Виктор Кривопусков - Мятежный Карабах. Из дневника офицера МВД СССР.
К вечеру 27 февраля трибунные выступления переросли в насильственные действия. Сотни сумгаитских азербайджанцев, распаленных митинговыми призывами, подогретые спиртными напитками, раздаваемыми бесплатно с грузовиков (следствием эти факты установлены), беспрепятственно приступили к погромам квартир армян, их массовым избиениям, убийствам, которые длились до поздней ночи. Государственные, партийные и правоохранительные органы города и республики на беспрецедентные беспорядки в городе не отреагировали. Сумгаит полностью перешел во власть погромщиков!
28 февраля, не видя сопротивления бесчинствам против армянского населения, на улицы города вышло еще большее число азербайджанцев Сумгаита. Многие из них уже были вооружены металлическими прутьями, топорами, молотками, другими подручными средствами, при этом толпа знала свои задачи. Погромщики, разбившись на группы по несколько десяток человек, врывались в армянские квартиры намеченные заранее. Людей убивали в их же домах, но чаще выводили на улицы или во двор для публичного глумления над ними. Редко кому пришлось погибнуть сразу от удара топора или ножа. Большинство ждали мучительные издевательства. Избивали до потери сознания, обливали бензином и сжигали заживо. Нередки были случаи группового изнасилования женщин и девушек, часто насилие происходило на глазах близких, после чего их убивали. Не жалели ни стариков, ни детей.
Только 29 февраля в Сумгаит были введены армейские войска, однако они не сразу смогли контролировать город. Убийства и погромы армян продолжались. Дело в том, что войска приказа на применение к насильникам силы и оружия не имели. На призывы пострадавших о помощи, офицеры и солдаты практически не реагировали. Погромщики, видя бездействие войск, стали нападать на военнослужащих. По оперативным сводкам, пострадало более 270 военных. Лишь к вечеру армейские подразделения приступили к решительным действиям, и погромы против армян прекратились.
За три дня было убито несколько сот армян. Точного числа погибших установить не удалось. Власти в этом были не заинтересованы. Официально было объявлено, что в сумгаитских беспорядках погибло 36 армян и 6 азербайджанцев. Однако азербайджанцы погибли не от рук армян или военных. Свидетельские показания зафиксировали, что 29 февраля в результате поджога погромщиками армейского БТРа, солдат-водитель от удушья потерял сознание, военная машина, утратив управление, врезалась в толпу, раздавила 6 человек.
Жертв могло быть гораздо больше, если бы не усилия многих честных азербайджанцев, которые, с риском для своей жизни, спасали своих армянских соседей, друзей, сослуживцев. Особо запомнился рассказ о мужественном поступке одной азербайджанской женщины — ханум Исмаиловой, О ней я слышал не раз из уст и работников МВД республики, и армянских беженцев, и даже от Сильвы Капутикян. Великая армянская поэтесса, потрясенная человеколюбием и высокими качествами гражданственности простой жительницы Сумгаита, написала о ней поэму «Диалог между мною и мною».
Ханум Исмаилова стала почти легендой, ее сравнивали с женщиной из эпоса, из Библии, с самой Марией Магдалиной. Она проживала в третьем микрорайоне Сумгаита в доме № 5/2. У нее не было мужа, и соседки нередко судачили о ней. А в дни страшных погромов ханум спрятала в своей маленькой квартире тринадцать армянских женщин, стариков, детей. Громилы узнали об этом, пришли, взломали дверь. Ханум распростерла руки, задержала их у входа:
— Не дам вам пройти, не дам… Кровь вам нужна? Вот она, кровь, возьмите, — и ножом разрезала себе руку, — возьмите! Они мои соседи, они ни в чем ни виноваты, они всегда надеялись на меня, как и я на них.
И убийцы отступили. Ханум Исмаилова спасла жизнь тринадцати армянским соседям!
Прокуратура СССР по событиям в городе Сумгаите завела уголовные дела. Объединенную следственную группу правоохранительных органов СССР возглавлял следователь по особо важным делам Генеральной Прокуратуры СССР B.C. Галкин. Но из громадного числа сумгаитских погромщиков к судебной ответственности были привлечены всего 94 человека — преимущественно подростки и молодые парни. Им предъявлялись обвинения в убийствах и изнасилованиях, избиениях и т. п., причем во всех случаях их действия мотивировались как «из хулиганских побуждений».
По решению Генеральной Прокуратуры СССР, которое было согласовано с руководством страна, единого общего процесса не проводилось. Дело о «хулиганских побуждениях» было разбито на 80 эпизодов. Расчленение дела на эпизоды, вся организация следствия заведомо исключали установку истинных организаторов и вдохновителей преступлений, вынесения судом определения ответственности Азербайджанским республиканским государственным органам за допущенную преступную трехдневную бездеятельность. Для профессионалов ясно, что следствие и судебные разбирательства в этом случае не смогут дать ответов на многие вопросы. Почему, например, массовые убийства и насилия были квалифицированы как «хулиганское побуждение», тогда как преступные Действия азербайджанского населения Сумгаита были направлены против одной из национальных групп, составляющей значительную часть жителей города? Почему следствие не установило и не привлекло к судебной ответственности откровенных подстрекателей погромов и убийств армян, нападений на военнослужащих? А ведь это были не только мнимые «беженцы из армянского города Кафана», большинство людей, выступавших на митингах, лица, хорошо известные в городе.
Мои сослуживцы, полковники Гудков и Ткач, участвовали в раскрытии преступлений, совершенных в Сумгаите 27–29 февраля 1988 годи; Они не сразу и с неохотой, но все же в ответ на мои настоятельные просьбы, поведали о своих результатах расследования. Виктор Семенович комментировал их в лаконичной и в достаточно корректной форме. Василий Степанович Ткач свой рассказ вел как всегда в свойственной ему энергично-экспрессивной манере, с откровенно крепкими словами. Оба провели многочисленные опросы очевидцев, свидетелей. Фактов, раскрывающих организацию заранее подготовленных погромов и убийств, лучшие сыщики страны предоставили следствию немало. Накануне массовых беспорядков в городе составлялись списки квартир армянских семей, на предприятиях специально изготавливались металлические прутья и иные предметы насилия для физического уничтожения армян. В условленное время работники связи как по команде отключили телефоны в армянских квартирах; В дни погрома электроэнергия отключалась в целых кварталах и микрорайонах. Отмечали особо присутствие исламского фактора. Погромы и убийства неверных армян, осуществлялись под лозунгом «Мусульмане! Смерть армянам!». Василий Степанович Ткач как-то сказал мне:
— Ну что ты ко мне пристал со своими вопросами по Сумгаиту? Будешь в Баку, найди в библиотеке МВД республики подшивку Сумгаитской газеты, там узнаешь больше, чем я знаю, только кому, кроме тебя, это надо?
Как только представилась возможность, и я оказался в МВД Азербайджана, окунулся в хронику местной прессы. Так из газеты «Коммунист Сумгаита» от 13 мая 1988 года в свой дневник записал; «Бюро Сумгаитского горкома партии 10 мая 1988 года осудило руководство и коллектив Азербайджанского трубопрокатного завода за то, что «…в дни сложной ситуации в цехах завода имело место изготовление топоров, ножей и других предметов, которые могли быть использованы хулиганствующими элементами».
Армянские погромы в Сумгаите, выходит, застали Москву врасплох. Дня МВД СССР; призванного держать пульс оперативной обстановки в стране на постоянном контроле, межнациональный конфликт в Сумгаите с массовыми убийствами армян, стал, мягко говоря, неожиданностью. Как тогда иначе можно объяснить приказ, МВД СССР о направлении в очаг межнационального конфликта в составе Объединенной следственной группы Прокуратуры СССР сотрудников милиции армянской и азербайджанской национальностей, работавших в органах внутренних дел России и других союзных республик. Капитан милиции Виктор Айрапетян работал в то время в уголовном розыске УВД города Красногорска Московской области. Вечером 29 февраля 1988 года его срочно вызвал заместитель начальника милиции города и вручил телеграмму Министра МВД СССР генерал-полковника Власова, которую он запомнил на всю жизнь: «Откомандировать в распоряжение МВД Азербайджана сроком на тридцать суток старшего оперуполномоченного отдела уголовного розыска Красногорского УВД капитана милиции Айрапетяна В. П., которому необходимо прибыть в Баку 1 марта с. г. в 10.00 в кабинет номер 311 МВД Азерб. ССР».
Так капитан Айрапетян оказался в составе Объединенной следственной группы Генеральной Прокуратуры СССР. Поиск и задержание сумгаитских преступников милицейские сотрудники осуществляли под руководством первого заместителя начальника уголовного розыска страны генерал-майора милиции Евгения Илларионовича Лагоды, недавно вернувшегося с расследований кровавого конфликта между узбеками и таджиками в Фергане. Первую неделю группа специалистов уголовного розыска, состоявшая из Виктора Айрапетяна, старших оперуполномоченных капитанов милиции — азербайджанца Азата Курбанова из Краснодарского края, армянина Александра Мирзояна из МВД Азербайджана, во главе с подполковником милиции из Главного управления уголовного розыска МВД СССР Николаем Цибулиным, работала непосредственно в Сумгаите. Два дня вели опрос около двух тысяч армян, в основном женщин, детей, стариков, которые сумели вырваться из рук погромщиков и скрыться в здании Сумгаитского горкома партии, и пока боявшихся вернуться в свои дома. Им предъявляли списки убитых армянских жителей, имеющиеся их фотографии, возили в морг родственников и знакомых погибших для опознания личностей жертв насилия, вели запись свидетельских показаний, проводили различные оперативные мероприятия по задержанию азербайджанцев, подозреваемых в преступных действиях против армян. Никогда не сотрутся из памяти эпизоды опознания двумя еще не совсем старыми отцами своих замужних дочерей 20 и 26 лет, неоднократно изнасилованных и с разбитыми головами. Как в пожилой женщине, сброшенной с четвертого этажа и разбившейся на смерть о дворовый забор, опознали свою мать молодые сыновья. На этом фоне невольно забеспокоили тревожные мысли о судьбе родителей в Степанакерте и многочисленных родственников из родового села Калаги, что рядом с раннехрестианским армянским монастырем Гандзасар в Мардакертском районе, от которых в пятнадцатилетнем возрасте, вначале из-за спортивной карьеры, а потом и профессиональной милицейской работы, он уехал в Москву. В страшные догадки о возвращении азербайджанцев к геноциду армян верить не хотелось.
