Олег Платонов - Мифы и правда о погромах.
«Раскалённая атмосфера римской истории была, наконец, отравлена и событиями в Иудее, Всем еврейством овладел припадок бешенства, который можно сравнить только с тем, что овладел Франциею во время революции 1871 года. Сверхъестественные недуги, от которых отреклась древняя медицина, стали, казалось, обычным положением иудейского народа. Наблюдая евреев, можно было бы заключить, что они пошли на все и хотят всех в человечестве превзойти неистовствами».
«Глубокою осенью 64 или в начале 65 года после Р.X., на место Альбина, — прокуратором Иудеи был назначен Гессий Флор, женатый на подруге императрицы Поппеи Сабины, Клеопатре. Вскоре же евреи стали для него невыносимыми из-за их подозрительности, привычки кляузничать по пустякам и недостатка уважения к римским военным и гражданским властям. Эта неприязненность перешла в суровое напряжение, так что ничтожного повода было достаточно, чтобы произошел взрыв. Такой именно повод вызвал, 16 или 17 мая 66 года, столкновение между войсками Флора и евреями. Прокуратор выбыл в Цезарею, оставив только одну когорту в башне Антония. Удаление Флора с Агриппою разожгло иудейское самомнение. Доводя до крайности принцип, по которому жертвы могли приноситься только евреями и для евреев, сын первосвященника Анании, «комендант храма» Элиазар, заставил упразднить молитвословия за императора и за благоденствие Рима, Бунт разгорался».
«Отчаявшись что-либо поделать с «распропагандированными» народными массами, высшее духовенство и аристократия просили Флора и Агриппу вернуться, но, говорит Иосиф Флавий, — Флору нужна была война, на пути которой погибла бы еврейская нация, и он отказался. Между тем евреи, под командою Элиазара и Менахема (сына того Иуды Гавлонита, который за 60 лет до этого впервые взбунтовал евреев), осадили покинутую Флором когорту. Долго защищались в своей башне римляне и хотя, наконец, голодом, были принуждены капитулировать, но сдались, только получив обещание Элиазара, что их жизнь будет пощажена. Разумеется, Элиазар тотчас же велел перебить их всех, кроме начальника когорты Метилия, обещавшего дать себя обрезать…»
«Императорский легат в Сирии, Цестий Галл, быстро двинулся с войском к Иерусалиму из Антиохии. Исконная ненависть местного населения к евреям и страх — ввиду тех успехов, которые летом 66 года удалось достигнуть их революции, доставили Галлу значительные, хотя малонадежные подкрепления. Сначала все шло хорошо. Но 24 июля императорский легат был разбит бунтовщиками в Габаоне (10 вёрст от Иерусалима), так что лишь 5 ноября мог двинуться на город вновь и хотя, по словам Иосифа Флавия, имел бы несомненный успех, однако 8 ноября 66 года отступил и, преследуемый мятежниками, не без труда спасся в Антипатрию».
«Если принять во внимание обстоятельства того времени, — междуцарствие, восстания в Галлии и Германии, несчастную войну с парфянами и общее состояние умов, то кровные оскорбления, нанесенные ему в Иудее, казалось, должны были положить конец владычеству Рима в Сирии и Палестине. Но, — по закону всех движений этого рода, еврейская, в свою очередь, революция только и делала, что сама себя убивала. Без всякого консервативного балласта, — корабль, отданный во власть безумствующему экипажу, не мог не стремиться к собственной погибели».
«Однако сама по себе ярость «избранного» племени против Римской империи была ещё недостаточна. Евреи не замедлили пожать и плоды своей ненависти к человеческому роду. Едва Галл успел отступить из Иерусалима, как по всему Востоку пронесся какой-то общий лозунг, вызывая повсюду страшные избиения евреев. Сирийцы и греки решили сами покончить с ними. Как только обнаружилось, что между Иудеею и Римом началась война, так, в особенности сирийцы, заключили, что могут безнаказанно резать евреев. В Цезарее и Скифополисе сыны Иуды были истреблены поголовно, в течение нескольких часов. Образовав вооруженные отряды, евреи, со своей стороны, вырезывали сирийцев в Филадельфии, Гезебо-не, Пелле, Герасе, Аскалоне, Себасте, Акведоне, Газе и др, местах. Сирийцы отвечали в Акре, Тире, Гадаре, Гиппосе, Гавлотиниде, Декополисе и т. д. Эпидемия «погромов» распространилась до Египта. Здесь ненависть между евреями и греками достигла кульминации, — особенно в Александрии, где, образуя настоящую, независимую республику, сыны Иуды угнетали и отравляли всё вокруг».
«Тем временем засияла звезда Флавиев, и сперва Веспассиан, а за ним Тит решили покончить с Иерусалимом, Уже в Скифополисе часть евреев сражалась на стороне сирийцев против собственных единоплеменников. Тита окружали евреи же: Агриппа II, Вероника, Тиверий Александр и Иосиф Флавий, — подобно тому, как иудейские актеры и актрисы льстили и заискивали перед Нероном, жена которого, Поппея Сабин а, даже была благочестива, — как выражается Иосиф Флавий, т. е. сама иудействовала. Кроме названных легитимистов-эмигрантов, хотя и невольными союзниками Тита являлись коноводы разных, враждовавших еврейских партий. Они преследовались и истреблялись взаимно с таким ожесточением, какое можно встретить разве только в иудейской среде. На справку же, довольно вывести хотя бы кровожадную дуэль шаек Иоанна Гискальского и Симона, сына Гиоры. Еврей всегда жесток, когда в его руках сила, а ради утоления своей ненависти он не затруднится в отречении и от Моисея…»
Не входят в нашу задачу картины осады Иерусалима, Мы хотели показать лишь, в общих чертах, какова еврейская революция — даже по описанию Ренана, друга евреев. Параллель с 1905 г. в России напрашивается невольно, а этого с нас достаточно. Жаловаться на киевлян «избранному» народу, во всяком случае, не приходится. Пусть он лучше вспомнит результаты своей революции 60–70 г. по РХ и, утешая нас «иллюминациями» и бомбами, не забывает, что уже были времена, когда на евреев охотились, как на диких зверей. А дабы не сомневаться в этом, да и во многом другом из описанного сейчас периода, не мешает перечитывать еврея же, — Иосифа Флавия.
Для оценки еврейства вообще, т. е. в частности и для поверки сведений генерала Каховского о евреях в Белоруссии можно было бы привести отзывы таких, например, мыслителей, как Фурье и Песталоцци, Паскаль и Гёте, В. Питг и Шлоссер, Виктор Гюго и Фейербах; Моммсен и Шопенгауэр, Туссенель, Дрюмон и Гладстон. Но дело само за себя говорит, а потому мы считаем возможным ограничиться хотя и не столь тяжелою, но все же довольно вразумительною научною артиллериею.
Наравне с другими, частью известными уже нам авторами, историк древности Диодор Сицилийский удостоверяет: «В какую бы страну ни пришли евреи, они, как свое наследство, приносят с собою ненависть к человечеству».
Засим, к хору язычников, — греков и римлян, через несколько веков, присоединился и мусульманский мир. Коран обращается к правоверным с повелением: «Непрестанно обличай ложь Израиля. Обманщик этот народ, до единого!»
Религиозный реформатор новых времен не отличается в своих взглядах на евреев от Магомета: «Я сужу о евреях прежде всего по их писаниям, — говорит Лютер. — Они с ненавистью называют нас гоями, а в своих школах и молитвах молят о ниспослании нам всяческих несчастий. Они грабят наши деньги, разоряя процентами, и, где только могут, строят нам козни. Так никогда не поступали, и прежде даже, язычники, и никто так не поступает теперь, потому что сам дьявол наставляет евреев».
He путая нечистого в тот же вопрос, другой знаменитый германец, Фридрих Великий, издал в XVIII столетии целый ряд указов против «народа процентщиков»: «Мы повелеваем, чтобы бездельники евреи из маленьких городов, особенно из тех, что лежат в средней части государства, где такие евреи совершенно бесполезны и даже вредны, — при всех удобных случаях и при малейшей возможности, были удаляемы оттуда… Пусть они торгуют, но не может быть терпимо, чтобы, например, в Бресланль шли целые еврейские племена и превращали этот город в Иерусалим».
Современник великого короля, сначала его друг, а потом — ожесточённый враг, Вольтер, примыкает в оценке еврейства к Лютеру. «Гуроны в Америке, дикие ирокезы — были философами и проповедниками человечности но сравнению с Израилем!»
Мнение Наполеона I (речь, сказанная в Эльзасе, перед государственным советом): «Евреи, со времён Моисея, были ростовщиками и угнетателями. Надо законными мерами предупредить самосуд, к которому рано или поздно, а доведется прибегнуть по отношению к ним. Они рискуют, что в один прекрасный день их вновь перебьют, как это уж не раз бывало с ними, — и почти всегда по их вине. Надо запретить евреям торговлю, вследствие их злоупотреблений, как воспрещают золотых дел мастеру его ремесло, когда он пускает в продажу фальшивое золото. Евреев нельзя сравнивать с протестантами и католиками. О них нужно судить на основании государственного, а не гражданского права, ибо они не граждане. Мне не хочется делать ничего такого, за что потомство могло бы порицать меня, и все мои советники не могли бы меня заставить совершить что-либо подобное. Я не хочу приносить благо французских земель в жертву какому-нибудь метафизическому или эгоистическому принципу».
