстановления нашего государственного или, что то же, нашего национального единства.
Кто желает добра, – не говорим уже отечеству, – кто желает добра тому или другому из своих ближайших общественных интересов, тот прежде всего и более всего должен желать теперь благополучного разрешения великой задачи внутреннего объединения России.
Никогда государственная необходимость не была в такой живой связи со всеми общественными интересами какого бы то ни было свойства, как в настоящее время у нас.
Твердая власть для России
Свобода и власть
(из одноименной статьи)
Всякая вещь познается из ее происхождения. В чем состоит ход образования государства? Не в чем ином, как в собирании и сосредоточении власти. Покоряются независимые владения, отбирается власть у сильных, и все, что имеет характер принудительный, подчиняется одному верховному над государством началу; дело не успокаивается, пока не водворяется в стране единовластие, покрывающее собой весь народ.
Государство вооружено, но не против свободы, которая только в ограде его и возможна; оно вооружено против других государств как вне, так и внутри его. Власть по природе своей не может терпеть государств в государстве, и ее прямое назначение – пресекать и возбранять все, что имеет такой характер.
Собирая и сосредоточивая власть, государство тем самым создает свободное общество. Власть над властями, верховная власть над всякой властью – вот начало свободы. Что прямо или косвенно нарушает свободу, то противно и государственному началу, что может принять характер насилия, то должно быть на зоркой примете, и правительство обязано предотвращать или пресекать всякое вынуждение, не на законном праве основанное.
При сбивчивости понятий и неспособности правительств возникают роковые и гибельные ошибки: смешивается свобода с тем, что противно ей, – с вынуждением и насилием, и правительство, думая угодить свободе, организует и узаконивает то, что ее подавляет, а с тем вместе вносит смуту в государство.
* * *
Толкуют о свободе печати, но не все отдают себе ясный отчет в том, что разуметь под этой свободой.
Люди на общественных дорогах свободно ходят и ездят, и чем свободнее, тем лучше, но никому нельзя предоставить свободу бесчинствовать на улице и нападать на встречных. Охраняя общественные пути от физического насилия, не обязано ли то же правительство охранять общество и от насилий нравственных?
Систематический обман не есть ли нравственное насилие? Может ли быть терпимо тенденциозное обращение к дурным страстям, к невежеству, к людской глупости; все, что клонится к тому, чтобы сбить с толку темные массы и овладеть незрелыми умами?
Книга, по содержанию и характеру своему назначаемая для круга людей, способных критически отнестись к ней, имеет иное значение, чем листок газеты, который обращается ко всем без различия, всюду вторгается и всеми читается. Может ли правительство оставлять уличное слово без контроля и отдавать малых, слабых и темных людей во власть всякому речистому шарлатану?
Правительство Самодержавного Государя во внутренних делах не может видеть в себе как бы одну из партий и действовать в растлевающем духе какого бы то ни было частного интереса. Умное и честное правительство, не выпустившее власти из своих рук, не будет потворствовать, под фальшивым видом либерализма, общественному обману, не будет терпеть тенденций, враждебных государству, ничего, что подкапывается под его основы, что злоумышляет против охраняемого им нравственного порядка. Но что сказать о таком правительстве, которое само стало бы участвовать в обмане и под предлогом либерализма стало бы дружить с врагами своего Государя и своей страны, не только не мешая, но и помогая им деморализовать общество и вербовать себе партии?
Что сказать о подобном правительстве, если бы таковое было возможно? Увы, в смуте дел человеческих и невозможное бывает возможным.
С точки зрения понимающей свое призвание власти ничто не может быть так желательно, как самоуправление общественных групп. Но всегда ли под этим словом разумеется то, что им знаменуется? Пусть каждый уплативший свой долг кесаревы управляется сам собой и без помехи распоряжается своими делами: это относится к сфере свободы, и чем шире эта сфера, тем лучше.
Свобода и независимость – это одно и то же, но все, что имеет характер общественной власти, не должно считаться независимым. Отношения между людьми не могут оставаться вне государственного надзора, коль скоро принимают более или менее обязательный характер; но не может быть грубее ошибки, как под именем самоуправления и автономии подчинять одних произволу других.
Если путь восхождения государства есть путь отбирания власти, то появление в нем независимых властей, возникновение государств в государстве есть путь его падения и расстройства. Не странно ли под видом
