Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №1 (2003)
Но все это оказывается справедливым и при переходе от экономического микроуровня — отдельных предприятий — к социально-экономическому макроуровню, касающемуся целой страны и самочувствия инновационных групп в ней. Если образованная молодежь и другие группы, образующие научно-техническую и интеллектуальную элиту общества, крайне низко оценивает перспективы своего государства, мало надеется на признание и реализацию в “этой стране”, не усматривает ценности в ее культурной традиции, а в носителях этой традиции видят скорее помеху, чем подспорье, то их удел — состояние внутренних эмигрантов, исполненных разрушительного скепсиса и несущих деморализацию. Они станут отрицательной величиной в идейно-интеллектуальном балансе страны в силу своей переориентации с национального на глобальное общество. Новый глобальный мир, помещающий наиболее продвинутые и мобильные элементы социума в ситуацию межкультурного сопоставления и сравнения и к тому же ослабляющий национальные суверенитеты и привязки, способен создавать новый тип паразитизма. Одни страны могут тратиться на образование молодежи и подготовку кадров, а другие, пользуясь своим экономическим и символическим (касающимся престижа) капиталом, переманивать уже подготовленных специалистов, организуя утечку умов. Причем эта утечка осуществляется не только в форме открытой эмиграции, но и в форме более или менее скрытой переориентации образованного сообщества с национальных целей на цели иностранных захватчиков. Система иностранных грантов, предоставляемых в соответствии с интересами финансирующей стороны, постепенно превращает Россию “из государства, плохо использующего собственные научно-технические достижения для удовлетворения общественных потребностей, в государство, хорошо удовлетворяющее потребности других стран. Мы стали обеспечивать высокоразвитые государства не только дефицитными для них видами сырьевых ресурсов и огромными незаконно вывезенными валютными средствами, но и научно-техническими знаниями...”3. Следовательно, для того чтобы включить эффективную программу развития страны, требуется не только использование таких новых факторов, как наука и образование, но и таких старых консервативных ценностей, как привязанность к собственной стране, патриотизм, национальная идентичность. Без этого инновационные группы могут превратиться в глобальную “диаспору прогресса”, тяготеющую к уже сложившимся модернизационным центрам мира в ущерб покинутой Родине, обреченной стать “зоной забвения”. Без устойчивой национальной идентичности инновационных групп прогресс утрачивает механизм обратной связи — между донорской средой, где рождаются пионерские инициативы, и местной средой-воспреемником. Это крайне выгодно господствующему “первому миру”, использующему эффекты закона концентрации интеллектуального капитала, но губительно для мировой периферии. Именно поэтому идеология “либерального центра” насаждает принципы “открытого общества” и глобального интернационала, не имеющего отечества. Но именно поэтому в странах старой и новой “периферии” должна родиться альтернативная идея защищаемой идентичности и этика нового коллективного служения.
А это значит, что в рамках современной образовательной системы наряду с принципами открытости новому должны работать принципы привязки, связанные с мотивами национальной солидарности, социальной ответственности, гражданского долга специалиста. В систему современного прогресса может войти только сплоченный социум, умеющий связывать граждан солидаристской этикой и коллективной идентичностью. Если же на место этого целостного социума поставить, в соответствии с установками нового либерального учения, общество как совокупность социальных атомов, преследующих исключительно индивидуалистические цели, то вместо сохраняющей кумулятивную способность среды прогресса мы получим дисперсную среду, существующую под знаком энтропии. Всю свою внутреннюю энергию такая среда отдает вовне, теряя потенциал и вектор развития. Отсюда парадокс: для сохранения перспектив прогресса необходимо сохранить известные консервативные ценности и установки, не обращая внимания на идеологические проклятия либералов. Либералы служат “мировому центру”, а нам предстоит служить Отечеству — другой земли, в отличие от известных “граждан мира”, у нас нет. Среди незаменимых достоинств родной земли имеется такое, которое специально заинтересует социологию новаций, равно как и социологию молодежи, социологию науки и образования: родная среда обладает процедурами открытия таких наших достоинств, которые в чужой среде в принципе не могут быть открыты. На эту герменевтическую способность любви остроумно указал В. Франкл: “И вновь оказывается, что абсолютно не правы те, кто утверждает, что любовь ослепляет. Наоборот, любовь дает зрение, она как раз делает человека зрячим. Ведь ценность другого человека, которую она позволяет увидеть и подчеркнуть, еще не является действительностью, а лишь простой возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становлении, что может стать и что должно стать. Любви присущи когнитивные функции”4.
Как давно уже обосновала системная социология новаций, судьба тех или иных новаторских идей зависит не только от эвристической ценности этих идей, их внутреннего содержания, но определяется социальным статусом их носителей. Самые перспективные идеи компрометируются, теряя свою привлекательность в глазах окружения, если их носителями оказываются социальные аутсайдеры. На родной земле мы не аутсайдеры, поэтому в том счастливом случае, если мы в самом деле оказываемся носителями перспективных инновационных проектов, у нас здесь, на Родине, несравненно больше шансов наблюдать их практическое торжество. Питирим Сорокин как социолог несравненно выше Т. Парсонса. Но для Парсонса Америка — родная среда, и это, несомненно, повлияло на исход соревнования социологий Сорокина и Парсонса — на последнего работали весь авторитет Америки и ее неформальная поддержка. Это правило продолжает работать в мире. Идеи, за которыми стоит авторитет признанной и влиятельной державы, становятся влиятельными безотносительно к их сравнительно-содержательной стороне. И если мы хотим, чтобы наша образованная молодежь имела перспективу и обрела надежную платформу для внедрения своих творческих идей, мы должны позаботиться о том, чтобы у нашей молодежи была Родина — авторитетная и влиятельная.
1 К а р д о н с к и й С. Кризисы науки и научная мифология // “Отечественные записки”, 2002, № 7, с. 77.
2 М а р к с К., Э н г е л ь с Э. Соч., т. 46, ч. 2. М., 1969.
3 В а г а н о в А. “Западный пылесос” для российской науки // “Отечественные записки”, 2002, № 7, с. 292.
4 Ф р а н к л В. Человек в поисках смысла. М., 1990, с. 96.
(Окончание следует)
"Кузбасс — звучит гордо..." (Наш современник N1 2003)
“Кузбасс — звучит гордо...”
26 января 2003 года весь Кузбасс торжественно отмечает 60-летие со дня образования Кемеровской области. Мы обратились к губернатору Кемеровской области Аману Гумировичу Тулееву с просьбой сказать несколько слов читателям о Кузбассе как крупнейшем индустриальном
регионе, угольном и металлургическом центре России.
60-летие образования Кемеровской области для всех кузбассовцев — событие торжественное. В морозные январские дни 1943 года, когда шли ожесточенные, кровопролитные бои за Родину, было принято это историческое решение. Оно полностью отвечало задачам времени.
Кузбасс — а так сокращенно называется территория Кузнецкого угольного бассейна — понятие обобщающее. В 30-е годы XX века именно здесь свершалась индустриально-техническая революция небывалых масштабов. Открывались новые угольные шахты и разрезы, вводились в строй металлургические и химические предприятия, возводились города и поселки. “Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть...” — это Маяковский про нас, про наш Новокузнецк писал...
60 лет — это событие. Но кузбассовцы знают, что история нашей Кузнецкой земли исчисляется веками. Уже с начала ХVII века русские люди, некогда пришедшие сюда из “европейской”, как говорят сегодня, России, добывали здесь уголь, плавили металл. Вот где истоки промышленного освоения региона! Такова особая трудовая закалка людей, которые из поколения в поколение наследуют свои рабочие профессии.
Кузбасс — звучит гордо! И это слово давно стало особым символом шахтерской и рабочей славы, а не просто названием территории. В этом году я долго не мог выбрать точное название для своей книги, как-то само собой вышло — “Кузбасс, Сибирь, Россия...”.
