Валерий Сдобняков - В предчувствии апокалипсиса

B. C. А вообще вы можете дать какую-то оценку сегодняшнему патриотическому движению? Честно скажу, что у меня создалось такое впечатление, что серьёзным выразителем народных чувств оно не стало. В чём здесь дело? Не нашлось действительно талантливого организатора, способного объединить людей, искренне переживающих за будущее своей страны, оскорблённых за поругание её прошлого?

В. Ц. Много лет назад, по-моему, в 90-х годах, мне пришлось выступать с этой темой. Я её обозначил тогда конкретно определённо: «Патриотическое движение обречено на разобщение». И сейчас придерживаюсь такого же взгляда. Почему? Если взглянуть на наших патриотов со стороны, то глаз зарябит от их пестроты и разнообразия. Многие такие «патриоты», к сожалению, по-настоящему не знают истории своего славного Отечества и его выдающихся личностей. У нас и коммунисты, и православные, и язычники, и многие другие – все патриоты. Одни не терпят Православия, другие – коммунизма, третьи – ещё чего-нибудь… Например, честный и известный современный учёный Р. И. Косолапов, много сделавший по дальнейшей разработке и изданию трудов И. В. Сталина, может снисходительно отозваться о святом и великом Государе Императоре Николае Втором, отказывая ему во всех достоинствах. При этом Ричард Иванович не удосуживается понять, что Россия в период последнего царствования находилась на вершине своих дореволюционных достижений буквально во всех областях. Прямо затмение какое-то!

Как воевать с Православием, когда патриотизм есть неотъемлемая составная часть православного мировоззрения русского человека? Ведь наша святоотеческая вера – это могучий, несокрушимый фундамент Российской государственности. Так было на протяжении веков. Об этом прежде всего и надо задуматься любому человеку, считающему себя патриотом России.

B. C. Отдельная тема – ваши исторические исследования жизни и деятельности святых Русской Православной Церкви. Этому, собственно, посвящена и ваша последняя книга. А до этого можно вспомнить «Новый Друг» и целый ряд других работ.

В. Ц. Русская история, подлинное изложение которой вкратце предложил наш выдающийся современник, Митрополит Иоанн (Снычёв) в своём знаменитом труде «Самодержавие духа», пока до конца не открыта. Нам в какой-то мере известна, конечно неполно, тысяча лет официальной русской истории. Гениальный М. В. Ломоносов прибавлял к ней ещё несколько тысячелетий и был прав. Но уже известная история России чрезвычайно интересна и богата такими фактами и событиями, которые никого не оставят равнодушными. С этим я начинал выступать, а потом родилась книга «Русская доблесть», первое издание которой состоялось в 2005 году. Правда, меня ограничили в объёме, определив очень скромное количество страниц. В действительности же эта тема необъятна. Вместе с тем она и интригующа. Она заставляет гордиться своей родной Отчизной, любить её до самозабвения. Поэтому не случайно в наше неблагоприятное для публикаций время «Русская доблесть» уже выдержала четыре издания.

Ведомый роком

До этой нашей беседы мы много раз встречались с Кимом Ивановичем Шиховым, заслуженным художником РФ, Почётным гражданином Нижнего Новгорода, на художественных выставках, на торжествах в Союзе писателей, у него в мастерской, где случались долгие многочасовые беседы «за жизнь» – с воспоминаниями прожитого, с оценками близкой и далёкой истории нашего Отечества, с взглядами на творческие пути близких и давно ушедших художников, поэтов, писателей, композиторов… И уже тогда у меня возникла мысль записать с Шиховым интервью – столь интересны и самостоятельны были его оценки прошлого, столь значительный творческий путь пройден художником за долгие годы, щедро отпущенные ему судьбой.

И вот, после празднования восьмидесятилетнего юбилея, мы встретились в деревенском пристанище Кима Ивановича, в его летней мастерской.

Пока гуляли по участку, осматривали окрестности, не заметили, как прибились к нам трое невесть откуда взявшихся котят. Двое затем опять куда-то убежали, а один, наиболее настойчивый, остался с нами в беседке, куда мы спрятались от начавшегося дождя. Усевшись за просторным столом (он и в мастерской у художника такой же, рассчитанный на большое дружеское застолье), под стук дождевых капель о крышу и мяуканье требующего внимания к себе котёнка Ким Иванович закурил сигарету, а я включил диктофон.

«Великая доброта жила тогда в нашем народе…»

Валерий Сдобняков. У вас в детстве был котёнок или щенок? Думаю, что неспроста эта так сложно начавшаяся кошачья жизнь (ведь наверняка кто-то выпустил котят из проезжавшей мимо машины, чтобы они сами нашли себе хозяев) прибилась именно к вашему дому. Каким-то высшим чутьём котёнок понял: здесь его накормят, защитят от злых собак, оставят в доме, не выгонят на улицу под дождь, обрекая на голод и скитания.

Ким Шихов. Животинка в нашем доме всегда держалась. И в доме бабушки, когда я у неё жил, тоже. Вообще, у меня детство было не совсем стандартное, если его по каким-то стандартам можно мерить. Родился я в Архангельске. Тогда отец и мать работали на одном из лесозаводов на острове Маймакса. Это в предустье Северной Двины. Когда познакомились, то оба вступили в партию, и потому, когда я родился, то получил имя Ким.

B. C. Почему именно Ким?

К. Ш. Это сокращённое название Коммунистического интернационала молодёжи. Я после шутя упрекал родителей: хорошо ещё, что маркой какого-нибудь трактора не назвали. Кстати, благодаря имени я впервые заработал валюту. Это случилось в 1965 году. Тогда в США была отправлена группа молодёжи из Советского Союза. Сопровождали нас ребята из ЦК ВЛКСМ и из ЦК союзных республик. Из творческой молодёжи были только я и известный писатель Эдвард Радзинский, «104 страницы про любовь» которого уже гремели по всему СССР. Так вот, когда знакомились в группе друг с другом, то один парень из Ташкента, его звали Вилор (Владимир Ильич Ленин – организатор революции), подходит ко мне, а я в ответ представляюсь: «Ким (Коммунистический интернационал молодёжи)». Вся группа просто грохнула смехом.

B. C. Знай наших, и мы не лыком шиты.

К. Ш. И тогда наш руководитель сказал: «Знаешь, такие «штуки» у нас платные». И вручил двадцать центов.

B. C. Ну, недорого, прямо скажем, оценили искренний интернациональный порыв вашего батюшки тогдашние комсомольские функционеры.

К. Ш. Я прошу прощения, но в то время это были какие-никакие, а деньги. Перед поездкой мы обменяли наши советские сорок пять рублей на сорок два доллара. Этих денег хватило на карманные расходы в течение месяца. Отец после моего рождения сначала закончил сельхозшколу, а затем районную партшколу, и его в 1935 году направили в Онегу заведовать парткабинетом. Мне к тому времени исполнилось всего три года. В начале 1938-го отца, по направлению партийной организации, перевели на службу в НКВД, где он проработал до 1947 года. И до войны, и после войны отец был комендантом в посёлках спецпереселенцев.

B. C. Раскулаченных, сосланных на Север из разных земель России – с Волги, из центральных областей?..

К. Ш. А знаете, что я скажу: теперь очень много спекулируют на этой теме. Много написано не то что ложного, но недосказанного, не совсем правдивого. А ведь большинство сосланных жили в наших больших северных деревнях. Правда, были для них созданы и отдельные, так называемые специальные посёлки. Я за свои детские годы жил в двух таких – украинском и казачьем. На Севере ведь не будешь выращивать пшеницу. Тут другие климатические условия – пятьдесят километров до Полярного круга. Так вот, когда мы с отцом в этот спецпосёлок приехали, там уже существовал богатейший колхоз. На своей звероферме они разводили черно-бурых лисиц. Был у них огромный крольчатник, и мы, дети, страшно радовались этим зверькам, играли с ними. И только намного позже до меня стало доходить, что ведь кроликов выращивали на корм лисицам. Помню, когда началась война, то из этого посёлка месяц обозами вывозили всякие продукты для нужд страны – муку, пшено, сахар, крупы… Вот какой был богатый колхоз. Поэтому у меня, когда начинают всякие ужасы рассказывать про переселенцев тридцатых годов, возникают двойственные чувства. Ведь я собственными глазами видел совсем другое.

B. C. Я читал документы именно по северным переселенцам, справки проверок Генеральной прокуратуры… Во всяком случае, цели, чтобы просто уничтожать народ, конечно, не было. Это совершенно точно, об этом говорят документы. (Понимая всю болезненность и непростоту затронутой Шиховым темы, в качестве примечания мы публикуем в конце беседы некоторые, очень важные на наш взгляд, документы).*