Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели… - Андрей Викторович Щербак-Жуков
Первые литературные опыты Обручева высоко ценил редактор серьёзного журнала «Вестник Европы» Михаил Стасюлевич.
Но страсть к путешествиям победила стремление писать. Владимир Обручев не бросает Горный институт ради карьеры литератора, как собирался в какой-то момент, а в скором времени отправляется в экспедицию в Среднюю Азию. Последняя четверть XIX века для России была локальной «Эпохой Великих Открытий». Русские учёные и путешественники исследовали Сибирь, Восток, Азию, приполярные области. Пожалуй, это было самым романтическим временем во всей российской истории. И эту романтику впитал в себя Владимир Обручев как учёный и путешественник и сумел воплотить в своём творчестве – как литератор.
Он написал четыре романа, четыре повести и чуть больше десятка рассказов. Зато его научное творчество измеряется примерно семью десятками томов. Но всего два его произведения давно встали на символическую «золотую полку» и будут стоять там, хочется верить, долго. Каждое поколение подростков в свой час открывает «Плутонию» и «Землю Санникова». Потому что, видимо, в процессе взросления каждого человека бывает период, когда он начинает «бредить островами и океанами», начинает мечтать о путешествиях. В этой страсти к перемене мест есть что-то архетипическое. Повзрослевшие птенцы становятся на крыло, молодые львы покидают прайд своего отца… Сказочный Иван-царевич отправляется за тридевять земель, чтобы найти прекрасную царевну…
Кто-то потом успокаивается. Да что там – большинство успокаивается. И лишь иногда что-то подкатывает к горлу, когда слышишь «Цепи кораблей звенят в порту…» Ну и когда снимаешь с полки и перелистываешь томик Владимира Обручева. Или стоящих рядом с ним «Двух капитанов» Вениамина Каверина. Или «Затерянный мир» Конан Дойла. Или книгу Олега Куваева – тоже геолога и путешественника.
Что интересно, обе главные книги Обручева порождены дискуссионным духом. За первый свой роман, «Плутония», он взялся после прочтения «Путешествия к центру Земли» Жюль Верна. Обручев как грамотный геолог видел в нём множество несуразиц. Вроде, скажем, плавания на плоту по раскалённой лаве. Но при всём при том он был увлечён смелостью фантазии основателя научной фантастики, который вовсе не был «изобретателем» всех своих книжных придумок, а почерпнул их в научно-популярной литературе тех лет. Обручев замыслил написать что-то столь же впечатляющее по фантазии, но при этом и не противоречивое с точки зрения геологической науки. Работа заняла около десятилетия.
«Плутония» была закончена в 1924 году, а в 1926-м появилась «Земля Санникова». С ней тоже была связана романтическая история. Обручев прочитал книгу чешского фантаста Карла Глоуха «Заколдованная земля». Он описал согреваемый вулканами «тёплый оазис», населённый мамонтами и первобытными людьми, посреди льда. Но поместил его в Гренландии, что противоречило геологическим теориям.
Владимир Обручев почувствовал архетипическую привлекательность этого образа. Тёплая земля посреди льдов, населённая наивными, словно дети, людьми. Отрезанная от прочего мира, раздираемого политическими противоречиями и оторопевшего от наступающей технической революции. Земля Санникова – рай на Земле. «Под небом голубым», как пел Борис Гребенщиков[3]. А не «над небом голубым», как было в оригинальной версии этой песни.
Обручев воспользовался красивой легендой. Землю посреди заледеневшего океана видел в 1811 году Яков Санников. О ней потом писал Эдуард Толль. О ней говорили купцы и промышленники, наблюдая за стаями гусей, летящих, вопреки человеческой логике, на север, а не на юг. Известно, что легендарную Землю Санникова искал впоследствии ставший адмиралом, а тогда ещё исследователь Арктики Александр Колчак. Отчасти он как раз и стал прототипом организатора экспедиции Горюнова. Только в 1926 году Обручеву пришлось переделать его из царского офицера в политического ссыльного. Но, по сути, персонажи, воплощённые на киноэкране Владиславом Дворжецким и Константином Хабенским, – один и тот же человек. Любопытно мысленно поменять их местами…
И вот что любопытно: трагедия русского офицерства в фильме «Земля Санникова» звучит не менее пронзительно, чем в картине «Адмирал». И романтическая нота более сильна. Может, если б сюжет не был фантастическим, его бы и не пропустила цензура. Но в подростковом кино позволялось больше, чем во «взрослом», – думали, что дети всё равно ничего не поймут.
Но дети всё понимали. А чего недопонимали, то – чувствовали. Потому что Владимир Обручев, сознавая или не сознавая то, работал с мифами и архетипами. Дарил взрослеющим читателям чудо сопричастности к путешествиям и открытиям. С поиском рая на Земле.
Мастер перевода с бессловесного
Статья, написанная в 2014 году к 120-летию писателя-анималиста Виталия Бианки
Нет, никак не случайно расцвет анималистики во всех видах искусств пришёлся на вторую четверть ХХ века. В изобразительном искусстве это в первую очередь Василий Ватагин, Евгений Чарушин. Ну а в литературе – конечно, Виталий Бианки, хотя и Чарушин писал очень трогательные рассказы о животных. И всё-таки – Бианки и только Бианки. Его «Лесная газета на каждый год» – главная книга для всех биологов и натуралистов. А про того, кто не читал рассказа «Как муравьишка домой спешил» или хотя бы не видел мультфильма, снятого по нему, можно сказать, что у него просто не было детства.
Животных рисовали и лепили во все времена. Взять хоть рыбные развалы Франса Снейдерса (в Эрмитаже есть отличная коллекция), хоть живописного зайца и графического носорога Альбрехта Дюрера, хоть всевозможных коней скульптора Петра Клодта. Да и придумывали истории о них испокон веков. Фольклористы по традиции делят сказки на три категории: волшебные, бытовые и сказки о животных… Животные были героями басен Эзопа, Лафонтена и, конечно, дедушки Крылова. Но это немного не то.
Баснописцы и сказочники просто наделяли животных гиперболизированными человеческими чертами. По той простой причине, что сами себя ещё не особенно отделяли от животного мира. До самого конца XIX века человеческая цивилизация была аграрной. И вдруг произошёл слом – переход к технологической цивилизации, который означал не просто отрыв от матери-природы, а переход от союза с ней к прямой конфронтации. Человек воевал с природой и в давние времена: леса, покрывавшие всю территорию Европы ещё в Средние века, были выведены человеком, он же уничтожил быка-тура, предка лошади – тарпана, а по мнению многих, и мамонта. Но именно с наступлением ХХ века произошло настоящее «изгнание из Рая».
И наиболее чувствительно
